Последнее прости...

Поначалу на холодном полу, жестко и неуютно, но когда Мартинез усаживается позади меня, и наклоняет, прислоняя к груди, меня обдает такой волной жара, что я готова сгореть. Вытянув ноги, лопатками вжимаюсь в крепкий пресс Цезаря. Он заводит мои руки себе за шею, требуя, чтобы я сцепила их. Теперь моя грудь стоит торчком, свободная для новых ласк. Пальцы латиноса дразнят, перекатывают небольшие возбужденные горошинки, заставляя мое тело извиваться.

Дэрил протягивает руки к ремню моих брюк, за секунду расправившись с замком, рывком стягивает их, отбрасывая куда-то назад. Выгибаюсь навстречу, помогая ему раздеть меня.

Полностью обнаженная, открытая перед двумя мужчинами, когда то я сгорела бы от стыда, в такой момент. Но сейчас, я рядом с ними, чувствую себя абсолютно защищенной, нет страха перед неизвестным, лишь легкое беспокойство. Только бы не натворить глупостей, но, кажется уже поздно об этом думать. Полностью отдаюсь в их крепкие руки.

Губы Диксона исследуют внутреннюю поверхность моих бедер, раздвигая как можно шире ноги. Щетина как всегда щекочет мою нежную кожу. Грубые покусывания, новый стон, новый всплеск наваждения. Его язык находит то самое местечко, центр удовольствия и играет с ним. Подаюсь навстречу, но Мартинез силой удерживает меня на месте.

Отодвигаясь лишь на мгновенье, чтобы самому снять штаны, приподнимая мои ягодицы, охотник проникает внутрь, по сантиметру проталкиваясь на всю глубину. Подушечкой большого пальца теребит клитор. Из горла вылетает крик, но Цезарь, повернув мою голову к себе, нагибается и целует. Не знаю, с какой стороны придет следующий всплеск блаженства, поэтому просто растворяюсь в происходящем.

Диксон входит медленно, раз за разом, находя новый угол проникновения. Срывая с моих губ стоны. Руки Мартинеза нежно гладят мою поясницу. Полностью отдаюсь во власть чувств, которые вызывают во мне их прикосновения.

Они опять переглядываются, проследив их перемигивания, в недоумении изгибаю бровь. Не успеваю ничего произнести, подхватываемая четырьмя руками, оказываюсь на четвереньках, и Диксон снова входит в меня, бесцеремонно вторгаясь в такое податливое сейчас тело.

Скольжу взглядом по телу Мартинеза и возбуждаюсь еще сильнее, мышцы на его руках перекатываются, когда он опирается на них, чтобы подползти ближе ко мне.

Он готов в любой момент заменить охотника, но не делает, ни малейшего движения. Сама тянусь к нему, к кубикам пресса, обводя языком впадинку пупка.

Диксон слишком резко вбивается в меня, привлекая внимание, поворачиваю голову, и он невесомо целует меня. Толчки становятся беспорядочными и его руки, сжимающие ягодицы, стискивают меня еще сильнее, оставляя отметины. От легкой боли охватившей меня, кончаю. Еще минута и он выходит из меня, изливаясь на спину. Подобранной с пола тряпкой, очищает меня и подползает к моей голове. Обессилено падаю на паркет.

– Подержи ее для меня, – вставая, просит Мартинез, стаскивая джинсы.

– Зачем? – лениво удивляется Диксон, но увидев его размер, затыкается. Если Дэрил достаточно длин, то Цезарь не отличается длиной, но по толщине…

Снова вдвоем приподнимают меня. Мне кажется, что я представляю сейчас жалкое зрелище слипшаяся от пота челка, распухшие алые губы, лихорадочный блеск в глазах.

Латинос оказывается позади меня и сначала просто водит своей вставшей плотью по моему бедру. Затем намотав волосы на кулак, заставляет изогнуться и резко входит, ввинчиваясь в меня. Воздух со свистом вырывается сквозь сжатые зубы. Пытаюсь отстраниться, но Дэрил держит меня за руки, не давая, ни малейшей возможности.

Мартинез замерев внутри, наклоняется, покусывая мочку уха и шепча.

– Девочка моя, ты же знаешь. Я не сделаю тебе больно. Пожалуйста, расслабься.

Стараюсь дышать ровнее, отпускаю все преграды, сдерживающие меня, и снова отдаюсь ему, не слыша и не видя ничего вокруг. Цезарь начинает двигаться быстрее и жестче, почти не щадя меня. Он знает, я выдержу эту пытку.

Ладонь Диксона возвращает меня на землю, его пальцы обводят контур моих губ, проникая внутрь. Слегка посасываю их. Не выдерживая, он впивается в меня поцелуем. Теперь уже нагло терзая мой рот.

Неосознанно двигаю бедрами навстречу латиносу. Оттого насколько он большой ему трудно толкаться в меня, слишком узко и он не выдерживает долго, также изливаясь на мою поясницу. Припадая губами к клитору, заставляет достигнуть пика удовольствия и меня.

Все трое без сил, падаем на пол.

Прихожу в себя закутанная в одеяло с головой. Мокрая, липкая. Сдув налипшую на глаза челку, обвожу взглядом своих мужчин. В ответ, встречаю прямой тоскливый взгляд охотника, и слегка искрящиеся веселые глаза латиноса. Теперь первым не сдерживается Цезарь.

– Что тебе снилось?

Мои брови удивленно ползут вверх.

– В смысле снилось? – хриплю я, мой голос еще плохо слушается.

– Ты бормотала какие-то непонятные речи. Просила нас, – указывая, на стоящего рядом реднека, – продолжать. Потом просила остановиться.

Краска заливает мое лицо.

– Сколько я проспала?

– Ты была в беспамятстве три дня. Мы никак не могли сбить жар.

– Три - это долго, – шепчу я.

– Антибиотики не действуют на тебя. – Вступает в разговор Дэрил.

– Я знаю.

– Холод, голод и покой. Вот что помогло тебе.

– Холод я чувствовала. И голод кажется тоже.

Это все было сном. Слава Богу.

Снова от стыда накрываюсь с головой, надеясь, что они уйдут и оставят меня в покое.

Если что не так, во всем прошу винить Ola.la и Лунэль:)

========== Все как обычно… ==========

Раздаются удаляющиеся шаги.

Проходят долгие минуты, прежде чем я позволяю себе выбраться из постели. Подхожу к висящему на стене зеркалу. Боже. Волосы торчат в разные стороны, на щеке след от подушки, синяки под глазами, ключицы выпирают еще сильнее, чем неделю назад. Просто королева красоты. Нахожу расческу и привожу голову в порядок. Теперь не стыдно и в люди выйти. Моя одежда аккуратно свернутая, лежит на стуле. Быстро одеваюсь. В животе урчит так громко, что наверно слышно даже на первом этаже.

Спустившись, обнаруживаю на столе вкусно пахнущую еду. Хватаюсь за ложку и, стараясь жевать, глотаю теплую пищу.

Парни не сводят с меня своих глаз. У каждого из них свой взгляд.

Тревожный взгляд глубоких серо-голубых глаз охотника.

И радостный взгляд теплых карих глаз латиноса.

То как они смотрят на меня, заставляет меня подавиться последним куском мяса. Запиваю водой.

– Осторожней, – смеется Цезарь. – Ты еще нужна нам живой.

– Вам? – глаза лезут на лоб.