Последний еврей

– В нашем возрасте это большого значения не играет. Я, в конце концов, тоже не девочка.

– Действительно! Зачем тебе это надо?

– Разве я сказала, что мне это надо?

– Я что-то не понимаю, а кому это надо? Может, мне?

– А каково тебе – без отца…

– Ну, спасибо!

– Пожалуйста.

– Прости, я что-то не понял. Мы же уезжаем в Германию. Мы же оформляем документы. Ты что, хочешь взять его с собой?

– «Взять его с собой»? Он что, вещь или собачка?

– Ты не поедешь с нами в Германию?

– Илюша, я еще ничего не решила.

– А когда ты что-то решишь?

– Не знаю.

– Отлично. Ты будешь в фате?

* * *

Анна и Илья сидят в коридоре ЗАГСа в ожидании своей очереди.

В руках у Анны папка с документами, которые она внимательно просматривает:

– Поставим апостиль, еще останется заполнить вот эти анкеты…

На Илью обстановка казенных помещений действует угнетающе. Он тупо смотрит в документы, во всем полагаясь на Анну, и вникать ни во что не хочет.

– В каком-то из начальных классов, – говорит он, – мы заполняли первые в нашей жизни анкеты – естественно, с «пятым пунктом». К тому времени я уже знал свою национальность, а сосед мой по парте, Вася Дрожко, своей национальности не знал. Он у меня спрашивает: «Какая у меня национальность?» Я говорю: «Пиши – кугут». Он засомневался, посмотрел в мою анкету, прочитал «еврей». Поколебался немного и вывел в графе «национальность» – «кугут». Решил, кугут – лучше.

– Смешно, – абсолютно серьезно говорит Анна. – Потом все это надо будет перевести на немецкий…

– У меня мама замуж собралась.

– Да ты что? – Анна откладывает документы.

– Я сам чуть с кровати не упал, когда услышал.

– Он еврей?

– Ага. Владимир Иванович Евдокимов – стопроцентный еврей. Как я турок.

– Это что, фиктивный брак?

– Если бы!

* * *

Анна и Илья едут в машине.

– Я прочитала твою пьесу – говорит Анна, не отрываясь от дороги.

– И как тебе? – деланно безразлично спрашивает он, не поворачивая головы.

– Я согласна с твоей мамой.

– В смысле? – не изменяя ракурса, интересуется Илья.

– Я тоже считаю, что она гениальная, – в том же тоне отвечает Анна.

– Кто? Мама?

– Не валяй дурака – пьеса.

Возникает пауза. Первой не выдерживает Анна:

– Что ты молчишь?

– Я думаю.

– Над чем, если не секрет?

– Что тебя заставило это сказать, – мрачно произносит Илья.

– Я сказала то, что думаю.

– Ты сказала это из жалости.

– Из жалости такие вещи не говорят. К тому же, с какой стати мне тебя жалеть? Я ж тебе не мама. Я тебе фиктивная жена.

– Тебе правда понравилось? – с надеждой спрашивает Илья.

– Правда, правда.

Илья сияет:

– Можно я тебя поцелую?

– Пристегни ремень, – строго произносит Анна. – Видишь этот знак?

– Вижу. Что это значит?

– Это значит, на этом участке целоваться запрещается.

* * *

Илья и Анна лежат в постели. В руках у них по бокалу шампанского.

– Я тебе завидую, – говорит Анна.

– Это второй раз в жизни.

– Что?

– Первый раз мне завидовали в третьем классе, у меня была живая белая лабораторная крыса.

– Я завидую тому, что ты занимаешься любимым делом, – продолжает Анна.

– Тебе не нравится быть владелицей кафе?

– Нет. Я хотела бы работать, – Анна задумывается, – где-нибудь в лесу. Только я не знаю, что делают лесничие.

– Это очень просто, – с видом знатока заявляет Илья.

– Да?

– Да. Надо ходить с ведром соли и рассыпать ее под деревьями, потому что лоси очень любят лизать соль, а в лесу соли нет.

– Классно!

– Может, ну ее, Германию? Поедем лучше в лес. Ты будешь кормить лосей, а я писать пьесы.

– Нет, в Германии у меня мама, а главное – я хочу увезти отсюда сына.

– Кто его отец?

– Биолог.

– Просто биолог?

– Да, был такой биолог, совершенно никакой. Пресный, как зимнее яблоко – ни вкуса, ни сока, так, вата – биолог. Я замуж выходила как бы за компанию. Все подруги выходили, и я вышла.

– Как на автобусной остановке.

– Да. Тогда мне казалось, это конечная остановка. А можно было проехать еще и выйти, наверное, как-то более удачно, – смеется Анна. – Хотя кто его знает. Значит, так было надо.

– Кому? Биологу? – Илья нежно целует Анну в плечо.

– Да, биологу, похоже, вообще ничего не надо было, лишь бы его не трогали. Он уже пять лет, как женат на Нине. Но по большому счету, я уверена, что ему все равно, на ком он женат.

Раздается звонок в дверь.

– Интересно, кто бы это мог быть? – Анна встает с постели и надевает халат.

– Биолог? – смело предполагает Илья.

– Исключено, – Анна бывает очень категорична.

Она направляется в коридор, закрывая за собой дверь в спальню. Илья, обмотавшись простыней, на цыпочках подкрадывается к двери. Тем временем в коридоре Анна впускает в квартиру высокого, нескладного мужчину в очках с диоптрией, позволяющей заниматься микробиологией практически без микроскопа.

– Ты извини, я без предупреждения, – говорит очкарик. – Здравствуй!

– Что-нибудь случилось?

– Пока нет.

– Ты можешь не говорить загадками?

– У тебя кто-нибудь есть?

– В каком смысле? – уточняет Анна.

– Ты не одна?

– Да. Я не одна. Боря, ты можешь сказать, что случилось?

– Где Мишка?

– Он с няней.

– Я слышал, ты собралась в Германию?

– Да.

– А Мишка?

– Естественно, со мной.

– Ты не считаешь нужным это обсудить?

– Я как раз собиралась поговорить с тобой, тем более что ты должен дать письменное и нотариально заверенное согласие на то, чтобы Миша поехал со мной. Давай обсудим это завтра?

– Завтра так завтра, но учти, я такого согласия не дам.

– Это еще почему?

– Я его отец, между прочим.

– Вот именно – между прочим. Ты когда брал его в последний раз?

– Это не важно. Я хочу иметь возможность видеть своего сына.

– А кто тебе запрещает? Приезжай и смотри.

– Я что, на ковре-самолете туда буду летать?