Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй

– Да, мне это тоже не нравится, – сказал Годослав, склонив густую гриву своих светлых и заметно вьющихся волос. – И меры придется принимать срочные и весьма жесткие, как ты верно заметил. Но давай дождемся сначала Ставра. Что он скажет. Я пока даже не предполагаю, против кого нам следует предпринимать меры. Вернемся в приемный зал, уважаемый Куденя, и закончим наш разговор.

– Может быть, стоит говорить здесь? – предложил князь-воевода. – Здесь, по крайней мере, видно в две стороны, и здесь никто не подслушает.

– Нет уж! Никто не заставит меня в моем собственном доме, всего-то из-за боязни шпионов, нарушать приличия в приеме послов уважаемого мной соседа и государя. Я бы попросил тебя, Дражко, кликнуть стражу, и поставить у двери часового, который не запустит к нам никого, кроме Ставра, и не позволит никому подслушивать под дверью. А мы пока с уважаемым послом, чтобы не беседовать без тебя, отведаем нашего меда. Я знаю, что в вашем княжестве меду предпочитают пиво. Наверное, на ваших обычаях сказывается влияние соседей-саксов, а они известные «пивные бочки». Нас с саксами все-таки река разделяет, а у вас граница сухопутная. И влияние посуху легко к вам приходит. Но пивом посол будет угощать меня, когда я приеду в Старгород. А здесь я предпочту угостить его нашим медом [38] . Он у нас знаменит на всю Европу. Даже король Карл заказывал у меня несколько бочонков для своего двора, и, помнится, хотел отправить что-то в подарок ко двору Римского папы.

38

Хмельной мед в славянских землях делался исключительно из домашнего меда, хотя бортничество – собирание меда диких пчел – у славян того времени было распространено гораздо шире, чем пасечничество – разведение пчел в ульях на пасеках.

Дражко, согласно кивнул, качнув усами, как птица размашистыми крыльями, и, топая, как всякий военный, поспешил за стражником. Годослав не закрыл дверь, и увидел, как несколько стражников вошли в коридор до того, как князь-воевода успел выйти за наружные двери. Должно быть, из прислал Ставр. И, судя по озабоченным серьезным лицам, стражники уже знали о случившемся. Дражко, остановившись, отдал несколько конкретных распоряжений, словно разделил между стражниками обязанности. После чего двое из пришедших сразу подняли глашатного на руки, и понесли тело старика к выходу. Еще трое остались у дверей, загородив собой и тяжелыми бердышами весь проход. Но, прежде, чем князь-воевода вернулся в парадный зал, снова открылась дальняя дверь, и теперь вошел Ставр. В этот раз было деже заметно, что волхв спешил, хотя обычно он всегда выглядел неторопливым. Сейчас даже его широкий шаг стал быстрым, стремительным, и, как казалось, чуть не семенящим, хотя семенить с такими длинными ногами было сложно. Дражко дождался волхва, пропустил мимо себя, и тут же, сказав что-то строгое стражникам, закрыл дверь изнутри.

Волхв Ставр начал говорить, только когда князь-воевода приблизился к Годославу и Кудене, и тоже, как они, взял в руки большую берестяную кружку с медом. Волхв хмельной мед не пил никогда, и потому князь, хорошо знающий привычки Ставра, даже не предлагал ему. От волнения у князя-воеводы, наверное, в глотке пересохло, и кружка оказалась пустой, как только он опрокинул ее. Зная привычки кузена, Годослав своей рукой снова наполнил кружку. И во второй раз она опорожнилась так же стремительно. И только третью, снова наполненную князем, Дражко просто поставил себе на колено, когда сел в кресло, и рукой придержал, чтобы не пролить.

– Ставр… – требовательно сказал Годослав.

Волхв понимал, что от него требуется.

– Времени мало прошло, княже, чтобы что-то узнать. Я успел только опросить стражу и поговорил с десятником стражи Углешей. И дал своим людям поручения. Как что-то узнают, придут сюда с докладом. Стражников я предупредил. Извини, княже, что они допустят сюда моих людей. Срочность того требует.

– Это нормально, Ставр. Что-то ты успел все же узнать?

