Последние воплощения

Стоящее рядом существо вначале напугало девушку, но страх тут же сменился гневом. Ей хотелось кого-то ударить, вновь пронзить копьём или вскрыть ножом глотку, как она это сделала со стражем храма, которому отдалась только ради того мгновения, когда он всё забудет в экстазе. Но мерзкие старухи уже были мертвы или умирали, а это существо не сразить копьём стража.

— Это из-за тебя моя сестра умерла! Но ты ведь любишь младенцев, цветочная сука, так дай мне силы унести дитя отсюда!

Шелест богини ничего не значил для Юги, но стоящая рядом девочка заговорила глубоким, чужим голосом, вторя своей покровительнице.

— Я могу одарить силой только свою жрицу. Стань ею. Искупи свой грех осквернения, пообещай спасти мою маленькую последовательницу и увести её из этого прогнившего города — и я дам тебе столько сил, сколько потребуется.

— Пусть злой ветер из ледяной бездны заморозит твои лепестки! Не слишком ли много ты просишь, цветочная сука?! Чтобы я стала такой, как эти…

— Они избрали ложный путь. Потому я не стала их защищать, но эта девочка была подружкой твоей сестры, и ей не выжить в этом месте.

— Хорошо, мне некогда торговаться, давай свою силу. Хотя я уверена, что ты мне подсовываешь тухлую рыбу.

— Чтобы принять силу, ты должна иметь в себе растущее семя.

Юги злобно рассмеялась, скривившись от отвращения:

— Во мне этой дряни с горсть найдётся! Выбирай сама, от моего вонючего хозяина, или от здешнего стража?!

Цветочная женщина нежно погладила девушку по животу и медленно покачала головой:

— Здесь много боли и ни одного ростка. Даже я не могу исцелить тебя. Человеческое семя больше никогда не расцветёт в тебе.

Юги медленно уселась на алтарь, осознавая ужасную весть. Она совсем не хотела рожать полукровок от здешних зверей, но почему-то всегда верила, что сумеет однажды бежать из проклятого города и нарожать детей человеку, которого будет называть своим мужчиной. Значит, теперь её лоно — что ледяная бездна, может только брать, ничего не возвращая назад. И как же с обещаной силой?

— Что мне делать?! Я так устала, и мне даже в одиночку не выбраться из этого места!

— Но здесь много семян. Выбери любое и вложи в себя — и ты получишь силу, пусть не человечью, а идущую от того растения. Но помни — семя будет расти в тебе — и однажды убъёт за ту силу, что подарило.

Девушка медленно кивнула, обдумывая возможности. Цена, наконец, названа. Смерть за силу — но здешняя жизнь уже давно казалась ей хуже смерти. Значит, надо просто выбрать растение. Сильнее всех растений — царственный дуб, но он растёт медленно — не будет ли поздно, осина защищает от духов, а рябина дарует мистические силы — но можно ли назвать сильными сами растения?

Юги вдруг поняла, что всё ещё хочет жить, и потому должна избрать хоть и сильное, но небольшое растение, которое не разорвёт её изнутри за один год, лучше всего — трава или приземистый куст. Она повернулась, ища взглядом нужное растение и тут же упёрлась взглядом в цветочную ладонь, протягивающую ей чёрное бархатистое семечко.

— Твой выбор хорош. Это близкий родственник анчара, много, очень много силы, много боли, но медленный рост. Может быть, ты ещё сможешь увидеть детей своей племянницы.

Девушка не глядя схватила семя и легла на холодный алтарь. Там у неё опять болело, как всегда в этом гнусном городе, и пришлось сжать зубы покрепче, запихивая сухое шершавое семя в тело, противящееся новому надругательству. Когда Юги, поскуливая от жаркой боли, уже начала было высматривать какую-нибудь палку, чтобы силой пропихнуть внутрь упрямую пакость, всё её тело внезапно свело судорогой, и семя само проскользнуло и заняло положенное место.

