Последний Герой. Том 4

— Если так, то я не только выговор, я и неполное служебное соответствие схлопотать готов…

— Вот и договорились. Только это всё между нами, добро?

— Добро! — согласился участковый и испарился из машины.

Я посмотрел на Савелия Натановича и усмехнулся, хлопнув его по плечу:

— Ну что, поэт, готов к подвигам?

— Я-а? — испуганно хлопал он глазами. — Я не герой.

— Героями не рождаются, героями становятся. Будешь искупать вину перед законом. Понял?

— Понял… — тихо и без особого энтузиазма пробормотал он, явно осознавая, что его безмятежная жизнь окончательно утеряна.

* * *

Корюшкин стоял передо мной в кабинете Кобры, вспотевший, нервный и здорово напряжённый. Его руки мелко дрожали, а на лбу блестели крупные капли пота. Я аккуратно, но настойчиво пытался застегнуть на нём бронежилет, который никак не сходился на его животе.

— Макс, слушай, а если… — испуганно забормотал Ваня, тревожно оглядываясь на меня и Оксану. — А если они стрелять начнут?

— Ты будешь в общественном месте, Ваня, в людном. Не рискнут там стрелять. А как только выйдешь — мы тебя прикроем, — я старался говорить уверенно, чтобы не пугать его сильнее. — Схема очень простая: тебе подсыпают в пивнухе якобы какой-то препарат, ты изображаешь сильно окосевшего, выходишь, пошатываясь. К тебе подъедет машина, и как только они тебя подхватят, мы их тут же берём.

— Но почему именно я? — с отчаянием спросил Корюшкин.

— Потому что, Ваня, ты левша, и потому что ты мой друг, — я внимательно и почти ласково посмотрел ему прямо в глаза. — На тебя же можно положиться, верно?

На лице криминалиста промелькнуло облегчение, чуть смущённая улыбка коснулась его губ. Похоже, мои слова про дружбу и доверие немного его приободрили.

— Конечно, можно… — ответил он уже чуть твёрже. — Но разве нельзя было кого-то другого подобрать?

— Найди мне сейчас левшу, такого же надёжного и сильного парня, как ты, — с лёгкой иронией произнёс я. — Там похищают статных мужчин, Ваня. Именно таких, как ты. Богатырей.

При этих словах Корюшкин слегка приосанился, расправил плечи, явно гордясь такой характеристикой при Оксане.

— Хорошо, но вот эта таблетка… меня ведь от неё действительно поведёт, Макс.

— Ой. Ну никто тебе никакую настоящую таблетку подсыпать не будет, — успокаивающе сказал я. — Наш человек просто сделает вид. Ты только смотри внимательно, чтобы в пиве ничего лишнего не оказалось. Просто будешь сидеть, попивать, изображать расслабленного мужичка. Но на пивас сильно не налегай. Возьми минералки с собой, незаметно разбавишь пиво… нет, стоп. Вдруг у них в пивнухе свои глаза и уши, заметят. Лучше пусть всё будет естественно и правдоподобно.

Я снова стал поправлять бронежилет, но липучки упорно не сходились. Ваня тяжело дышал и выглядел теперь уже немного жалко.

— Да что ж такое, почему на тебе этот жилет ни хрена не сходится? — выругался я. — Надо было размер побольше брать.

— А побольше — громоздкие они, будет заметно сразу, — вмешалась Кобра, внимательно наблюдая за нашими потугами. — Лучше пусть так.

— Да, знаю, блин… — вздохнул я. — Ладно, была не была. Нога в стремени, зверь на мушке. Раз-два! Выдыхай! И… готово!

Я резко дёрнул липучку, и бронежилет наконец-то застегнулся на торсе криминалиста. Ваня шумно выдохнул, чуть не потеряв равновесие.

— Ну вот, отлично! — с оптимизмом сказал я, похлопав его по плечу. — Теперь ты в полной боевой готовности.

Ваня бросил на меня полный обречённости взгляд, но возражать уже не стал, молча ожидая дальнейших инструкций.

* * *

В пивной стоял привычный шум и гул голосов. Табачный дым висел густой и неподвижный, словно кто-то специально создал в этом месте вечный туман. Возгласы завсегдатаев, стук кружек, смех, нетрезвые разговоры — всё смешалось в непрерывном, шумном гвалте, в котором, казалось, никогда не наступает затишье.

Корюшкин и Мехельсон заняли столик ближе к стене. Ваня нервно перебирал пальцами кружку, незаметно оглядываясь по сторонам, явно ощущая дискомфорт. Рядом с ним сидел и привычно расправлял плечи Савелий Натанович, но и он выглядел сегодня зажатым, тень скрытой тревоги упала на его обычно беззаботное лицо. Даже похлопывания по плечу старых собутыльников не вызывали у него прежней реакции. Он отмахивался вяло и невнятно, погруженный в собственные мрачные мысли.

Я устроился чуть поодаль, за дальним столиком, будто случайный гость, который зашел пропустить кружечку после работы. Стоял, попивал пиво и внимательно, хотя и не подавая виду, следил за происходящим, стараясь уловить все детали.

На улице, возле пивной, Кобра уже подтянула наших оперов. Кто-то расположился в ближайшем подъезде, кто-то приютился в неприметной машине. Все ожидали сигнала. Пока всё шло по плану.

— Ну, что теперь-то делать? — тихо спросил Ваня у Мехельсона, нервно приподнимая кружку.

— А теперь я должен незаметно таблетку подкинуть, — зашептал поэт, аккуратно доставая что-то из кармана. — Не бойтесь, это витаминка, никакого вреда.

Ваня подозрительно покосился на него и отвёл глаза:

— А это обязательно?

— Нужно для правдоподобия. Вы как будто отвернитесь или за сырком сходите, а я брошу её в пиво, — продолжил поэт.

Корюшкин нехотя вздохнул, наклонился, делая вид, будто завязывает шнурок на ботинке. В этот момент я увидел, как Савелий быстро бросил таблетку в кружку. И та зашипела, сразу же покрывая поверхность пива пеной. Это явно была не безобидная витаминка. Меня обдало неприятным холодком — неужели этот гад снова играет на два фронта? Впрочем, сейчас выяснять это было некогда. Потом разберусь.

Ваня, не замечая ничего подозрительного, поднял кружку и улыбнулся натянуто, играл роль, как мог:

— Ну, давайте за встречу и знакомство!

— Вот это по-мужски, — оживился поэт. — Настоящие мужики первую кружку до дна пьют, в охотку, залпом. Потом крякают и усы рукавом вытирают.

— У меня усов нет, — вяло пошутил Корюшкин и нервно осушив кружку, снова поставил её на стол.

Ваню тут же слегка повело, глаза заблестели, будто резко ударила в голову убойная доза алкоголя.

— Я же почти не пил… — проговорил он растерянно и неуверенно посмотрел вокруг.

В этот момент телефон, который я забрал у Савелия, коротко запиликал, пришло сообщение — вопросительный знак. Я быстро отправил в ответ точку, сигнал, что клиент якобы готов.

— Ну всё, пора, — поспешно сказал Мехельсон, поднимаясь из-за стола. — Идёмте, Иван, на выход.

— Вы что, со мной? — Корюшкин неуверенно шагнул, хватаясь за стол.

— Ну да, выйдем покурим, — подтвердил поэт и потащил его к выходу.