– Из тех новых стражников… Один человек пропал. Во дворце его недавно видели. Но никто не видел, чтобы он выходил. В последний раз его видели во дворе. Мог просто через забор перебраться, и убежать.

– Разве через наш частокол легко перебраться? – поинтересовался Годослав.

– С улицы перебраться невозможно без лестницы. Но весь частокол под присмотром угловой стражи. А изнутри наружу – просто. Нужно только забраться на крышу какого-нибудь строения, выбрать момент, когда стражник с поста будет смотреть в другую сторону или за угол зайдет, спрыгнуть, и сразу убежать в ближайшую улицу. Пять шагов преодолеть не долго… Это все сделать не сложно.

– Да. Наверное, – согласился князь. – И что это за человек пропал?

– Сотника стражи Белояра сейчас нет во дворце. Он своих людей знает лучше всех. Больше спросить не с кого. Есть еще десятник Углеша, который говорит, что сотнику Белояру навязал этого стражника аббат Феофан, когда набирали новых людей. Пропавшего зовут Тихорад. Он бодрич, но христианин. Раньше у нас в страже не было христиан. Да их и в городе не много. Но Феофан сказал сотнику Белояру, что князь согласился взять на службу этого человека. Так Белояр Углеше говорил. Обманул аббат?

Годослав наморщил высокий лоб.

– Феофан не обманул, хотя действовал как-то скользко. Да, помню, давно был разговор. Наверное, с полгода тому как. Аббат обратился ко мне, чтобы я взял на службу в свой дом какого-то христианина из бодричей, время от времени помогающего Феофану на церковной службе. Не монаха, а простого горожанина. Семейный человек не может стать монахом. Якобы, это просьба самого короля Карла Каролинга, переданная через Феофана. Я даже, помню, сказал, что не возражаю против королевской просьбы. Но конкретно ни о какой службе мы тогда не договорились. И даже имя человека не прозвучало. Я, говоря честно, подразумевал что-нибудь вроде должности конюха или уборщика во дворе. Значит, аббат подсунул Тихорада в дворцовую стражу. И где сейчас этот человек?

Ставр кивнул, подтверждая слова Годослава, и стал выкладывать, что ему удалось узнать за такое короткое время:

– На службе он был вчера. Сегодня отдыхает. Стражникам не запрещается покидать Дворец Сокола, если они не заняты на службе. У большинства в городе жены и дети. Я не могу с точностью сказать, этот ли человек убил Сташко, поскольку не видел убийцу, и не видел, как все происходило. Я только послал своих людей найти этого стражника в его городском доме. Если он дома, его приведут, и будем с ним разговаривать. Я только попрошу тебя, княже, не допускать до разговора встречи стражника с аббатом Феофаном. Если аббат прибредет, пусть посидит внизу в обнимку со своим реликтарием.

– А где сейчас сам Феофан?

– Должен быть у себя в монастыре. Если там, то, наверное, как всегда, скучает. И ест один за всю несуществующую монашескую братию. По списку, который он послал королю, у него сорок два монаха. В действительности, он сумел заманить к себе только восемь человек, но трое вскоре стены монастыря покинули, и вернулись в наши храмы. Да еще самого Феофана обсмеяли, сказали, что разницы не видят в Вере, значит, и нет причин старое предавать. Карл посылает денежное довольствие монастырю. Чтобы аббат смог прокормить свои сорок монахов. Этих денег Феофану хватает, чтобы набить свое брюха под завязку. За монастырем сейчас тоже мои люди присматривают. На случай, если наш стражник туда побежит прятаться. Тогда его и…

Договорить Ставру не позволил стук в дверь Стучал, видимо, стражник своим тяжелым бердышем, потому что дверь тут же открылась, и, не слишком робея в княжеском Дворце, вошел человек небольшого роста, остролицый и худенький, но в руках у человека не было ничего такого, чем он мог бы постучать в дверь так громко. И вообще громкие звуки были, видимо, с этим человеком несовместимы, поскольку даже скользящих шагов его слышно не было.

– Сфирка… – узнал вошедшего князь-воевода. – Давненько я тебя уже не видел. Заходи.