Последние ратники. Бросок волка

— Как раз то, что может остановить целую армию. Настоящую. Большую. Или заставить обезлюдеть целый город.

— Понос что ли? — прокряхтел Котёл.

— Оружие. Особенное. Такое поветрие, если распылить которое среди людей, умрут все.

7. Вскрытый тайник (окончание)

На миг повисла тишина, прерываемая отрывистыми выкриками и беготнёй вокруг избы. Казалось, слышны стали даже звуки натягиваемых тетив.

— Слыхал, Ромей? — первым подал голос Котёл. — А ты ещё на мои ветры наговаривал.

— Это как же можно такой воздух сделать? — непонимающе уставился на Хрома Перстень. — И за каким хреном?! И как можно хранить в схроне… воздух?

— Можно. Есть такие бочки, железные. Хотя, в этом, собственно, и дело. Их там уже нет. Кто-то унёс. И если где-нибудь теперь их откупорит — не позавидую тем, кто окажется рядом.

— На кой они были надобны?! Кому?!

— Эти вопросы уже не из тех, что могут вам помочь, если меня порешат. Того, что сказал, хватит. Кто выживет — ступайте к Светлому.

— А что сразу не к Роду-батюшке? — фыркнул, скорчившись при этом от боли, толстяк.

— Потому что всего три человека знали об этих тайниках. Светлый, боярин Клин Ратиборыч, да я. Мне и грамоту-то дали для того как раз, чтобы поглядывал время от времени за схроном да при необходимости мог, не объясняя ничего, с наместника помощи истребовать.

— Что за боярин такой?

— Уже и не знаю, — нехотя выдохнул Хром. — Когда узнал, что за мной в весь татей послали, подумал, мало ли совпадений. На всякий случай решил проверить тайник. А вот то, что его вскрыли, а нас тут поджидали, вряд ли можно назвать совпадением. И пока всё указывает именно на Клина. Поэтому и говорю — сразу к Светлому. Другим веры нет.

Кутька стоял за печкой ни жив, ни мёртв. Великие его проблемы, которые он посчитал достаточными для обиды и бегства из дома, вмиг превратились в мелкую насмешку судьбы.

— Значит, так, — воевода ещё раз окинул своё невеликое воиснтво хмурым взглядом. — Однорукий с мальцом уходят через подпол. Лаз там узкий, так что если и решат ватажники еще раз через него сунуться, отбиться можно. А мы потянем время. Покуда они не додумались хату подпалить.

… Спустившись в дохнувший прелой землей погреб, Кутька с Хромом подхватили под руки отправленного к ним здоровяка — храбрился тот до последнего. Только яростный шепот Перстня, откостерившего гридня на все лады за то, что задерживает остальных, заставил его повиноваться.

— Значит так, — бросил Перстень беглецам сверху. — Вряд ли выгадаем кучу времени, но хоть на сколько-нибудь его оттянем. Потом — за вами. В любом случае придется пробиваться силой. Всё, ходу.

Гридень оказался таким тяжелым, что поначалу Кутьке показалось, будто на загривок навалился целый терем. Спина чуть не переломилась надвое, а ноги словно вросли в землю. Но староста, даром что не располагал богатырской наружностью, поволок вперед тушу так прытко, словно мерин — детские санки. Пришлось поспешать за ним, стиснув зубы и задавив сдавленный стон где-то в горле.

Ход был широким для одного человека. Втроем же пришлось протискиваться, тесно прижимаясь спинами к ровно отесанным земляным стенам. Котел изо всех сил силился помочь соратникам, пытаясь шагать. Получалось паршиво — ноги то и дело загребали сапогами землю, спотыкались на каждой кочке и постоянно цеплялись за невидимые в темноте корни. Всякий раз при этом гридень наваливался на плечи, и в конце концов даже двужильный Хром стал невольно покрякивать под его весом. И когда Кутька облился седьмым потом, удерживаясь на ногах только благодаря упорству, нора неожиданно кончилась.

— Вы пока подождите здесь, а я взгляну, что там к чему, — Хром растворился в ночи. Котла прислонил к стене, и, не особенно церемонясь, подпер его Кутькой — чтобы не упал. Сколько они так простояли, парнишка не понял. Для него в эти минуты существовала только огромная туша дружинника в доспехе, которая так и норовила похоронить его под собой. Онплохо помнил, как скоро вернулся Хром, что сказал и каким образом после этого умудрился потянуть вперед их обоих.

