Последние ворота Тьмы

Наверху послышался шум. Кто-то скатился по лестнице и прижался к стене, всего на миг опередив новый поток желтой слизи. Присмотревшись, Лэйми узнал юношу, предводителя палачей — в самом начале побоища он, вероятно, бросился в воду и тем спасся. Сейчас в его руках был лазер, взятый у мертвого зеленокожего. Лэйми тупо рассматривал оружие — цилиндр длиной сантиметров сорок и диаметром в шесть, с удобнейшей ручкой и шершавой, искрящейся поверхностью; по ней шли восемь мелких гладких канавок. Дуло было крохотным, едва заметным — но он видел, как луч такой штуки обрубал руки и вспарывал животы…

— Не двигайтесь, — отрывисто сказал юноша; голос у него был усталым и хриплым. Похоже, ему было очень больно. — Всякий, кто шевельнется, — умрет.

Один из зеленокожих не внял предупреждению: он слепо бросился на врага. Юноша вскинул оружие и прожег в нем аккуратную дымящуюся дыру — точно в центре груди. Когда зеленокожий рухнул на пол, он был уже мертв.

Их снова стало пять.

16.

— Зачем вы напали на нас? — спросил юноша, торопливо обмывая перепачканные едкой слизью ноги. Он морщился от боли, но дуло его лазера было направлено точно на Лэйми. Тот отметил про себя, что его кожа оказалась гораздо более стойкой, — она была обожжена, но не слезала.

— Тебе непонятно? — ответил Охэйо; дуло лазера тут же метнулось к нему. — Это естественная реакция: когда я вижу мучителя, мне хочется его убить. Знаешь ли, от вида чужих страданий мне делается дурно, а этого я не люблю. Не выношу, понимаешь?

Юноша сплюнул.

— Орки убили моих родителей. Отца и мать.

— Это не повод превращаться в скотину.

Юноша вздрогнул. Ответом на такую реплику вполне мог быть выстрел — но им явно попался не психопат.

— Ты просто не знаешь, что это такое.

— Я остался без родителей в шесть лет.

Несколько секунд царило молчание.

— Тогда ты ещё не знал их по-настоящему. Мне было двенадцать.

Охэйо опустил голову. Потом вдруг поднял её.

— И ты думаешь, что чужие страдания как-то ослабят твои?

— Мои страдания дают мне право мстить.

— Такое бесполезное чувство, как страдание, не может дать кому бы то ни было на что бы то ни было какие бы то ни было права.

Юноша щелкнул чем-то; вокруг дула лазера вспыхнуло кольцо ослепительного света. Теперь пленники почти не видели его, но Лэйми понял, что он присел на корточки.

— Кто ты? — спросил юноша, направив фонарь на Охэйо; тот немедленно закрыл глаза. Нагой, растрепанный, грязный, Аннит выглядел так дико, словно всю жизнь провел в этом лесу.

— Аннит Охэйо анта Хилайа. Он — Лэйми Анхиз. А ты?..

— Маахис.

— А второе имя?

— Это признак низшей расы. У меня его нет.

Охэйо презрительно фыркнул.

— Имя из одного слова — это не имя, а кличка, как у собаки. У нас считают так.

Минуту царило молчание.

— Анта Хилайа… — задумчиво сказал Маахис. — Я слышал о них. Откуда ты?

— С Джангра. Это планета. Я не из Мааналэйсы.

Фонарь — точнее, державшие его руки — дрогнул.

— Ты Снаружи?

— Да.

— И… как там?

Охэйо пожал плечами.

— Так же, как тут, наверное. Иногда прекрасно, иногда страшно. Зависит от места и времени.

— Ты действительно из анта Хилайа?

— Я четвертый сын Мэнниа Охэйо, правителя Империи Джангра — так что, наверное, да.

— Ты не очень-то похож на них.

— Моя мать была островитянкой. Я полукровка. Таких, как я, нигде больше нет, и я очень этим горжусь.

Какое-то время Маахис молчал.

— Ты знаешь, как… вернуться отсюда? — наконец спросил он.

— У меня есть описание этого места, — Охэйо поднял книгу. — Но она написана на языке, который никто тут не знает. Кроме меня. Так что, если хочешь увидеть свой дом — дай сюда лазер и постарайся больше не делать глупостей.

— А что, если нет? — Маахис зло рассмеялся. — Что, если я для начала сожгу тебе пальцы на ногах?

Охэйо спрятал под себя ступни.

— Тогда я сойду с ума от боли. И так никогда и не прочту, что же здесь написано.

Маахис промолчал. Лэйми очень хотелось узнать, кто победит в этом диспуте — и вовсе не из праздного любопытства, — но тут над их головами — а может, внутри них — послышалось шипение. В звездообразной дыре замерцал голубой свет, сияние, похожее на призрачный многослойный кристалл. Потом по глазам ударила мгновенная, ослепляюще-белая вспышка — и в бассейн плюхнулось что-то, похожее на огромный язык. Лэйми едва начал понимать, ЧТО это такое — а Маахис, вскинув лазер, направил режущий луч в дыру, где снова начало мерцать. Вновь эта белая, мгновенная вспышка… потом из дыры вырвалась колонна сизого пламени. Грохнул взрыв, волна горячей воды сбила Лэйми с ног… и всё кончилось. Комната плавала в раскаленном пару, словно не в меру протопленная баня. С потолка свисали клочья разодранной, светящейся стали. Между ними что-то мерцало, металось с неуловимой быстротой; Лэйми чувствовал движение воздуха, уходящего ТУДА… в никуда. От упавшей в бассейн туши остались только обрывки обваренного мяса, разбросанные по комнате. Вкусно пахло супом.

— Ты, идиот, — прошипел Охэйо, поднимаясь на ноги. — Ты хоть знаешь, сколько энергии требует пространственный перенос? Какова мощность этой машины? Если бы она взорвалась — всё испарилось бы на милю вокруг. В том числе, между прочим, и ты.

— А что мне было делать? — удивился Маахис, тоже поднимаясь на ноги. — Дать себя сожрать? Это был гхулин. Ты хоть знаешь, что это такое? Когда он в прошлый раз выбрался из своей ямы…

— У этой штуки был оборванный конец. Похоже, Ключ не может перенести сразу большой объем вещества — и эта тварь, что пожирала ваши отходы, прибыла бы сюда по частям. Радости в этом мало, но всё же…

Над их головой снова что-то зашуршало. Из дыры несло ледяным холодом; температура в комнате упала уже градусов на двадцать.

— Эта чертовщина мне не нравится, — сказал Охэйо. Сейчас он пристально смотрел вверх. — Думаю, что теперь любой, кто войдет в ту дыру… или в эту, плавно рассеется во всём космическом пространстве. Если твои друзья найдут тот портал, они будут один за другим отправляться сюда — и исчезать. По крайней мере, до тех пор, пока среди них не переведутся идиоты. Это называется «естественный отбор».