Последний дракон

Людей, что злы, как Дракан, должно выдавать их лицо. А иначе как распознать их, как отличить от других?..

Ему бы быть покрупнее и поуродливее. Нет, я не думаю, что у него должен быть рог на лбу, но все-таки… Это невозможно, что он стоит тут и кажется совсем обыкновенным. И похож на Нико!

— Что тебе от меня надо? — устало спросил я.

— А тебе не кажется, что ты неблагодарен? — сказал он. — Я подарил тебе драгоценную драконью кровь и, можно сказать, посвятил тебя в рыцари Дракона, а ты только и знаешь, что сидишь тут жалуешься да сетуешь!

— Я не хочу быть одним из твоих рыцарей! Я не хочу пить драконью кровь!

— Вот как! Вообще-то у меня есть небольшой подарок для тебя. Но если он тебе не нравится, можешь просто выбросить его.

Он что-то кинул мне, и я невольно это схватил. То была маленькая фляжка. И я тотчас понял, не открывая: там драконья кровь!

— Делай с фляжкой все что хочешь, — сказал он. — Я не принуждаю тебя ни к чему.

С тем он и ушел.

Я долго сидел, глядя на фляжку. Я ее не открывал.

Но вообще-то я ее не выбросил.

Настало утро. Дракон улегся на то место, где выгорел костер, потому что земля была там по-прежнему еще теплой. Я завернулся в плащ Урсы и все равно мерз так, что меня трясло.

— Малец?

У меня не было желания с кем бы то ни было говорить, и особенно с драконариями.

— Малец, ты не спишь? Можешь выслушать меня?

Толчок… И тут до меня дошло, что так говорят жители Высокогорья.

Я распахнул плащ и глянул вверх.

То был Ивайн Лаклан!

Какой-то миг я думал: меня так страшно лихорадит, что начинаются разные видения. Ивайн здесь! Должно быть, я сам себе внушил это, потому что на самом деле я лежу в Железном Кругу. Все это слилось в моей голове — я никогда потом, после нашего с Ивайном единоборства, не мог видеть его, не вспомнив при этом вкуса крови и гравия и горечь поражения. Я закрыл на несколько секунд глаза, но, когда открыл их вновь, он по-прежнему стоял передо мной. И в драконьем мундире.

Дрожь омерзения охватила меня. Предатель! Но тут же я ощутил еще более глубокое отвращение. Хотя на мне никакого мундира Дракона еще не было, но я лежал здесь под плащом Урсы… Я разъезжал с рыцарями Дракона и вместе с ними орал: «Недругам Дракона — смерть!» — покуда они убивали жителей города и жгли их дома. Я был куда хуже Ивайна! В десять раз хуже!

— Чего тебе? — спросил я.

— Я не могу стоять здесь и часами болтать, — ответил он. — Слушай хорошенько. Вечером здесь кое-что произойдет, прямо во время захода солнца. Коли тебе удастся освободиться от оков, ты сможешь удрать вместе с нами?

— Удрать вместе? По-твоему, я смогу… удрать отсюда?

— Я так подумал. Ну, если не хочешь здесь остаться.

С тем он и ушел.

До меня стало медленно доходить, что Ивайн вовсе не предатель. Мундир был способом скрыться от врага, простым переодеванием. Где-то поблизости были люди из клана Ивайна Лаклана, неподвластные Дракану, и они надумали напасть на него и на драконариев.

— Сколько же у тебя людей из Лакланов?

Кроме Обайна и других арлайнских рыбаков, я здесь не видел иных высокогорцев. Само собой, большого значения это не имело, но трудно представить себе, что Дракан позволил бы им разгуливать толпами. Но конюхи, стряпухи и кухонный люд, дровосеки, челядь всякого рода, они нужны Дракану и его рыцарям, чтобы подавали еду и разводили огонь для согрева, к тому же они наверняка частенько переходили по наследству от одного хозяина к другому, когда замок бывал захвачен недругами. Но не здесь. Я придирчиво разглядывал стены замка. Я хорошо помнил, как был удивлен, когда мы явились сюда: на этих стенах было так мало следов от пожара и других знаков ожесточенных битв. Быть может, Лакланы не защищали крепость до последнего человека. Быть может, они придумали нечто другое, похитрее.

В то же утро, позднее, отряд всадников въехал рысью во двор крепости.

— Есть новости? — окликнул их один из стражников у ворот.

— Не более чем слухи о них! — прокричал предводитель отряда.

— Сдается мне, слухи эти недостоверны. Разве она не старуха, которой более семидесяти лет? Но ведь есть же границы того, насколько быстро она может бегать.

Я надеялся, что та, о ком они говорили, была Хелена Лаклан. Коли она на свободе или находится где-то в другом месте Высокогорья, то Дракан не сломил Лакланов до конца. Далеко до этого…

«Вечером здесь кое-что произойдет», — сказал Ивайн Лаклан. И если я смогу освободиться от оков… Но как? О чем он думал? Что я могу сделать голыми руками? Я ведь не дракон, чтобы вырывать столбы с корнем! Я — человек, и вдобавок человек в довольно жалком виде. Я весь дрожал и был уверен, что у меня лихорадка. Лодыжку разрывало от боли, а рука, по которой дракон прошелся своими когтями, жутко болела, словно там все воспалилось. А стоило мне закрыть глаза, как являлись множество новых призраков. Теперь я видел не только бледное лицо Каллана или перерезанное горло Вальдраку. Теперь то были языки пламени, и мертвецы, и человек из Лакланов, имя которого я вспомнить не мог. И собственный мой голос, что орал вместе с другими: «Недругам Дракона — смерть!»

И мне снова захотелось пить.

— Эй! — крикнул я одному из солдат-драконариев. — Не дашь ли напиться?

Он только поглядел на меня. А потом молча двинулся дальше.

Неужто это намеренно? Неужто Дракан хотел, чтоб я непременно выпил из его маленькой фляжки с драконьей кровью из-за одной только жажды?

Ни за что! Лучше помереть!

Почему тогда я просто не выбросил эту фляжку? Она лежала под рубашкой, и я ощущал ее тяжесть. Стоит мне отпить из нее, боли как в лодыжке и в руке, да и в душе… на некоторое время…

Но нет!

Нет!

Я не стану этого делать.

Ближе в полудню явился Дракан с двумя рыцарями-драконариями, и они стали разглядывать меня.

— Ну, где же он? — спросил Дракан.

— Кто? — кисло спросил я.

Дракан только улыбнулся. Он знал, что я просто тяну время.

— Мой дорогой сводный брат Никодемус Равн! Ведь он где-то здесь, не правда ли? Но в каком точно уголке этого забытого богом захолустья он укрылся?

— Я этого не знаю.

— Он не пил из фляжки, — сказал один из рыцарей.

— Твердолобый упрямец! Себе на уме! — произнес другой. — А что если мы чуток пособим ему?

— Нет! — возразил Дракан. — Если он выпьет сам, то он мой со всеми потрохами, целиком и полностью. Представьте себе, что мы сделаем, когда найдем и ее, и Никодемуса, и девчонку Пробуждающей Совесть, — а все потому, что ее сын стал моим человеком и сделает все, о чем я попрошу. Этого стоит немного подождать. И право, я полагаю, что нам не придется долго ждать.