Последнее пламя

Фабрис забрал у меня лист своей сухой, но до сих пор крепкой рукой. С минуту он в тишине рассматривал рисунок, после чего огласил, - Хорошо Ратиборович рисует. Воин на фоне феникса. Эта птица восстаёт из пепла, но я не знаю как это к тебе относится.

– Ну-ка… - Сезар сгрёб соей ладонью рисунок и вперился в него взглядом, - Фабрис, я впервые вижу, что ты не прав! – расхохотался бородач.

– А конкретнее можешь рассказать? – сразу заинтересовался старый лекарь.

– Не забывай, что мы суры и рисунки надо трактовать с точки зрения моего народа. – «медведь» развернул рисунок к остальным, тыча в птицу своим сильным мозолистым пальцем, - Это не феникс. Это Тарт-птица.

Фабрис охнул, понимая смысл своей ошибки, - Она проводник в мир мёртвых. Тарт-птица, если я правильно помню, сопровождает мёртвых к Тартбогу. Я прав?

– Не совсем так. Она следует за тем, кто сеет смерть, ведь там всегда есть мертвецы. Похоже, Могута не собирается убивать тебя, Вадим. И всё же, стоит нам с Могутой быть аккуратнее.

Итоговым решением совета было продолжение наших секретных дел, но с многократным повышением осторожности. Если бы остановили теневую торговлю, то доходы значительно упадут и вместе с ними значительно снизиться приток новых поселенцев в колонию. Да, многие всё равно будут с радостью переселяться на новые земли, ведь здесь можно было получить столько пахотных земель, сколько не снилось бы простой крестьянской семьи в Сурии, даже несмотря на то, что территории царства были обширными. Естественно, далеко не все могли заработать себе на билет до Вольгорода, а потому я частично, а иногда и полностью покрывал все затраты колонистов при переселении. Да и по итогу переселения, новоиспечённые колонизаторы получали хороший стартовый социальный пакет. Помимо самой земли и несколько «подъёмных» золотых монет, в семье колонизаторов появлялась корова, три козы, две овцы, одна лошадь вместе со сбруей, паёк на месяц и полный набор железных инструментов, которые были нужны для жизни. Такого снабжения хватало, чтобы прожить до первого урожая, а учитывая, что пшеницу на местных плодородных землях собирали по три раза за год, то жизнь можно было считать если не отличной, то уж точно хорошей.

Что же касается денег, то что используют здесь в качестве обменного капитала? Несмотря на то, что царь запретил мне создавать в колонии Монетный Двор, опасаясь того, что появятся целые банды фальшивомонетчиков, которые в теории могут наводнить рынок, расшатывая экономику государства, я всё же решил ослушаться государя. Мне просто нужны были большие массы наличных средств, а торговля с государствами Старого Света и самой Сурией не приносили необходимое количество монет разного номинала и дороговизны. Естественно, в самом городе располагать такое производство было бы глупо, а потому пришлось строить свой Монетный Двор в одном из подготовительных лагерей. Там без устали плавили драгоценные металлы и чеканили монеты. Желая хоть немного отогнать от себя подозрения в этаком экономическом самоуправстве, я решил делать монеты с изображением лучистого солнца на аверсе, а реверс же показывал реку, текущую меж холмов. Естественно, качество чеканки было не таким великолепным, как в моей прошлой жизни и рисунки были кривоваты, но даже так результат меня более чем устраивал. Но какое отношение моих монет к сурским? Вот здесь у меня выходила занимательная математика. Учитывая, что содержание чистого золота в моих монетах было значительно больше, а вес на треть меньше, то за десять монет моего производства можно было смело просить тринадцать сурских рублей. Не самый удобный обмен, но другого не имеем, а потому приходиться обходиться тем что есть.

Впрочем, на этом список моих действий, которые царь мог воспринять как преступление с моей стороны, не заканчивался. Я понемногу, осторожно, выверяя каждый свой шаг, пытался наращивать собственное влияние в Ларингии. Да, некогда они были моими врагами, но время неумолимо меняется и необходимо держать руку на пульсе. Пусть правление Церкви было крепким, и армия её держала большую часть королевства, но даже так находились недовольные, которые не отказывались от моей помощи. Традиционно, самыми непокорными власти церковников, были аристократы восточной части страны, которые исповедовали свою версию веры в Высоких Предков. Да, их версия была не такой необычной и радикальной как серобожничество, но всё равно это не нравилось центральному правлению Церкви. Пусть сейчас дело ещё не дошло до открытого противостояния ввиду того, что Ларингия в ходе последней войны с Рюглендом сильно поистрепалась в качественных военных кадрах, а окружающие страну угрозы никуда не делись. До сих пор Ларингию могли разорвать на куски окружавшие государства, каждые из которых имели серьёзные претензии к некогда могущественному государству. Я потихоньку подливал масла в огонь, надеясь, что затея окажется удачной. Бароны ещё не желали в открытую выступать против Церкви, понимая, что она значительно сильнее, но я не отчаивался, понемногу взращивая семена сопротивления, желая уничтожить старого врага чужими руками.

Сейчас же нужно было несколько поумерить свой пыл и хотя бы дождаться приезда невесты. Быть может, этот брак несколько успокоит государя, и он перестанет посылать ко мне своих шпионов, позволив действовать хоть немного свободнее.

