После

Вдоль стен выступали рёбра полуколонн без украшений, а в узких окнах были мутные стёкла.

С переднего незастроенного края площади открывался вид на город, что был вытянут меж рассеченных вершин горы узкими раздробленными кварталами вдаль, весь испещренный ущельями, до противоположного пика, где чернела цитадель, обожженная пламенем драконов. Ниже по склону у края снежных склонов располагались одинокие кварталы, что соединялись между собой узкими виадуками.

Не кончался шепот белых ветров.

Мороз.

Шквал снежных вихрей.

Смягчались резкие черты господствующих башен.

Внизу их окружали приземистые правильные корпуса, беззвучные ровные стены которых четко и строго делили пространство, их окна и двери прикрыты железными решётками на тяжелых замках. Черепичные крыши с острым углом скатов были покрыты снегом.

Контрфорсы.

Лабиринты каменных рёбер со шпилями, и своды меж них.

Улицы и переходы, мощенные камнями, украшенные множеством идеально ровных мраморных колонн и всевозможных гранитных обелисков, соединяли небольшие площади, в центре которых стояли колоссальные кварцитовые столбы, хранившие историю города в письменах, коими были изрезаны.

В этих бесцветных кварталах царила строгость, там властвовали камень и железо.

Таков был город мудрецов, главным узором которого была кирпичная кладка.

Но вот метель стихла.

По небу расплылось тусклым пятном солнце.

И по обе руки от рассеченной вершины открылся вид на этот мир.

По левую подошва горы переходила в предгорья и дальше в погибающие пожухлые равнины, в далёкое море уныния и покинутости.

По правую руку склон стремился в черные воды океана.

Восхищение видом, казалось бы, всего мира, переполнило Стратоника, и он очнулся, лишь когда солнце вновь скрылось за снежными вихрями. Он развернулся и ускоренным шагом направился по узким лестницам и переулкам к одному из высоких домов. Колоннады и обелиски здесь были на каждом шагу, но не было людей, только изредка пробегал отряд воинов.

В небесах мелькали крупные черные тени.

"Драконы…"

Ускорив шаг, предводитель пронесся по последней длинной алее из мраморных арок, в конце которой был виадук, ведущий к массивному строению, основание коего вырастало из выступа на крутом склоне, уходящем в бушующие воды.

То был крупный прямоугольный корпус, окруженный широкой кирпичной террасой и колоннадой по всему периметру. Здесь дежурили воины и стояли грозные баллисты, направленные во враждебное небо.

"Дом. Это дом! И я здесь. Наконец-то…"

Поднявшись по коротким, но широким ступеням, раскинувшимся во всю южную сторону дома, Стратоник открыл крупные деревянные врата и очутился в просторном зале, где внутри вдоль стены также были колонны, и всюду здесь горели жаровни. После морозной улицы тепло приятно обволакивало. В воздухе слышался запах готовящейся еды, и в ней не было мяса…

"Запасы наши на исходе…"

Среди огней и камня явилась девушка, одетая в тёмно-синюю столу с рукавами, миловидное её лицо обрамлял белый платок. В этом лике была чистота, мягкость черт при тонких губах и едва заметной улыбке, но больших искрящихся карих глазах.

Тихий возглас:

— Ты вернулся.

Вдох.

Его пронизывала, словно окутывая коридором света, звенящая нежность, как смех детей и лепестки целого леса, такого, что застал ещё мир цветущим при жизни. Стратоник, после многих миль пота и крови, позволил себе раствориться в этом ощущении, и волна его чувств не отошла обратно в море.

Пристальный взгляд сопровождал мерный тёплый возглас:

— Психея!

Выдох.

Двое медленно подошли друг к другу и резко сцепились в объятиях, что было на них не похоже.

Где-то пробежала домашняя прислуга.

Стратоник едва отступился и сосредоточенно-нежным взглянул на девушку, чьи руки обвили его шею.

— Ты цел, нет ли у тебя ран?

— Только в душе, — потупив взор, — в ней зияет огромная рана, которая не успеет зажить, от того, что я вскоре снова должен буду уйти.

— Но ведь теперь ты в городе. Ты голоден?

— Только боги знают как долго ещё мы будем сопротивляться. Уже…

— Не говори так! — перебила с грустью и страхом девушка.

— Психея, уже последние резервы я привел сюда, снабжения нет, мы скоро потеряем боеспособность.

— Я не разбираюсь в военных терминах, — растеряно произнесла девушка.

— Это не важно. — Голос предводителя стал серьёзным, — Знай, мы может быть последние недели живем с тобою здесь, в этом жилище, полном роскоши и уюта. Быть может, Башня падет, и тогда нам придется бежать в горы и скрываться в пещерах, питаться дичью, но кто знает, как скоро и там нас настигнут драконы.

— Мне не ведома эта война, Стратоник, обещай мне только, что вернешься, чтобы не случилось там, в сражении.

Недолгая пауза.

— Я вернусь. Обещаю, — после этих слов, сопровождаемых легкой улыбкой, предводитель почувствовал, как его лицо источает благородство и ему это понравилось.

Послышался звонкий колокольчик.

Вошла слуга, девочка-подросток:

— Завтрак готов, госпожа.

Пара удалилась в соседний зал для трапезы.

_____

Лучи света проникли в спальню из окна против кровати, ставни которого рано утром были открыты. В мягком приглушенном солнце купались Стратоник и Психея, сидя на краю ложа и наслаждаясь тишиной.

Перед ними стоял небольшой столик.

Вошла прислужница с яствами, одетая в серую тунику с рукавами.

"Слабый подбородок, длинный прямой нос, россыпь веснушек, выраженные скулы, и… рыжие волосы. Хм-м… Мой вкус!"

— Сколько тебе лет, дитя? — добродушно спросил предводитель.

— Четырнадцать, господин, — глядя в пол, почти шепотом.

— Психея, — Стратоник запнулся, — если ты позволишь…

Девушка напрягла черты лица в попытке скрыть отвращение.

— Конечно. Ты, — обращаясь к прислуживающей девочке, — встань на колени и доставь господину удовольствие.

Беспрекословно подросток встала на колени перед ложем, развязала шнуровку на штанах и, припав губами к горящей желанием плоти, сперва помедлила, посмотрев в глаза, а затем стала ритмично двигать головой, поглощая всю томившуюся прежде энергию, до тех пор, пока процесс не достиг апогея наслаждения.

— Глотай, — жёстко приказал предводитель.

Горло девочки несколько раз судорожно приняло испускаемую жизнь.

Рукой Психея ласково погладила по голове прислужницу.

— Умница, я одарю тебя золотыми украшениями.