Последнее дело Жерново

– С поправкой на возраст…

– Значит, хорошо.

– Как внучка, скоро в школу?

– Да, осенью пойдёт. Волнуемся.

– А тебе что волноваться? Пусть родители волнуются.

– Вы правы, наверно.

– Прав, прав, даже не думай. Тебе сына ещё женить, вот голова болеть будет.

– Уже болит, дядя Саша… Русская за него не пойдёт, а наши…

– Что не так, Акмал?

– Не узбек, не таджик… с земляками дружить не хочет, говорит, тупые. А я что могу поделать?

– Что поделать… Акмал, ты сам полукровка, научи сына.

– Научил, теперь думаю, – стоило ли… Тяжело ему будет.

– Отставить нытьё. Тебе легко было?

– Так ведь… Александр Иванович!.. Если бы не вы…

– А я что?.. Я своё дело делал. А сын твой при папе, при маме. Ему проще.

– Поговорите с ним, дядя Саша, а?

– О чём, папаша? Что жизнь говно?.. Это сам расскажешь.

– Боюсь я… столько всего.

– Значит, вспомни молодость.

– Не хочу ничего вспоминать. Там дом сожгли, здесь чуть в тюрьму не посадили. Плохие воспоминания, нехорошие.

– Закроем тему. Времена изменились. Убивать не будут, надеюсь, но жизнь легче не стала.

– Значит, опять?..

– Да, опять… Кстати, ружьё не купишь?.. По сходной цене отдам.

– Зачем?.. Я не охотник.

– Чтобы самому дичью не стать.

– А вы?

– Акмал, ты гражданин России почти пятнадцать лет. Подавай заявление, я помогу. Ты понял?.. Если что – звони, впишусь.

– Спасибо, дядь… Александр Иванович.

– Потом спасибо скажешь… Жене привет.

– Аркадий Андреевечич, наше вам с кисточкой! Александр Иванович на проволоке!

– Здорово, Иваныч. Что хотел?

– Поздравить хотел… хочу. Или ты не рад?

– Ну почему же, рад, конечно.

– Ну вот, поздравляю.

– Спасибо, Сань.

– Что-то голос невесёлый. Аркаш, случилось что?

– Да нет… так, служебная текучка.

– Андреич, не моё, конечно, дело… Уходил бы ты, а?.. Сколько жизни той осталось… Не до самой же смерти впахивать! Все долги Родине отдал с лихвой.

– Саш, долг Родине исполняют.

– Ну хорошо… исполнил. И не один раз. Старые мы, Аркаш, старые. Дай дорогу молодым.

– Не могу.

– А через не могу?

– Не сейчас.

– Вот те раз!

– Вот те два.

– Что случилось?

– Не по телефону.

– Мне подъехать?

– Подожди… Ташка, сегодня Жерново подъедет. Мы как?.. Подъезжай, Иваныч, поговорим. К семи… А лучше к шести.

– Буду в пять. Жди.

«Это смутно мне напоминает Индо-пакистанский инцидент…»

– Амалия Теодоровна!..

– Александр! Вы подозрительно вкусно пахнете!

– У вас нюх как у моей Чары. Ничего от вас не утаить. Печенье овсяное! Примите, пжалста.

– Ой, моё любимое, зерновое. Как вы догадались?

– Что может быть лучше этого печенья к вашему кофе, уважаемая Амалия Теодоровна!

– Ну проходите, проходите… А не желаете ли, любезный Александр, капельку коньяка в чашечку кофе по такому случаю?

– Ну кто же станет отказываться от капельки, Амалия Теодоровна!

– Саша, что с вами?.. Я вас плохо… э-э… узнаю.

– Не могу с вами не согласиться, что-то сегодня в атмосфэре такое…

– Да полно вам, Саша, что там быть может. Разве что повышенная влажность. Что, впрочем, устроило бы не только меня… Присаживайтесь… Так что, Сёма?..

– Да, и Сёма… тоже…

– Хочу поделиться с вами, Александр, одним, можно сказать, открытием. Вы, наверно, помните, я рассказывала вам про своего ученика. Он скрипач… был скрипачом, а ещё брал уроки у покойной ныне Валентины Вячеславовны Мизиной…

– Ну, за встречу… Давно не виделись.

– Давненько…

– Так что за проблема, Аркаш?

– Да, собственно, не проблема.

– А что?

– Меня перевели в Главное управление.

– Ух ты!.. С какой целью?

– Вот именно.

– Старшим опером, как я понимаю?

– Хуже.

– Не младшим же.

– Подполковник.

– Звезду обмываем?

– Можно, конечно, но всё ещё хуже.

– Аркаша, не томи.

– Под меня создали группу… или меня под группу.

– Так… налил… выпили… Хороша, зар-раза… Что за группа?

– Прошла серия.

– Что-то краем уха слышал…

– В общем, либо я со щитом, либо на пенсию, твоими молитвами.

– Я так понимаю, тебе на пенсию не хочется.

– Не в пенсии проблема. Во-первых, дело серьёзное, во-вторых, кому-то всё равно доводить его до конца.

– Давай подробности.

– Тебе-то зачем?

– Обижаешь… Я тебе друг или кто?

– Больше десяти эпизодов.

– Точней?

– Четырнадцать.

– По каким признакам?

– Приезжай в контору, расскажу и покажу.

– Не могу, завтра в Каменку.

– А после?

– В субботу домой… В воскресенье могу.

– Давай в субботу. Сань, помоги, чую, дело серьёзное.

– Аркаш, ты меня знаешь, для тебя в лепёшку.

– В лепёшку не надо. Просто помоги, в долгу не останусь.

– Давай так… налил… Хоп… Всё, я поехал, завтра с утра на дизель. Отзвонюсь.

– Рыська, радость моя мохнорылая… как же я рад тебя видеть… Милка, где Чара?

– Где-то носится.

– Не стара носиться-то? Чай, не девочка.

– Может, у соседей пасётся, печенюшки клянчит.

– Узнаю Чару… Люд, покорми, а?… Хоть чем.

– Есть немного. Борщ поставлю греться, а пока чайку с шарлотткой.

– По твоему рецепту?

– Жерново, здесь может быть другой?

– Ну, не знаю.

– Вадик на прошлой неделе был, а сына с апреля не видели.

– Что так?

– На Байкале.

– Опять вахта?

– А то…

– Не женился?

– Как же, заставишь его… Иди за стол, сейчас подам…

– Что-то не пойму… стулья новые?

– Новые, новые, ты глянь, что в большой комнате…

– …Мама дорогая… кресло-качалка… Люсь, можно?

– Можно… Нравится?

– Лет двадцать пять о таком, наверно, мечтал.