Последний дракон

«Но теперь все иначе», — сказал я себе. Дракон Герика скован не был. Он сожрал бы его в два счета. Мой дракон этого не мог. Он лежал на животе, вытянув шею под ржаво-коричневой цепью, и двинуться дальше не мог.

— Тебе меня не достать! — сказал я дракону, а также чуточку самому себе, сказал с той силой уверенности, какая только была у меня.

Внезапно он припал лапами к земле и попытался подняться. Цепь натянулась над его плечами и застучала, страшно застучали и заскрежетали мои оковы и тяжелые железные столбы. Видно было, как вздулись мышцы дракона под чешуей. Ведь цепь ему не разорвать?

Да, у него ничего не получилось. Но когда он решился повторить свою попытку, я увидел, как один из столбов зашатался, будто дерево, что вот-вот вырвут с корнем. Дракон также заметил: что-то случилось. Он бросился вперед, словно конь в упряжке, и потащил все, на что хватило сил. Один столб шатался все больше и больше. И с каким-то скрипом, словно древние ржавые ворота, которые едва открываются, он выбрался из своего рва. Дракон встряхнулся, будто пес, которому что-то попало в шерсть, и цепь скользнула вдоль его бугристого позвоночника. Он выбрался из Железного Круга.

Я вспомнил, как в самом конце кричал Герик, — крик без слов, лишь сплошной страх и ужас в голосе.

— Дракон вырвался на свободу! — крикнул кто-то, но это был не я.

Я стоял онемев и не спускал глаз с чудовища, которое сделало еще один неверный шаг вперед, потом еще один… и остановилось…

Дракон до конца свободен не был. Его шею по-прежнему охватывала цепь, как и мою ногу. Но раз он мог вырвать столб с корнем, то мог, пожалуй, повторить это еще раз. Склонившись вперед на своей цепи, будто нес, что разрывает ошейник, он стал скрести землю когтями, чтобы найти опору. Я в панике оглядывался в поисках какого-либо оружия, копья, острого сука, чего угодно.

Но ничего не было.

Несколько драконариев в таких же мундирах, как и у драконьего рыцаря, выбежали во двор. Они не спускали глаз с дракона и меня.

— Этот, клянусь богом, вырвал столб из земли! — сказал один. — Доброе крепкое кованое железо, столб такой толщины, что его едва обхватишь руками.

— Приведи сюда караульного драконария, — сказал другой. — Это должно входить в его обязанности.

Первый кивнул и помчался в замок.

Тот, что остался, смотрел на меня каким-то странным взглядом.

— Ты боишься? — спросил он.

Ясное дело, я боялся! Что он думал? Я окинул его одним-единственным злобным, полным ненависти взглядом и снова перенес свое внимание на дракона. Он был от меня на расстоянии менее двух лошадиных корпусов, всего в семи-восьми шагах от меня. Но он не был свободен. Он раздраженно вертел головой и кусал цепь. Но даже драконьи челюсти не в силах перекусить железную цепь.

Человек в мундире драконьего рыцаря подошел чуть ближе.

— Похоже, этот столб выдержит, — сказал он. — А жаль, если дракону так приспичило!

— Ты, пожалуй, подначиваешь его? — прошипел я. — Можно подумать, что ты заодно с драконом!

— Так оно и есть, — согласился он. — Всегда!

Что-то таилось в том, как он произнес это, и оно заставило меня внимательней поглядеть на него. Знак дракона светился черным и алым с золотом на его мундире и на его плечах, а плащ и штаны казались чешуйчатыми, словно сшитыми из кожи дракона. Кто знает? Может, так оно и было. Дина говорила, будто у самого Дракана был плащ из драконьей шкуры, так что, может, и рыцари его щеголяли в таких же.

— Тебе нравится смотреть, как пожирают людей? — спросил я.

Он с невозмутимым спокойствием разглядывал меня холодными темно-голубыми глазами.

— А ты сам разве не ешь мясо? — спросил он. — А драконы не так уж далеко ушли от нас. Мы с ними здорово похожи.

