Последние свидетели

– - Короба поделал, -- успокоил старшего лейтенанта дед Сашко. Тарасенко это одобрил, потом стал говорить, что грузить и разгружать боеприпасы будут все, а вот укладывать их в штабеля и готовить взрыв только он с ними. До вечера надо успеть подготовить площадку и выкопать в овраге убежище.

– - Сколько ребят в отряде? -- спросил Тарасенко Толика.

– - Одиннадцать.

– - Должно хватить.

– - Чево хватить? -- насторожился Сашко Гусев.

– - Надо посты оцепления выставить, мало ли что...

– - Может, кого постарше привлечь?

– - Не помешает, -- согласился Тарасенко. Обернувшись к Толику, напомнил: если что непонятно -- спрашивай. Толик промолчал.

Подъезжая к урочищу Круглому, увидели, как на противоположную сторону оврага выскочила стая волков. Зверей, видимо, спугнул скрип колес подводы. Они постояли и спокойно, гуськом друг за другом побежали в сторону леса.

– - Совсем обнаглели! -- чертыхнулся Сашко Гусев. -- Было бы ружье -- пальнул.

– - Жуть поразвелось, -- подтвердил Тарасенко. -- Вчера в Большедмитриевке корову завалили, в Сагунах -- лошадь пропала. А у нас некому вплотную заняться, да и руки не доходят.

– - А чего ж не стрельнули? -- спросил Толик, глядя на висевшую на поясе старшего лейтенанта кобуру с пистолетом.

– - Что толку! Они во-он где, -- махнул тот рукой. -- Не-ет, на них надо облаву устраивать... Останови лошадь, -- попросил вдруг Толика. -- Пойдем глянем, что их в овраг привело.

Подойдя к краю оврага, увидели на самом дне не обглоданную до конца тушу крупного животного.

– -Лошадь задрали, небось ту, что в Сагунах пропала, -- удрученно покачал головой Тарасенко.

– - Людям жрать нечего, а им мясцо подавай! -- зло сказал Сашко Гусев.

– - Долго еще ехать? -- озабоченно спросил Тарасенко.

– - Да нет, отсюда видно -- во-он за рощицей, что справа от лесного выступа, -- пояснил Толик.

Особой сложности подготовить площадку и выкопать в овраге убежище не было. Площадка была ровной, хорошо со всех сторон просматриваемой, окружена лесом и крутыми оврагами. Убежище копали в овраге, отдаленном от места взрыва метров на двести.

– - Не далеко? -- спросил Толик Тарасенко.

– - В самый раз.

Когда Сашко Гусев укрепил убежище вырубленными слежками, то оно получилось довольно-таки удобным и надежным.

– - Чем не жилье! -- громко воскликнул он. -- Осталось травы постелить и можно бай-бай.
– - Засмеялся, но сразу посерьезнел. -- Выдержит ли? -- глянул на Тарасенко. Тот успокоил: выдержит, не обвалится.

Потом решали, сколько и где выставлять постов оцепления. В Лыково вернулись вечером. Тарасенко в Подгорное не поехал, остался ночевать у председателя.

Баба Галя разбудила Ваську с Колькой, как и было с ней договорено. Вспомнив, чем придется заниматься, внуки быстро оделись и прямиком к двери, а в дверях -- бабушка.

– - Без еды не пущу, -- сказала строго.

С охапкой топки в избу вошла мать и тоже:

– - Без завтрака -- никуда! -- Недовольно добавила: -- А ишо командиры! -- Это она Ваську подколола. Пришлось подчиниться, ведь не отпустят, а спорить -- время зазря терять. Дед в разговоры о кормежке обычно не вступает, но внукам нет-нет да напомнит, что без еды у человека силы не прибавится. Он набирал корове из стожка сено. С силой воткнув вилы в землю и хмуря седые брови, сказал:

– - С Богом!

На площади у сгоревшего правления уже стояли три подводы: в две впрягли коров, в третью -- рогатых быков. Их в селе называют кто быками, а кто -- волами, потому и ферма зовется воловней. Короба на каждой подводе дощатые, вместительные, их сбил Сашко Гусев.

Председатель и Тарасенко обговаривают, кто на какое поле поедет. Рядом с Тарасенко, ни на шаг от него не отходя, командир отряда Толик Любимов. Он важный и серьезный.

– - А вот и Колесниковы! -- воскликнул старший лейтенант. -- Все, моя команда в сборе, можно ехать. Стал давать старшим подвод последние указания.

– - Да не переживайте, все сделаем, -- успокоил его председатель. Он и сам взволнован: не известно, как дело пойдет, не дай Бог, что случится -- ведь за детей потом не простят.

С Сашко Гусевым едут Колька Колесников и Петька Сизов. Хорошую команду подобрал председатель. Положив в короб ящик с мотками электропроводов, Тарасенко поглядел на быков и довольно кисло спросил Толика:

– - Править рогатыми умеешь?

– - У нас все умеют, -- фыркнул тот и пошел к подводе.

– - Тогда трогай.

Как только все уселись, быки размеренным шагом, ни больше, ни меньше, легко потянули за собой подводу. До воловни всего-то рукой подать, но на быках быстро не проскочишь.

– - Вот ведь как волокутся, -- покрутил головой Тарасенко: скорость его явно не устраивала.

– - С горки пошибче пойдут, а так -- бей ни бей, бесполезно, -- пояснил Васька.

– - Эту скотиняку ничем не расшевелить, -- хмыкнул и Толик. Ему приходилось немало поездить на быках в поле за соломой или сеном.

– - Ну ладно, -- махнул рукой Тарасенко. -- Зато опасный груз уж точно довезут куда надо.

Боеприпасы укладывали на песок: самые тяжелые вниз, что полегче -- сверху, но так, чтобы при спусках и тряске не рассыпались. Рядом с воловней снарядов после взрыва разбросано много. Попадались полуразбитые ящики с ракетами и патронами.

– - Вот такая "чушка", -- говорил Тарасенко ребятам, указывая на большую бомбу, -- могла бы столько человеческих жизней унести. А их гляньте сколько...

– - Может, хватит, грузить? -- испугался Толик.

– - А что, разве не довезут?
– - Тарасенко снял шапку и почесал вспотевшую голову.

– - Довезут, довезут, -- успокоил Васька -- Они такие возы с соломой тянут, и ничего.

– - Снаряды, Вася, не солома, как бы и в самом деле не переборщить, -- задумался и стал что-то подсчитывать Тарасенко. Тряхнув головой, сказал: -- Доберем вот эту кучку и вперед, к урочищу.

До урочища Круглого доехали без приключений: быки тянули подводу хоть и медленно, но легко и спокойно. Там, где дорога уходила в лощину, Толик брал быков за веревку и, придерживая, медленно спускал вниз. Тарасенко с Васькой шли по бокам подводы, следя, чтобы ни один снаряд из короба не вывалился. Когда доехали, Тарасенко стал укладывать боеприпасы в штабеля, носами друг к другу. Он не спешил, и штабеля получались ровными. Иногда, разогнув спину, говорил: