Последний фей
Шрифт:
Добро пожаловать, гости дорогие…
Люди притихли, словно почувствовав на своих лицах вместе с холодным дождем ледяное дыхание ужаса, затаившегося в темной утробе замка, и сбились в плотную кучу у самых ворот, позабыв и раздоры, и рознь.
– Я думаю… - прошептал де Шене, судорожно сжимая в кулаке огрызок дубины гугеня, - черный ход искать… не стоит… рассветет совсем скоро… Войдем через парадное… и начнем искать… с первого этажа…
Спорить никто не стал.
Настороженно озираясь по сторонам и беспрестанно ощупывая отчаянными взглядами зияющие слепой чернотой окна, великолепная пятерка стремглав форсировала лужу и прижалась к стене замка, дрожа
Никого.
Ничего.
Тишина…
Шевалье, невзначай оказавшийся в голове штурмового отряда, безмолвно сделал округлый жест согнутой в локте рукой: нам за угол.
Вперед.
Повинуясь сигналу, люди медленно двинулись к углу, отделяющему их от гостеприимно манившей своими черепохранилищами лестницы.
План рыцаря был понятен.
Успеть проникнуть в замок до рассвета.
Потом успеть покинуть его до…
Нет.
Просто: успеть покинуть.
Пригибаясь и стараясь вжаться в камень, словно это могло помочь, выскочи кто-нибудь внезапно из-за угла, крошечный отряд спешно продвигался вперед, лихорадочно вслушиваясь во всё скрывающий сплошной шум дождя.
Люсьен дошел уже до самого угла, как вдруг чародей истеричным шепотом выкрикнул «Стой!» - и все застыли в тех позах, что были – нелепый горельеф безумного мастера.
– Что слу… - недовольно начала было принцесса, и прикусила язык.
Тяжелое хлопанье крыльев теперь услышали все, а секундой спустя из-за стены, из предрассветного полумрака, залитого дождем, вылетела огромная странная птица и плавно скрылась за углом.
Послышался скрежет – словно железа о камень, звук падения чего-то большого и мягкого, и голос – гнусавый, ворчливый, хриплый голос, то ли бранящий кого-то, то ли жалующийся.
В ответ на тираду, к изумлению шевалье, раздалась мелодичная низкая трель, словно певчая птичка размером с овечку толковала с хрипатым.
Еще пара слов – и с той, и с другой стороны – и снова о камень скрежетнуло протяжно, захлопали тяжко крылья, будто матрас выбивали, и загадочный летун взмыл в мокрое темное небо и пропал за стеной.
– Путь свободен, - обернулся Люсьен спустя полминуты.
– Что… кто… это было?.. – сверкая нервно глазами, спросила принцесса.
– Не знаю… - передернул плечами шевалье. – Что-то… большое, зеленое и безобразное… Если бы не крылья. Словно жаба шипастая с крыльями доброго духа, вот на что это было похоже.
– Жаборонок, - с первой ноты угадал Агафон. – А второго сумел разглядеть?
– Тоже большой, зеленый и уродливый, - не стал утруждать себя разнообразиями описаний де Шене.
– Еще один жаборонок? – удивилась Грета.
– Нет, на двух ногах, в одежде и без крыльев. Этот… жаборонок… принес ему какого-то зверя, бросил, почирикал и улетел.
– Так этот, второй, был гугень? – насторожился Лесли.
– Д-да кто его в темноте да за дождем разберет… - неуверенно пожал плечами Люсьен. – Может, и гугень… Хотя одежды на нем, кажется, было побольше, чем на том…
– Это слуга Гавара! – озарило принцессу.
– Повар? – предположил чародей, и желудок его отозвался с голодным энтузиазмом едва ли не громче всех их вместе взятых.
– Может, и повар, - согласно кивнул шевалье, снова выглянул из-за угла – осторожно и медленно – и снова подал разрешающий знак: - Пойдем, тихо всё!