То был вопрос, который Местер Маунус называл философским: насколько человек отличается от животных? Но у меня не было желания разводить философию как раз теперь. А уж в следующий миг у меня вообще времени не было, потому что я почувствовал такой сильный рывок в оковах на голени, что потерял равновесие и свалился набок.

— Что?..

То был дракон! Вместо того чтобы хвататься за собственную цепь, он схватился теперь за мою. Он стоял там, широко расставив лапы, с опущенной головой и держа в пасти цепь. И наверняка не обнаружил еще, что за птица на другом конце цепи. Вертя своей могучей шеей, он снова дернул за цепь, так что я сполз на несколько метров ближе. И тут что-то начало для этой твари проясняться. Дракон таращился на меня и на цепь меж нами. Потом он еще раз рванул ее. Я скреб гравий руками и ногами, я упирался, сопротивляясь. Но он был во много раз сильнее меня. Он тянул цепь, как кот тянет за свободный конец клубка ниток, и единственное, что спасло меня, было то, что он был вынужден выпустить цепь из пасти, чтобы схватить меня. Я бросился назад, и животное зашипело от ярости. Дракон еще раз стиснул цепь зубами и потянул ее, и тут я никак не смог помешать ему подтащить меня на несколько шагов ближе. Но на этот раз он придавил цепь лапой, прежде чем вцепиться в нее зубами. Он широко разинул пасть и вытянул вперед голову, будто змей, что собирается схватить добычу. Его челюсти сомкнулись на расстоянии меньше вытянутой руки от меня.

— Да сделайте же что-нибудь! — крикнул я драконьему рыцарю, который по-прежнему только и делал, что стоял и глядел во все глаза так, словно не было у него других развлечений. Ведь у него, черт побери, был меч! Или же он всерьез думал, что дракон имеет право сожрать меня?

— Хитрая бестия! — сказал он, и слова эти прозвучали почти ласково. — Да, драконы становятся все умнее.

Уже множество людей толпилось теперь во дворе замка, но никто из них не захотел вмешаться. Я попытался было не думать о том, каково мне будет, если дракон доберется до моей ноги. Они были острые-преострые, его зубы. И ядовитые. Дина говорила, что ее рука после укуса сразу стала бесчувственной.

Дракон еще раз схватил цепь в зубы. Это вызвало такой ужасающий рывок, что я очутился меж передними лапами чудовища. Я бил по его морде цепью и тянул так крепко — изо всех сил! Дракон неожиданно фыркнул и стал царапать меня одной передней лапой. Два его когтя провели сверху вниз по моей руке кровавые царапины, но, если б я ослабил хватку, все было бы кончено. Покуда я держал цепь натянутой, дракон не мог разинуть пасть. А пока он не мог разевать пасть, я мог пожить…

Он отбросил голову назад, словно дикий конь, а я проехался вместе с ней. Я выпустил цепь из рук и, проделав дугу, перелетел через шею чудовища прямо на цепь. Я летел до тех пор, пока цепь, рванув лодыжку, не затормозила мой полет, и я упал сверху на дракона, прямо на чешуйчатую серо-голубую спину этой бестии, и теперь любовался его длинным хвостом. Я вдавливал пальцы меж чешуями чудовища и пытался крепко уцепиться за его лопатки, но они были тверды, как рог, эти тонкие мелкие пластинки, и держаться за них было трудно. Цепь еще раз рванула лодыжку, и я скользнул вперед через шею дракона, вниз к его голове и к пасти, которой, пожалуй, лучше не захлопываться как можно дольше.

Голова!

Глаза!

Я видел прямо под собой лишь один его глаз, бледно-желтый и бешеный. Я сжал кулаки и стал крепко, изо всех сил, как только мог, молотить глаз дракона.

Оттуда раздалось такое тоненькое шипение, что его можно было принять почти за крик. Дракон забыл про все свои хитрости. Он кидался из стороны в сторону и бился головой, он скреб сначала одной передней лапой, а потом другой. Я не мог крепко держаться и по большому счету ничего не мог больше сделать. Последний рывок головой, и я полетел по воздуху, а когда натянулась цепь, рухнул плашмя на землю и так ударился спиной, что на какой-то миг у меня почернело в глазах.