Девушка без сил откинулась, наслаждаясь минутой покоя. Она не противилась, когда детская ладошка маленькой жрицы — а затем и ладонь цветочного создания легли к ней на живот и древние слова зазвучали в осквернённом храме. Детский голосок сливался и переплетался со зрелым, временами полностью становясь неслышимым, хотя вслух говорила только девочка.

Юги кусала губы до крови, чувствуя, как что-то холодное, чужое шевелится в ней, распирая изнутри, как расплавленным железом растекается по венам смертоносный яд, и эта беспомощность, ничего общего не имеющая с обещанной силой. Девушка изо всех своих маленьких сил вцепилась в края каменного алтаря, с трудом удерживая бьющееся в судорогах туловище — и камень растрескался под её пальцами.

Цветочное создание наклонилось над алтарём и коснулось губами лба новоявленной жрицы.

— Дарую тебе силу защищать и пестовать жизнь. Используй её разумно — и твоё могущество никогда не покинет тебя. Найди новый дом для себя и этих детей — и пусть он наполнится биением жизни.

Последние слова прозвучали невнятно, поскольку богиня покинула своё воплощение, и ветки с цветами вновь расплетались, возвращаясь к прежнему виду.

Юги медленно поднялась с алтаря, с недоумением разглядывая своё тело, внезапно забывшее о боли и усталости. Кожа приобрела странный отблеск, а ногти окрасились зелёным. В глазах как будто двоилось, когда девушка смотрела на что-нибудь живое — растения вокруг, маленькую жрицу, сноровисто пеленающую младенца, даже трава под ногами — мягко мерцали, окружённые ореолом жизни, и только брошенный богиней алтарь был тёмен и безжизненен.

Маленькая первобытная женщина потратила не больше минуты, чтобы уложить поудобнее тело старшей сестры и укрыть его одеянием одной из мёртвых жриц. Комок в горле не пропадал, но она лучше многих знала, что больше ничего сделать не сможет. Всё, что ей доступно — это выполнить последнюю волю сестры. Маленькая жрица стояла рядом, покачивая спелёнутого младенца и с надеждой глядя на старшую девушку. Ей было трудно понять, что сёстры очень отличались, несмотря на удивительное сходство, и сейчас Юги занята раздумьями — исполнять ли соглашение с богиней, или прикончить на месте последнюю жрицу, навсегда заставив закрыться эти ненавистные яркие глаза.

Громкая ругань прервала её раздумья, и девушка привычно затрепетала, узнавая голос хозяина. Она не раз уже пыталась освободиться, и отлично знала, что магия хозяина легко разыщет её. Просто сейчас этот грубый солдафон должен был охранять стену, а не бегать по городу за рабыней.

Керамес был настоящим воплощением атланта. Могучий и безжалостный, искусный в обращении с мечом и магией, он давно уже был бы офицером, если бы не принадлежал к третьей касте. Он не таил, а скорее выставлял напоказ свои пороки, подчас удивляя даже видавших виды товарищей. Именно благодаря его похоти и жадности Юги не была своевременно заперта в загоне с остальными рабами. Просто хозяин не желал прерывать как ставшую непопулярной связь со своей собственностью, так и стабильный доход, приносимый теми, кто тоже желал воспользоваться телом юной красавицы.

Сейчас атлант был вне себя от ярости. Мало того, что подлое животное опять сбежало, так ещё и успело натворить дел, которые грозили ему немалыми неприятностями. При входе он споткнулся о тело стража, здесь валялись трупы жриц Жизни. И пусть сам Керамес молился только Неназываемому, но не желал без нужды ссориться с культом Жизни.

Тем не менее, обнаружив, что почти все жрицы мертвы, жестокий атлант слегка успокоился. Даже его удивила прыть этой худенькой девчонки, значит, если хорошо замести следы, прирезать последнюю свидетельницу, никто и не заподозрит, что резню устроила его рабыня. Мало того, он даже сумеет сохранить эту своенравную, но достаточно ценную собственность. С его точки зрения, единственным преступлением его «зверюшки» было не убийство кучки бесполезных старух, а очередное ослушание. Только это и заслуживало скорого и безжалостного наказания.