Последние воплощения

Тем не менее, именно богиня первой заметила чужого в храме. Создание проворно подхватило младенца и попятилось в гущу кустов, увлекая с собой девочку. Ветви кустов и деревьев сплелись в непроходимую сеть, ощетинившуюся шипами, будто богиня хотела оградиться от чего-то очень опасного.

Старые жрицы, наконец, умолкли, с недоумением глядя на приготовившееся к защите божество. Они не раз вызывали недовольство и даже раздражение своей покровительницы, были вынуждены мириться с тем, что в последние годы даже не могли с ней общаться без посредницы, но с такой реакцией встречались впервые. Да и что вообще может напугать бессмертное существо, даже не имеющее собственной уязвимой плоти?

Ответ на этот вопрос был дан немедленно, но совсем не так, как хотелось бы жрицам. Старуха, стоящая ближе всех ко входу в святилище, внезапно захрипела и дёрнулась вперёд, медленно оседая на пол с вытаращенными от боли глазами. Чуть пониже её обвисших грудей, запятнав роскошное жреческое одеяние, на палец выдвинулся окровавленный наконечник копья.

Маленькая жрица в ужасе ещё сильнее прижалась к богине, раз за разом переводя взгляд с убийцы на умирающую подругу и обратно. Сходство было поразительным. Казалось, что жаждущий мести дух вырвался из ещё живого тела роженицы и немедленно занялся делом. Удивительно похожее лицо, искаженное уже не болью, а ненавистью, те же роскошные волосы, пусть даже эта девушка была года на два младше и её тоненькое тело только начало оформляться. С ног до головы мстительница была в крови, её рабское одеяние было изодрано настолько, что ничего не могло прикрыть.

Девушка, пользуясь замешательством жриц, хладнокровно наступила на труп и двумя рывками крепких рук вырвала глубоко засевшее боевое копьё. Жрицы завизжали, внезапно поняв, что страж не появится, и надо самим защищать себя, раз уж богиня предпочла роль стороннего наблюдателя.

Ближайшая к девушке старуха попыталась отскочить назад, но алтарь остановил порыв и бритвенно-острый наконечник копья ударил в горло, пройдя насквозь и раздробив хрупкие старческие позвонки. Мстительница с заметным усилием перехватила копьё обеими руками, но молодость и первобытная сила давали ей преимущество.

Две старухи согласованно бросились на осквернительницу, намереваясь своими разбухшими телами опрокинуть и придавить противницу, но та скользнула в сторону с грацией танцовщицы, попутно успев самым концом тяжёлого древка ударить в горло ближнюю к себе женщину. Вторая с неожиданным для своего возраста и положения проворством развернулась и повторила манёвр, слишком поздно поняв, что несносная девчонка каким-то чудом успела развернуть своё оружие.

Жуткому долгому воплю жрицы, наколовшейся на копьё, вторили ругательства девушки, выбирающейся из колючего куста, куда её отправило древко, внезапно вывернувшееся из рук и крепко ударившее по рёбрам. Не было времени хвататься за ушибы или выдирать копьё из последней жертвы, мёртвой хваткой ухватившейся за древко в агонии. В три прыжка мстительница нагнала почти достигшую выхода жрицу и опрокинула её, запрыгнув на спину.

Эта жрица умирала долго, до последнего мгновения царапая короткими ногтями удивительно сильные руки девушки, хладнокровно выдавливающие жизнь из жертвы.

Дождавшись, пока тело удушенной жрицы окончательно обмякнет, юная фурия спрыгнула с трупа и повернулась к последней. Эта старуха времени не теряла, воспользовавшись передышкой для своей магии. Заросли ожили и задвигались. Каждый корень норовил ухватить за ногу, ветки до крови рассекали кожу, лианы наползали со всех сторон, норовя опутать и связать.

Уже через пару шагов девушка полностью увязла, живой лес всё плотнее обхватывал неосторожную пленницу, слишком поздно понявшую серьёзность положения. Даже земля начала поддаваться, выпуская корни корявых деревьев, медленно шагающих на помощь жрицы жизни и в то же время расступаясь под ногами девушки, которой могучие чары предрекли участь быть заживо похороненной.

