Последний дар жреца

— Возможно, — произнес писец слащавым голосом. — Но готова ли ты идти на такой риск? Чего стоит даже самый лучший скульптор в мире, если у его семьи нет крыши над головой и его дети побираются на улицах? Насколько мне известно, Нут, у тебя двое очаровательных мальчишек. Я тебя очень прошу: подумай.

Он направился к двери, но на пороге оглянулся.

— Кстати, как успехи у племянника Пенеба?

У Сэма, который, укрывшись на террасе, слышал каждое слово, пересохло во рту.

— Ну как тебе сказать... — ответила Нут. — По-моему, он не слишком одарен. И смелости его работе не хватает. Пенеб уже подумывает о том, чтобы отправить его обратно к брату в Мемфис.

— Так я и думал, — бросил писец с ухмылкой. — Слабак, сразу видно. И к тому же слишком бледный, даже как будто нездоровый. Если понадобится пара ударов плетью, чтобы кровь лучше циркулировала, приводи мальчишку ко мне.

На следующий день, несмотря на визит писца, ситуация с управлением гробниц ничуть не улучшилась. Пенеб вернулся со стройки непривычно рано и к тому же — в сопровождении шестерых рабочих. Все они кипели от возмущения.

— Усыпальница Сетни готова, — объявил Пенеб, опуская котомку на один из сундуков. — Мы прекращаем работу.

— Прекращаете работу? — переспросила Нут, не веря своим ушам.

— Мы обсудили это и пришли к единогласному решению. Больше мы не станем делать ничего до тех пор, пока не получим провизию. Правый отряд настроен так же...

— И это еще не всё, — добавил самый мускулистый рабочий. — Мы решили отправиться во дворец с жалобой. У меня дома в бочках не осталось ни капли пива и вода уже зацвела. Наша трехлетняя дочка всё время плачет, просит пить и есть!

— Мезу прав, — подхватил другой рабочий. — Надо идти к Рамсесу и требовать своего. Если сидеть здесь и ждать, ничего не произойдет!

Да, — хором поддержали их остальные. — В храм Рамсеса! Во Дворец миллионов лет!

Пока рабочие шумели, перебивая друг друга, Сэмюел подошел к Нут.

— Ахмосис, сын Сетни... Он жрец в храме Рамсеса?

Нут кивнула и ушла посмотреть, чем бы напоить и накормить гостей. Во всей этой суматохе Сэм снова вспомнил разговор, который подслушал в гробнице Сетни: «Через пять дней, — резко говорил таинственный голос, — будет полнолуние. Он придет совершать ритуальное омовение в храм Рамсеса. В шестой час ночи ты отправишь одного из своих людей к стене... Одной стрелы хватит».

Кем еще мог быть этот самый «он», которого планировали убить и который приходил осматривать гробницу Сетни, если не Ахмосисом — сыном умершего жреца? Ахмосис, в свою очередь, являлся жрецом храма Рамсеса, и в его обязанности, возможно, входило исполнение определенных ритуалов в ночь полнолуния...

Сэмюел стал лихорадочно считать на пальцах: один, два, три, четыре... пять. Он жил в Египте ровно пять дней! И надо же было закопать так глубоко в памяти все эти подробности! Объяснить это можно только тем, что он попросту боялся о них вспоминать...

Как бы то ни было, он обязан предупредить Ахмосиса.

Может, следует рассказать обо всём Пенебу и его рабочим? А что если один из заговорщиков — как раз кто-нибудь из жителей Сет-Маата? В таком случае Сэму не поздоровится. Нет, уж лучше воспользоваться забастовкой, пробраться в храм Рамсеса и попытаться всеми правдами и неправдами встретиться с Ахмосисом. Сетни наверняка знал что-нибудь о Камне. А до наступления ночи остается всего час или два...