И вновь, прижимаясь к стене, компания потекла – плавно, но спешно – к зияющей черепами лестнице, по выщербленным гранитным ступеням вверх, согнувшись прокралась вдоль стенки под
окнами, прислушалась у двери – никого… и юркнула внутрь, снова мгновенно прижавшись к стене.Распахнутая настежь дверь – может, десятилетия назад – давно покосилась, врезаясь углами резных дубовых створок в мягкий мрамор пола, и петли ее заржавели, покрывшись буро-красными бугристыми наростами коррозии словно коростой. На белом когда-то полу у входа в пугающий своей невидимой огромностью приемный зал собралась изрядная лужа, то и дело вздрагивающая рябью от врывающегося в пустое гулкое помещение гуляки-ветра.
Агафон взял наизготовку палочку и прислушался до звона в ушах, до боли, до галлюцинаций…
Никого.
– К-куда теп-перь?.. – испуганной мышкой пискнула Грета.
Де Шене сделал ей знак молчать, крадучись вышел из исполняющего обязанности придверного коврика миниатюрного пруда и опустился на колени.
– Посветить? – шепотом, едва слышным из-за отдаленного громыхания удаляющейся на покой грозы, предложил маг.
– Угу… - буркнул рыцарь.
Агафон вывел в воздухе нужный узор, и палочка замерцала матовым розовым светом по всей длине.
Шевалье устремил на палочку встревоженный взгляд, хотел что-то сказать, но подумал получше, махнул рукой, и тихо и проворно стал перемещаться вокруг берега лужи. Студиозус, поняв всё без слов, поспешно засунул предательски мигающий светильник в рукав так, что наружу выставлялись только последние сантиметров пять. Рыцарь оторвался на секунду от своего занятия и благодарно кивнул.
– Что он делает? – насторожился дровосек.
– Ищет следы зеленого, - не задумываясь, проговорила принцесса.
– Везде сухо, а там, где он прошел, должна быть вода.
– Откуда вы знаете… ваше высочество? – не вспомнив вовремя о прецедентах и последствиях, неосторожно спросил Лесли, и тут же испуганно прикусил язык и сжался, ожидая взрыва.
Но вместо стандартной отповеди или издевки Изабелла промолчала, и едва проникающий свет зарождающегося восхода неуловимо пробежал по ее осунувшемуся грязному лицу, таинственно играя и меняя оттенки выражения.
– Неважно, - наконец, прошептала она и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.
Тем временем волшебник и Люсьен, исчезавшие ненадолго во тьме, вернулись, и шевалье, торопя арьергард, резко взмахнул рукой:
– Пойдем! Мы нашли кухню!
– Ведите, - решительно мотнула головой Изабелла.
Но де Шене, будто не слыша, подошел к необычно притихшей дочке бондаря и заботливо поинтересовался:
– Как твои ноги?
Грета скрипнула зубами.
Давно промокшие волшебные валенки приобрели вес и комфорт колодок каторжника. Розовая краска неспешно стекала с них, собираясь под ногами в лужи цвета жизнерадостного поросенка. Калоши, почувствовав себя в родной стихии, незаметно отрастили рыбий хвост и плавники, пытались пуститься в самостоятельное плавание, а когда снова и снова не получалось – открывали розовый рот и раздраженно лязгали железными зубами.
– Босиком было бы еще хуже?.. – неуверенно предположила девушка.
Потом подумала еще раз, со смачным хлюпаньем выбралась на относительно сухое место и решительно стянула своевольную обувь.
Освобожденные валенки неловкой утиной походкой тут же затопали наружу, спрыгнули с крыльца и, плеща хвостами и прихрюкивая, довольно погрузились в мутную лужу.
– А, может, и не хуже, - проговорила Грета, страдальчески морщась и шевеля ярко-розовыми пальцами исцарапанной ноги.
– Не болит? – вытянул шею и неуклюже поинтересовался Лесли.