Последний Герой. Том 1

Я перевёл взгляд обратно на лавку. Та была облита чем-то белёсым, густым, с творожистой пленкой. Похоже на кефир или прокисший йогурт. Измарали лавку, чтобы никто не торчал под окнами, задницы тут не просиживал? Чтобы свидетелей не было?

— Похоже, у меня гости, — тихо сказал я, кивнув в сторону тёмного входа.

Грач уже собирался заводить двигатель, но замер, насторожился.

— Валим? — прошептал он, чуть заметно мотнув головой в сторону машины.

— Не люблю бегать, — процедил я и выдернул огнестрел из-под штанины. Рукоять приятно легла ладонь.

— Ну пошли, проверим, — кивнул Грач, выудив из бардачка нож-бабочку.

Звяк, и в его руке блеснул клинок.

Мы вошли в темный подъезд. Я пару раз щёлкнул выключателем — тишина. Свет не вспыхнул. Но лампочки — на месте. Только… под наклоном, будто кто-то их нарочно выкрутил, оставив висеть разве что для вида. Перегорели? Да нет — подвыкрутили.

— Дай, я первым пойду, — прошептал Грач, показательно поддёрнув на себе робу электрика. — Типа, электрик из ЖЭКа, как раз пришёл освещение починить.

Я замер, подумал и покачал головой:

— Хрен его знает… Если тебя уже срисовали у офиса Валета, второй раз под электрика не прокатит.

Но договорить не успел. Грач не стал слушать. Уже шагал вверх, широким, пружинистым шагом, перескакивая сразу по две ступеньки. Его подошвы отдавали эхом среди бетонных стен. Шёл, не таясь. На ходу напевал что-то неразборчивое, вроде бы веселое, для вида. Даже выругался вслух:

— Опять на линии что-то полетело, мать её так…

Я стиснул рукоять пистолета. Всё шло по плану. Или нет? Или, наоборот, по чьему-то другому.

Я бесшумно скользнул следом, ступал осторожно, как кот, вышедший на охоту. Каждое движение — аккуратное, мягкое, чтобы не сорвалось в звук. Ни дуновения, ни сквозняка… будто подъезд затаил дыхание вместе со мной.

Выше — тусклый луч. Псевдоэлектрик подсвечивал себе путь телефоном, не спеша, бубнил под нос что-то про «контакт» и «фазу». Уверенно изображал монтера. Я же шёл в полной темноте, держась за перила, скользя пальцами по старому крашеному дереву.

— Молодёжь! — донёсся сверху голос Грача. — Вы чего тут третесь? Свет кто из вас попортил?

— Проходи, дядя, — ответил гундосый голос, молодой, дерзкий. — Курим стоим.

Но куревом в подъезде не пахло. Врал он.

Грач проворчал что-то на автомате, вроде «ходят всякие, а потом мне чинить», всё ещё разыгрывая электрика. Играл хорошо, убедительно, и, главное — тянул время. Достаточно, чтобы я подкрался.

Я был уже совсем близко. Осталось два шага — и я на лестничной площадке. Полумрак, но глаза уже привыкли. У стены — двое. Один верзила, другой помельче. Оба в спортивках, в сланцах на босу ногу. Точно не люди Валькова. Эти уличные. Самодеятельность.

— Вот он! — рявкнул верзила, увидев меня, и в его руке показался кастет.

Но «электрик» оказался быстрее.

Чирк!

Лезвие ножа скользнуло по руке нападавшего, кастет со звоном выпал на бетон. Второй и не думал лезть в драку — струхнул, метнулся к перилам и, перемахнув через них, сиганул прямиком на пролет ниже. Паркурщик, твою мать…

Я кинулся за ним.

В это время верзила, взвыв от боли, попытался ударить Грача здоровой рукой. Но тот легко ушёл в сторону и резким движением влепил ногой в живот. Бугай согнулся и осел на колени, задыхаясь.

А я мчал вниз, слыша топот своих шагов и ощущая, как воздух свистит в ушах. Беглец вылетел из подъезда, хлопнув дверью. Я — следом. В руке у меня был пистолет, но стрелять нельзя. Палево. За такой переделанный травмат сразу «уголовка», да и шуму на весь район.

Да и к чему по воробьям из базуки палить?

Поднажал.

Утренние пробежки не прошли даром — дыхалка держалась, ноги слушались. Беглец уже начал сдуваться, и я догнал его в пару прыжков. Захлестнул ногу подсечкой прямо на ходу. Тот перекувыркнулся и зарылся мордой в клумбу.

Я навалился сверху, прижал к земле и прошипел в самое ухо:

— Дёрнешься — убью.

Для убедительности ткнул стволом под рёбра так, чтоб почувствовал.

— А-а! — выдохнул он со всхлипом, непонятно — то ли от страха, то ли от боли.

Подбежал Грач, тяжело дыша, но довольный:

— Фух… Ну и зарядочка, мать её… Это что за фраерок у нас такой?

— Сейчас глянем… А тот, который шпала, где? — оглянулся я.

— На лестничной площадке отдыхает. Я ему дыхалку выключил, чакру отсушил — лежит, мантру скулит.

— Надо было заарканить, — нахмурился я.

Но Грач и бровью не повёл на то, что я усомнился в надёжности его приемов.

— Да никуда не денется он, из подъезда только один выход. Примем. Я думал, вдруг тут ещё кто в кустах сидит. А ты один выскочил. За тобой побежал, перестраховался.

Я ловко стянул руки пленника пластиковыми хомутами за спиной, дёрнул вверх. Тот вскрикнул:

— Ай! Больно, блин…

Почему-то голос его показался мне знакомым. Я повернул морду пленника к себе и едва не рассмеялся:

— Ба! Какие люди в Голливуде… Веня, голубчик, ты ли это? — хмыкнул я. — Из карманников — на гоп-стоп перешел? Повышение?

Передо мной стоял тот самый ловкач, что пару недель назад «щипал» народ в больничке, а потом «одолжил» мне свое шмотье, когда я его прижал.

— Начальник?.. — вытаращился он, узнав меня. — Я не… Я курил просто… Да чтоб я на мента руку поднял? Подсудное же! Зуб даю!

— Разберёмся, — усмехнулся я, подтолкнув его к двери подъезда. — Щас ещё дружка твоего захватим — и устроим вечер откровений.

Втроём поднялись на этаж. Пусто. Только красные пятна на полу — кровь от пореза.

Прошли выше. Глухо.

— Хм… — пожал плечами Грач. — В квартиру, что ли, сиганул?

— Посвети-ка туда, — указал я на потолок последнего пролёта, где был люк на чердак.

Руслан поднял луч фонаря. Металлическая лестница вверх в мазках крови. Люк приоткрыт, и на нём тоже пятна.

— Через крышу в другой подъезд, и слинял, — констатировал я. — Ну и хрен с ним. А вот этого пытать будем. За двоих расклад даст.