По Сет-Маату постепенно распространялась новость о походе во Дворец миллионов лет. Рабочие двух разных частей города, из левого и правого отрядов, стекались на площадь и какое-то время спорили, пока не пришли к согласию. Наконец в сопровождении жен и детей они направились к храму, на ходу придумывая лозунги:

— Где наш ячмень? Где наша пшеница?

— Визирь, ты должен нас услышать!

— Наши дети голодают!

— Писцы и жрецы, не молчите!

Пока они шли, размахивая мотыгами и кирками, Сэм решился потихоньку навести справки у одного из соседей Пенеба:

— Я никогда раньше не был в храме Рамсеса... Вы знаете, как там внутри?

— Конечно, знаю. Даже принимал участие в росписи. Рамсес повелел построить храм для того, чтобы его величие было восславлено и при жизни, и в веках! Поэтому храм и называется Дворец миллионов лет... Незначительной доли богатств, которые там хранятся, хватило бы, чтобы кормить все Фивы в течение целого года!

— Говорят, там есть бассейн для жрецов?

— Мальчик, ты откуда такой взялся? В твоем городе что, не воздают почестей богам? Ясное дело, в храме есть бассейн! Справа, во втором дворе — в том, который по кругу засажен кустами и цветами. Но если ты собрался там освежиться, не надейся. Вход в бассейн храма открыт только для жрецов! И если попытаешься туда проникнуть, можешь мне поверить, с тебя три шкуры сдерут!

Жена соседа толкнула его локтем в бок, он спохватился и продолжил выкрикивать вместе со всеми:

— Наши дети голодают! Где наш ячмень? Где наша пшеница? Писцы и жрецы, не молчите!

Сэмюел не решился продолжать расспросы.

Триста жителей Сет-Маата шагали под вечерним солнцем минут пятнадцать и наконец остановились перед зданием,, похожим на неприступную крепость. Стены вокруг дворца были высотой не меньше пяти метров, и с дозорных башен в рабочих целились из луков солдаты.

— Мы — строители царских гробниц! — крикнул Пенеб. — Пришли требовать достойной оплаты своего труда!

Среди стражи поднялось волнение, в башнях зашушукались и засовещались, забегали вверх-вниз по лестницам. Минут через двадцать кто-то важный наконец свесился с одной из бойниц.

— Сложите орудия перед главными воротами, — распорядился он. Писцы управления гробниц сейчас вас примут.

В группе рабочих послышались радостные возгласы: власти готовы решать вопрос мирным путем!

Они спокойно, один за другим, вошли в первые ворота, потом — во вторые и наконец остановились перед грандиозным входом в погребальный храм Рамсеса. Там, у входа в гигантское здание из необожженного кирпича, их встретил десяток писцов с факелами в руках. Писцы попросили рабочих выбрать пятерых, которые составят делегацию, и эта просьба вызвала новую волну криков и споров. Некоторые полагали, что делегатами следует назначить отцов семейств. Воспользовавшись неразберихой, Сэмюел огляделся по сторонам. Он находился в том самом втором дворе, о котором говорил сосед Пенеба, и опускавшиеся на двор сумерки были ему на руку. Вправо и влево расходились две аллеи, вдоль которых тянулись кусты и цветы. Бассейн был где-то совсем рядом...

Сэм потихоньку пробрался к ближайшему кустарнику справа. Обвел взглядом стену и дозорные башни: никто не обращал на него ни малейшего внимания. Прижавшись к кустам, он опустился на корточки и полез между ветвями. Шорох тоже не заинтересовал никого из солдат... Сэм прикусил губу, чтобы не застонать, — ветки больно царапали кожу. Он вдохнул поглубже и полез дальше — и вскоре добрался до свободного пространства между живой изгородью и каменной стеной. Тогда он прошел вдоль стены в дальний конец двора, к финиковой пальме, и укрылся в ее листве. Двор отсюда не просматривался, но можно было, раздвинув листья пальмы, следить за аллеей, которая вела к бассейну, — если, конечно, сосед Пенеба не ошибся в описании. Теперь оставалось только ждать. Ждать и надеяться.