Жрица полностью отдалась биению жизни, своей волей двигая каждый листик, каждый корень, атакующий осквернительницу, и потому не могла видеть, как к ней из последних сил ползёт старшая девушка, оставляя за собой след всё ещё кровоточащего лона. Для старухи была существенна совсем другая, младшая сестра, всё ещё сопротивляющаяся в мешанине растений, тварь, которую надо было разорвать заживо и превратить в удобрения за страшное оскорбление, нанесённое храму.

Тонкие пальцы роженицы с силой отчаянья впились в толстую лодыжку жрицы и рванули на себя. Старуха рухнула на спину, нелепо взмахнув руками и теряя связь с растениями. Она даже не поняла, как оказалась на земле, осознавая только то, что дело не завершено, и мстительный дух в женском облике уже вновь прорывается сквозь утратившие плотность заросли. Прежде, чем жрица успела опомниться, приподнявшаяся девушка вложила весь свой вес в удар, обрушив крепкие кулачки на раздутое брюхо мучительницы.

Младшая успела в последний момент, пинком в лицо отшвырнув обезумевшую от боли старуху от полузадушенной сестры, и тут же забыла о враге. Даже её совсем небольшого опыта хватало, чтобы понять — роженице осталось жить всего несколько минут.

Прижав к себе потерявшую сознание сестру, младшая девушка выла от отчаянья, глотая злые слёзы. Даже когда горело родное селение, а труп отца мстительно рубили на куски, когда она желала только умереть, впервые использованная солдатами для ублажения, и когда жестокий хозяин расчётливо избил её, обрывая только что зародившееся нечто внутри — всегда рядом была сестра, забывающая о собственной боли и утешающая нежными прикосновениями и наивными детскими песенками далёкой родины. Последний родной человек умирал у неё на руках, оставляя её совсем одну в проклятом месте смуглолицых демонов.

Жрица пыталась вновь привести в движение растения, но полудохлая тварь потревожила плод, торопящийся наружу, а вместе с ним водой сквозь пальцы уходило жреческое могущество. Старуха легла поудобнее, вспоминая собственные наставления роженицам. Только избавиться от плода — и, возможно, богиня сменит гнев на милость, и защитит мать вместе с младенцем. Только бы успеть, прежде чем младшая тварь придёт в себя и займётся ею вплотную.

Девушка покачивала старшую сестру, негромко напевая колыбельную — пришло её время утешать, вытирая окровавленной ладонью горячий лоб. Она не слышала стонущей рядом жрицы и шелеста занимавших своё место растений, даже не подняла глаз на вставший совсем рядом силуэт богини. Даже в забытьи сестра должна знать, что рядом родной человек, который не отпустит её дух в ледяную бездну, а подхватит и позволит поселиться в родном теле рядом со своим.

Веки старшей сестры открылись — в её глазах была бездна предсмертной мудрости. Боль покинула её лицо, внезапно приобретшего удивительную красоту.

— Не плачь, Юги. Дай мне мою дочь.

Цветочные руки протянули младенца и младшая девушка помогла старшей приложить девочку к груди. Даже едва заметный вес рождённого раньше срока младенца был чрезмерным для умирающей.

— Будь для неё матерью. Попроси богиню — она поможет вам уйти из проклятого города. Пусть чистый снег защитит вас от ледяной бездны.

Рядом победно завопила разродившаяся жрица, но богиня даже взглядом не удостоила омерзительный, состарившийся прямо в материнской утробе плод. Младшая жрица, желавшая подобрать младенца, поспешно отвернулась, борясь с тошнотой. Лишившаяся последних крох сил жизни старуха разлагалась заживо, ведь её возраст втрое превышал нормальный человеческий срок, а мерзкий ребёнок, больше всего напоминавший сморщенного синего головастика, не мог вернуть ей расположения богини.

Юги склонилась над сестрой, ловя её последний вздох, затем переложила младенца ко второй груди — как знать, когда удастся в следующий раз покормить дочку сестры.