Последние Летающие Камни

***

Прутик пришел в себя первым. Во всяком случае, молодой капитан надеялся, что первым, а не единственным. Судно продолжало лететь, все они продолжали быть привязанными вокруг мачты, только команда была неподвижна, и он не знал — дышат ли они. Внезапно, Прутику показалось, что кто-то перемещается по палубе. Проморгавшись и присмотревшись, молодой четверлинг увидел, что вдоль борта перемещается существо в драном тряпье, с большими мохнатыми когтистыми руками, с вытянутой, наподобие звериной, мордой и с рогами разного размера на голове. Он определенно знал это существо, и, это был последний представитель Края, которого он хотел бы увидеть, очнувшись.

– Хрум-Хрымс меня подери! — Вздрогнул Прутик, быстро моргая и развязывая узел, удерживавший его.

– Больно-то мне надо. — Буркнул Хрум-Хрымс. — Я питаюсь не драными пиратами, а депрессивными эмоциями, страхами и разочарованиями. Я тебя прощупал, — ты только начинаешь грустить, но, снова к надеждам возвращаешься, с тобой я с голоду помру, так что, на свой счет не волнуйся.

– Так и лети отсюда… — Поднимаясь на локтях, сказал молодой капитан, чувствуя одновременно и слабость, и легкость.

– Как грубо! Я присматривал за твоим кораблем, пока вы в отключке лежали, ожидая, что вы очнетесь и покормите меня своими эмоциями. И, никакой дяде за это благодарности? Отдай мне хоть кого-нибудь из своих для пропитания.

Прутик улыбнулся, — если оборотень говорит о его команде как о возможном пропитании, значит, они тоже выжили. Настроение его стало лучше, и, выражение лица Хрум-Хрымса от этого стало еще более недовольным.

– Отдай мне, к примеру, душегубца, -его грусть о потерянном брате довольно постоянная, мне было бы не так голодно. Или гоблина, — его тоска о друге и переживания из-за подруги тоже вполне вкусные. Брогтролль сейчас весьма вкусно сожалеет об ошибке с водой, но, это чувство непродолжительное, потому его можешь себе оставить. — Размышлял оборотень, облетая вокруг пиратов.

– Нет, извини, но я всех оставлю себе. — Вставая на ноги, сказал улыбающийся Прутик. — Мне все нужны, тебе придется искать пропитание где-нибудь еще. Выживал же все прошедшие годы после нашей с тобой встречи…

– А-а, так мы же знакомы, вот почему ты не шокировался, меня встретив. –Пристально посмотрел на него космато-рогатый пожиратель эмоций. — Теперь и я тебя узнал. Ну надо же, а в первый раз я и не думал, что с родственником общался! У тебя тогда мыслей про Верджиниксов не было еще.

– С какой-то стати я тебе родственник?

– Тебе что, папа ничего не рассказывал обо мне?

– Я знаю, что вы знакомы, но, не более того.

– Знакомы! Ха! Всего лишь знакомы… Ладно, садись, — я тебе расскажу. Ты же знаешь, что твой дедушка — отец твоей мамы, был Высочайшим Академиком Санктафракса? И, когда он им был, то потянуло его на эксперименты с глистерами в Древней Лаборатории. Химичил он, химичил и создал меня! Бах — и стал глистер материальным оборотнем, и породил твой дедушка, так сказать, меня. Потом, правда, он во мне разочаровался, пытался и уничтожить, и замуровать, — я не был в восторг от его идей, и тоже хотел бы его прибить. Но, он все же успел закрыть меня в той лаборатории, я чуть было не приуныл, но, меня внезапно освободил твой папа. Он тогда был учеником Академика, и приспичило ему узнать, — чем это его учитель тайно занимается. В общем, мне с ним повезло! Но, я был бы не я, если бы просто улетел куда подальше, не отомстив своему создателю, который хотел от меня избавиться! И я отправился к Академику. С моей легкой подачи, в старом доме твоего дедушки начался пожар, и, хоть твой папа и поспешил учителя своего спасать, я стоял на пути. Мне чуть было не удалось заморочить ум Квинта, но, чуть-чуть не считается. Этот пиратеныш откуда-то взял чайн и швырнул им в меня, а глистерам чайн вообще противопоказан. Я еще сильнее разозлился, и улетел, а перед этим проклял его. Конечно, можно сказать — Квинт тебя освободил, а ты на него так. Но, когда в вас кидают чем-то обжигающим, то больше всего хочется как раз проклясть, а не поблагодарить! В общем, вкратце было так.

