Последний Герой. Том 5

— Нет, не надо. Сам доберусь, я на колёсах, — сказал я, хотя про себя отметил, что колёс у меня, по сути, сейчас и нет, но это Бульдогу знать ни к чему.

— Ну ладно. Тогда через час там.

Перед встречей я сделал пару звонков, уладив свои дела. Ровно через час такси высадило меня на перекрёстке Ленина и Карла Маркса. Кафешка была из тех, что помнили ещё девяностые: старая вывеска «Мангал и угли», облупившаяся краска, запах жареного мяса, который въелся в стены, и несколько пластиковых растений в горшках для вида. Надо думать, московский следак не хотел светиться в более парадных местах.

Внутри было пусто. За стойкой дежурила администратор — молоденькая, но уже с тем усталым взглядом, каким смотрят люди, пересидевшие лишнюю смену.

— Добрый день, у вас заказано? — вежливо спросила она, хотя и так было видно, что зал пуст.

— Нет, я не бронировал. Меня ожидают.

— А кто именно?

— Мужчина, на бульдога похож.

Она слегка нахмурилась, будто сверялась в памяти, потом глянула через зал и кивнула:

— А, понятно. Проходите.

Я подошёл к столику у окна, где уже сидел Сметанин. На его лице была совсем не та мрачная физия, к которой я привык. Он улыбнулся, поднявшись навстречу, пожал руку:

— Садись. Тут отличные стейки рибай, рекомендую.

— Рибай… — поморщился я. — Это что за зверь такой?

— Хе… Это мраморная говядина.

— Да хоть гранитная, только я как-то больше по свинине на шампуре. Тут, я так понимаю, с этим напряг.

Честно сказать, судя по экстерьеру, я надеялся на что-то более свойское.

— Да ты попробуй, — махнул он рукой. — Я угощаю. Всё-таки виноват перед тобой, давай хоть проставлюсь.

— Легко отделаться хочешь, — хмыкнул я. — Такая «простава» несерьезная… С тебя по-взрослому: сауна, шашлыки из свиной шеи и девки.

— Губа у тебя не дура, — усмехнулся он. — Ладно, как освобожусь, организую.

— Да шучу я, — отмахнулся я. — Я не привередливый. Давай, тащи свой рибай, посмотрим, что за зверь.

— И… пятьдесят грамм к нему, — подмигнул он.

— Ну, только если пятьдесят, — ответил я, тоже улыбнувшись.

Может, и не помешает чуть-чуть «подлечиться». Но — без фанатизма. День ещё только начинался, и впереди, я чувствовал, будет много всего.

Стейк оказался действительно на удивление хорош — сочный, с лёгкой корочкой, розовый на срезе, пахнущий дымком. Я отрезал кусок, пока жевал, обвёл взглядом пустой зал и, положив вилку, спросил:

— А к чему такая конспирация? Почему не у тебя в кабинете?

Бульдог пригубил кофе, откинулся на спинку стула.

— Пойми, Макс… тот мент, ксиву которого ты мне передал, действительно оказался московским опером. Не подделка. Всё настоящее. И тут, как я понял, ниточки тянутся в Москву.

— Ну и что дальше? — нахмурился я.

— Что дальше… Я обвинение и подозрения с тебя снял, но ты пока не высовывайся. Пускай все думают, что ты в тени, ничего не копаешь, никуда не лезешь. И возвращение твоё мы официально нигде не афишировали. Я по своим каналам проверю всё, что можно.

— Так я бы мог помочь, — пожал я плечами.

— Нет, Макс, подожди. Ты громко засветился, и сейчас надо действовать аккуратно. Всю цепочку вытащить наружу.

— А что за цепочка? Кто меня хотел грохнуть? — спросил я прямо.

Бульдог понизил голос:

— Вот в том-то и дело, что пока непонятно. Официально я добиваю старые дела Валькова, плюс веду дело о покушении на тебя.

— Но я ведь заяву не писал.

— И не пиши пока. Я же говорю — работаем осторожно. И мне нужно, чтобы ты рассказал всё, что знаешь.

— Да что я знаю? «Ниву» взорвали. Потом двое загнали меня в лес, хотели пристрелить, потом один укокошил другого. Кстати, автоматчика-то нашли?

— Нашли. Когда мы туда приехали, он уже был мёртв.

— Ясно. Кровью истёк?

Я посмотрел на Сметанина очень серьезно, давая понять, что это не дежурный вопрос, и он покачал головой.

— Нет, с простреленной головой. Кто-то добил его.

— Это точно не я, — отрезал я.

— Знаю, — кивнул Бульдог.

Мы ещё немного поговорили, обсудили детали. Он, как и обещал, рассчитался за обед. Пускай платит — долг за те выкрутасы, что он против меня устроил, всё равно этим не покроешь.

— А где твоя тачка? — спросил он, закуривая уже на улице.

— Забарахлила. Я на такси поехал.

— Ну, давай, подброшу.

— Не надо, просто ещё раз вызову такси.

— Брось, Макс, — махнул он рукой. — Садись, мне не сложно.

Мы подошли к чёрному седану. Я пригляделся — не похоже на служебную машину.

— Это что за зверь?

— Взял в каршеринге. Не люблю служебные — никакого комфорта.

— А ты, значит, к комфорту привык, да? — усмехнулся я. — Обычный следователь, а запросы…

— Я, между прочим, следователь по особо важным делам Следственного комитета Российской Федерации, — расправил плечи Сметанин. — Это тебе не хухры-мухры.

— Ну да, ну да… — усмехнулся я.

— Да ладно, — хлопнул он меня по плечу, — чего ворчишь, как будто подозреваешь меня в чём-то.

— Да нет… — я уселся на переднее сиденье.

Мы тронулись. И тут, едва я устроился, сзади щёлкнуло что-то металлическое, и в затылок мне упёрлось твёрдое, холодное.

— Дёрнешься — мозги вынесу, — раздался хриплый, грубый голос сзади.

Я боковым зрением увидел, как Бульдог скосил взгляд на меня и оскалился.

— Аркаша… вот ты гнида, — процедил я, пытаясь разглядеть в отражение зеркала второго, что держал ствол у моего затылка.

— Ничего личного, Яровой, — без тени смущения ответил Бульдог. — Ты слишком глубоко копал.

Машина ненадолго остановилась.

— Сиди! Не дёргайся, — командовал он, защёлкивая на моих запястьях холодный металл. Браслеты туго стянули запястья, и только после этого машина снова тронулась.

— Всё-таки, Аркаша, ты дурак, — сказал я, вглядываясь в дорогу впереди.

Сметанин, лыбился, как на празднике, и уверенно вёл машину к окраине города.

— Дурак? Нет, Яровой… Переиграл я тебя. Дурак у нас — ты, получается. Зря мне поверил, — хмыкнул он.

— Это ты послал за мной убийц? — спросил я в упор.

— Ну… не совсем я… Скажем так, я работаю на одного важного человека, которому ты перешёл дорогу.

— И что же за интерес у этого важного человека в Новознаменске?