Глава 4

Появление флота оказалось до невозможности неожиданным. Прибытие новых торговых кораблей ждали не раньше, чем через месяц. Когда дозорные доложили, что в сторону Вольгорода движется флот из четырёх каравелл под неизвестными флагами, а каждое судно имеет пороховое вооружение, то я было предположил, что прибыла военная экспедиция от Ларингийцев или Рюглендцев. Правда, приказ готовить пушки городскому форту был отдан зря, ведь выяснилось, что подплывает дружественная флотилия. Узнали мы это благодаря знамени с кабаном, которое вывесили прибывшие на самой вершине центральной мачты идущего впереди всех корабля. Такие знамёна шились по моему личному приказу в Ткаческой Мануфактуре в Сурии, после чего передавались моим союзникам прямо в руки. От боевых знамён они отличались только узором по контуру полотна, ведь у союзников оно было выполнено из серебристых нитей, тогда как на боевом были золотые.

Когда корабли появились в порту, то туда сразу стянулась часть моих городских стражников. Пусть у пришельцев и было союзническое знамя, но даже так лучше быть осторожным.

Я стоял на пристани и ожидал пока с борта опуститься трап, а также, наконец, объявятся прибывшие. Можно было ожидать чего угодно, начиная от Царской Гвардии, прибывшей арестовать меня, заканчивая тлеющим затравочным шнуром, что вставлен в бочки с порохом внутри трюма корабля, от взрыва которых меня разорвёт на субатомное рагу. Именно опасаясь неожиданного нападения, я надел поверх презентабельного красного кафтана крепкую кирасу. Тем более, что такой наряд подобал должности воеводы-наместника, которую я и занимал здесь последние несколько долгих лет в колонии.

Но надобности в такой подготовки просто не было. Как только опустился трап, то первым кого я увидел, так это улыбающегося от уха до уха Бориса Брокивеча. Боярин сбежал вниз по трапу на своих крепких ногах и, обняв меня, подбросил на добрые полтора метра вверх. Встреча была неожиданной, ведь ни о каком прибытии самого аристократа не было и речи. Он должен был остаться в Сурии и смотреть за собственными владениями, а не тащиться на другой край обжитого мира.

– Ну что, зять, готов ли ты жениться на моей дочери?! – расхохотался Борис, опуская меня на землю.

Я посмотрел на этого молодого аристократа. Возраст его едва перевалил за сорок и от того боярин был тем ещё живчиком. Он до сих пор с радостью мог пройти несколько десятков километров по своим обширным лесам и даже бы не стал тяжело дышать от этого. Поговаривали, что в полном доспехе Борис мог в мгновение ока взобраться на высокую стену при помощи штурмовой лестницы, держа при этом в одной руке саблю, а во второй щит. Наверняка, будь у него больше власти и возможностей, то боярин с радостью бы собрал всё своё войско и как в старые добрые сходил бы в поход на кого-то их соседей. Однако времена сейчас были абсолютно другими, а потому ему только и оставалось, что смотреть за собственными владениями, да и плести интриги внутри царства. Многим такая жизнь бы наскучила, и Борис был в их числе. Возможно, скука и стала причиной его столь длинного путешествия.

– Да, Борис. Иначе бы я не стал просить руки твоей дочери. – проговорил я на вдохе, пытаясь наполнить опустошённые лёгкие воздухом.

– Но сейчас не об этом у меня с тобой разговор, посадник. – до того весёлое лицо Бориса сразу приобрело серьёзное выражение, и он приобнял меня за плечо, направляясь по помосту вглубь города, - Мне тут птичка напела, что к моему будущему зятю царь своих соглядатаев направил. Я того не одобряю и верю, что государь умён, но уверен, что должен был тебя предупредить.

– Да знаю уже. Я тоже источников информации не лишён, так что не удивил, «тесть». – усмехнулся я.

– А правду молвят, что дескать ты от царя вздумал отделиться? Мол, есть у тебя план колонией всей овладеть да на голову свою корону возложить. Денег-то у тебя куры не клюют.

– Это же кто такую глупость говорит?

– Да есть там всякие. – отмахнулся боярин.

– Найти бы этих «всяких», да поговорить с ними. – я показательно провёл большим пальцем по своему горлу, - Что же денег касается, то не тебе, боярин, жаловаться. Денег у тебя не меньше моего, так что не прибедняйся Борис. К тому же, мне свою мошну златом растягивать не к чему. Все деньги я в дело пускаю, а то монеты сундук не любят. Им самим нужно работать.

– Правильно! – Борис назидательно поднял указательный палец, - Это мы с тобой понимаем, а вот у других это только вопросы вызывает. Молвят, что землю ты эту улучшаешь под себя.

– И что в этом такого? Доколь золото моё вкладывается в колонию, то и Вольгород улучшаться будет. А чем город лучше, тем больше налога в царскую казну я приносить буду.

– Да, денег ты в казну действительно с каждым годом всё больше и больше приносишь, но купцы докладывают, что ты с местными якшаешься и войну ведёшь, когда тебе вздумается. Должен уж понимать, что многим хочется твою позицию занять и в уши государя они вливать будут ту «правду», которая им будет выгодна. Владислав не глуп, но есть люди, которым ты уж очень сильно не нравишься.