– Н-да… — Покачал головой Прутик. — Моя семья преуспела в наламывании дров. И ты, мой дядюшка, получается, в том числе? Вот скажи, дядя, тебе совсем не совестно, что ты до нервного срыва доводишь тех, от кого питаешься эмоциями? Я на своем опыте знаю, как ты это делаешь, и, представляю, скольких ты довел до спрыгивания куда-нибудь… Я просто спрашиваю, чайном кидаться не буду — у меня его нет.

– Знаю, что нет, — чайн у вас кончился, я проверил.

– Честно говоря, я даже не знал, что он у нас был… Ну, так что насчет твоих жертв?

– Я об этом не задумывался, я — личность увлекающаяся просто.

– А ты не пробовал другими эмоциями питаться? И потом не увлекаться…

– Негативные эмоции мои любимые, ничего не могу с собой поделать. А не увлекаться я научился — пришлось. Сейчас живу тут в роще вместе с черепушками, они сродни мне — тоже почти оборотни, хоть это у них и гипноз, а не превращение на самом деле. Черепушки всё время депрессируют из-за того, что редко нам тут индивидуумы попадаются, все больше просто птицы и звери.

– Черепушки! То-то я думаю, ты мне всегда кого-то напоминал, а теперь вот понял, кто послужил вдохновением для создания образа Хрум-Хрымса из страшных сказок. Уверен, вы с ними нашли общий язык.

– У меня язык лучше чем у них. — Хищно улыбнулся оборотень, высовывая свой язык в традиционной жуткой манере.

– Да ладно тебе, дядя. Похоже, не так уж плохо все у тебя. Если что, я извиняюсь перед тобой за то, что тебя из глистера в оборотня неудачливого превратил и пытались избавиться. — Прутик протянул ему руку.

Хрум-Хрымс завис в пространстве и вытаращил глаза, — видимо, это было совсем не той реакцией, о которой он думал. Потомок проклятого им рыцаря-пирата, который сам, с его подачи, чуть не рухнул за Край, не ненавидел его, а извинялся, — такого Хрум-Хрымс никогда не предполагал. Когда он, в свое время, протянул юному Прутику руку, то как раз отлетел в сторону, скинув того в пропасть. А, судя по мыслям четверлинга, он сейчас не планирует его с корабля скидывать. Оборотень удивленно протянул ему когтистую руку, и они обменялись рукопожатием.

– Кажется, я даже насытился… Своим собственным удивлением. — Сделал для себя открытие Хрум-Хрымс. — Вот так я еще не удивлялся!

– Ну, тогда я рад, что смог угостить тебя. — Усмехнулся Прутик. — Извини, мне пора будить команду и отправляться в путь. У нас есть много важных дел, мы и так долго провалялись.

– В Риверрайз полетите?

– Нет, когда мне было плохо, я понял, что для меня важнее всего. Пусть я перестану быть идеальным капитаном, — я смирюсь с этим скорее, чем с тем, что брошу свою семью.

– Эх, опять одним позитивом от тебя веет. Пойду к своим, пока ты все впечатления не испортил. — Взлетел Хрум-Хрымс и двинулся к борту судна.

– Ладно, удачи тебе в нахождении того, чему можно удивляться! И, спасибо, что пробудил и за кораблем присмотрел. — Помахал Прутик.

– Давай, племянник! — Махнул когтистой лапой оборотень и улетел вниз.

Прутик посмотрел в сторону мачты, откуда на них с удивлением смотрели трое уже очнувшихся и очень удивившихся пиратов.

– С возвращением, друзья! — Сказал радостный капитан.