Предутренняя свежесть почти с материнской заботой коснулась прохладными руками разгоряченного лица, а кожа на спине мгновенно пошла крупными пупырышками.

Причем, непонятно, от чего именно: то ли от холода, то ли от короткой вспышки страха.

Они чуть не споткнулись о распростертые на земле тела. Кутька опасливо покосился на старосту. Тот деловито осматривался по сторонам, словно и не замечая валяющиеся под ногами трупы. Осознать, что староста Хром, пусть и нелюдимый, но всегда добродушный дядька перевоплотился в хладнокровного убийцу, оказалось не так-то просто.

Лаз вывел к небольшой речушке. Ход заканчивался прямо на откосе обрывистого берега. Вода журчала весело и напевно. Увязая в иле, чуть ли не при каждом шаге спотыкаясь и подымая тучу брызг, гридня перетащили на тот берег. К счастью, он был гораздо менее крутым, и переть огромную тушу вгору не пришлось. Оставив водную препону позади, еще какое-то время продирались сквозь густой подлесок, стараясь оставить между собой и неведомым лесным воинством расстояние как можно более солидное. Двигаться нужно было тихо, как полозу — чтобы ни одна ветка предательски не зашелестела потревоженной листвой, ни один сучок не треснул под ногами. Парнишка и старался идти именно так. Но когда Хром объявил привал, и они осторожно уложили бледного, как поганка, Котла на густой ковер из прошлогодней травы и прелой листвы, Кутька с холодком в коленях понял — бесшумного и незаметного бегства не вышло. Через лес они ломились, как лоси на гон. Их бегства не заметил бы только глухой. И слепой. За собой они оставили такой широкий кровавый след, словно не трое людей здесь прошли, а стая волков задрала огромного быка.

Значит, погони не избежать. А уйти от нее с этакой горой в латах на закорках — нечего было и думать.

— Надо нашим помочь вырваться.

Только теперь Кутька заметил, что староста не просто так оставил валяться тела татей. Он успел еще и позаимствовать их добро. На правом плече небрежно весела наскоро наброшенная перевязь с мечом, за поясом торчал топор-клевец.

— Я с тобой, — слова сами собой сорвались с языка. Фраза получилась такой писклявой и жалкой, что самому стыдно стало.

Но, что было постыднее всего, Хром, кажется, без труда прочитал все нехитрые помыслы своего зелёного земляка. И, самое скверное, даже начал его утешать.

— Здесь ты гораздо нужнее, — совсем по-отечески положив руку на понурое плечо, сказал он. — Котел без помощи не протянет. А мы, если ты вдруг не знал, никогда своих не бросаем. Вот почему я сейчас нужен там, — он мотнул головой в сторону, откуда они только что пришли, — а ты должен остаться здесь.

ХХХ

Казалось, прошла целая вечность. Утро постепенно набирало силу, солнечные лучи, словно огромные копья, прорывали зеленую броню лесной завесы. Поначалу Кутька сидел, боясь шелохнуться. Но предрассветный холод, прокравшийся, казалось, не только под одежду, но даже и под кожу, все-таки заставил подняться на ноги, размять закоченевшее тело. Ему очень хотелось верить, что нещадно бьющая тело дрожь связана именно с холодом, а вовсе не страхом.

Пару раз приходил в себя Котел. Сначала невидяще вращал выпученными глазами, которые на белом, как полотно лице смотрелись так жутко, словно принадлежали вурдалаку. Потом хватался за меч, даже силился вырвать стрелу из груди. Впрочем, очень быстро этот пыл угасал.

Во второй раз он очнулся с судорожным всхлипом. Если уж здорового и невредимого Кутьку донимал колотун, выбивая зубную дробь, то потерявшему целое корыто крови Котлу утренний холод и вовсе, должно быть, скрутил все потроха. Зато гридень уже не бредил. Деловито осмотревшись вокруг и нашарив глазами скукожившегося меж двух выпиравших из земли корней мальчишку, кивком подозвал его к себе.