Последний фей
Шрифт:
Агафон сочувственно поморщился, но тоже промолчал: ради трона люди и не такое каждый день переносят.
Шевалье закаменел лицом…
– А я не знала, что ваше высочествоне знает слова «спасибо»! – неожиданно для себя выпалила и сама изумилась Грета.
– Не твое дело, ведьма! – надменно вскинула голову принцесса, скорее удивленная, нежели возмущенная непредвиденным бунтом на корабле. – А из этой лужи я могла бы выбраться самостоятельно, не надо меня принимать за беспомощного инвалида!
– В следующий раз, когда ваше высочество будет тонуть, не
– Грета… - смущенно пробормотал дровосек, и багровая краска стыда – за прилюдное унижение и за то, что принял защиту от той, кого предал, залила и мучительно исказила его простое и совсем еще недавно честное лицо. – Ну… зачем…
– И ты дурак тоже! – прошипела ему в ухо девушка и сердито отвернулась.
– Что нам теперь делать? – растерянно оглянулся де Шене.
– Это не лечится, если ты это имеешь в виду, дворянин, - фыркнула односельчанка царевича Лесли.
– Нет, я имею в виду…
– И ты что-то имеешь против меня, да? – вызывающе уткнула руки в бока Изабелла. – Тебе тоже мои манеры не по вкусу?
– Нет, - коротко ответил де Шене. – Ваша матушка так никогда бы себя не вела.
Принцесса хватанула воздух беззвучно открытым ртом, будто нужные и ненужные слова вдруг кончились во всем мире, и глаза ее вспыхнули неистовым огнем.
– Да что ты знаешь про мою маму!!! – выдохнула она яростно через несколько секунд. – Ты!!!.. Ты!!!.. Ты!!!.. Деревенщина!!!
– Я имел честь лицезреть ее величество, ваше высочество, - тихо и почтительно проговорил рыцарь. – Десять лет назад. Судьба распорядилась так, что произошло это как раз в тот месяц, когда она… скоропостижно покинула своих поданных и тех, кто был ей дорог. Это была великая королева.
– Ты… ты… ты… Ты ничего не понимаешь!!! – выкрикнула безысходно Изабелла и, будто снова лишившись дара речи, взмахнула в воздухе стиснутыми кулаками.
Если бы ее спутники думали, что это возможно, они бы решили, будто на глазах принцессы блеснули слезы.
– Как скажете, ваше высочество, - послушно склонил голову Люсьен.
– Да, я скажу! Я всем вам скажу! Всем! Вы не имеете никакого права! Вы не можете! Я вам запрещаю! Вам, стервятникам, которым от королевской дочери нужно только...
Заунывный пронзительный вой, словно оплакивавший все невинные души, когда-либо побывавшие в Веселом лесу, донесся вдруг со стороны болота, заглушая последние слова Изабеллы, и люди вздрогнули и очнулись от морока дрязги, вспомнив, где они, зачем сюда пришли и почему собирались уходить.
– Д-да… к-кто… это?.. – непослушными трясущимися губами пробормотал лесоруб, стискивая топорище до онемения пальцев.
– По-моему, земураг, - неожиданно донесся из-за спин усталый, полный обреченной покорности голос студента. – Или чекмарник. Хотя, не исключено, что тернохвост.
– К-какая разница? – нашел в себе силы и громкость де Шене.
– Принципиальная? – со спокойствием человека, уже распрощавшегося с жизнью, уточнил Агафон. – В способе поедания и продолжительности
переваривания добычи.– И… куда… нам теперь?.. – прошептала Грета.
– Обходить по кромке леса, куда еще… Я же говорил…
Оспаривать ни один из фактов спутники его премудрия не стали, и маленький отряд безмолвно взял курс на край зловещей, пропитанной до последнего корешка и листика подвижным угольно-черным мраком стены, по непонятному недоразумению носящей ласковое солнечное название «опушка».
По самой окраине леса пройти не получилось: чахлые корявые стволики деревьев и кустов, отбившихся на свои кроны от старших товарищей и чудом проросших на заболоченной земле, вставали на их пути если и не густой, то всё же непроходимой преградой. И путникам, чтобы обойти и трясину, и ее живую изгородь, пришлось углубиться в лес.
С первыми же шагами под густым навесом из разрываемых ветром листьев стало понятно, что без освещения путь продолжать было можно только очень медленно и на коленях, тщательно ощупывая всё, что подбрасывал им под ноги лес с самым развитым чувством юмора в Шантони.
Бурелом и лианы, муравейники и норы, клубки змей и липкие ловчие сети шпагатных пауков, получивших такое название отнюдь не из-за своих гимнастических способностей…
На девятом сюрпризе – зарослях лабиринтного шиповника – экспедиция остановилась и окружила чародея.
– Нам нужен свет, уважаемый Агафоникус, - вежливо, но решительно проговорил Люсьен.
– Да, точно, нужен, - подтвердила Грета, пытаясь высвободить зацепившийся за колючки подол с минимальным ущербом для многострадального наряда.
Попытка, судя по тихому треску медленно и в разнообразных направлениях разрываемой ткани, проходила с отвратительным успехом.
– А я что сделаю? – попытался вразумить соратников его премудрие. – У меня с собой даже спичек нет!
– Ты должен создать хоть один огонек! Хоть самый крошечный! При помощи своего волшебства! – сердито заявила принцесса. – Иначе мы проблуждаем тут в трех соснах до утра!
– Свет заметят из замка, - резонно возразил студент.
– Твой? – скептически хмыкнул Лесли. – Хорошо, если заметить его сможем мы.
Волшебник гордо поджал губы и окатил крестника презрительным молчанием, но с того подобные трюки скатывались как с гуся вода.
– Ладно, - оставил проигрышные позиции и вздохнул студиозус. – Но если через пять секунд после того, как я зажгу светильник… засвечу фонарь… запалю лес… сюда примчится Гавар…
– Мы скажем тебе «спасибо», что не пришлось тащиться за ним до самого логова, - куртуазно договорил шевалье.
– Я вас предупредил… - загробным голосом пробормотал чародей, не находя больше аргументов для отказа от исполнения крестнических обязанностей, вынул из кармана волшебную палочку и отвернулся.
– Небольшой фонарь, чтобы крестнику Лесли было видно, куда он свалится, - неразборчиво процедил он сквозь зубы волшебные слова, и в ту же секунду услышал, как дровосек ойкнул, а все остальные ахнули.
Потом хихикнули.
Потом загоготали.
Пронзенный странным предчувствием, школяр стремительно обернулся, ожидая увидеть что угодно…