Последний Герой. Том 5

— Не твоего ума дело, — отрезал он, даже не повернув головы.

— Ну, я так понимаю, вы везёте меня убивать, — продолжил я ровным тоном, — так что теперь можно и сказать.

— Знаешь, Максим Сергеевич, — он даже не пытался скрыть ухмылку, — ты слишком шустрый был.

— Почему «был»? Я есть.

— Потому что скоро мы этот недочётик исправим, — голос у него был ровный и немного торжественный, как у человека, который уже всё решил. — Столько наших людей положил… Инженер очень недоволен. Очень.

— Инженер? — нахмурился я.

Бульдог неожиданно нажал на клаксон, поморщился:

— Сука, ну что ты там плетёшься?!

Впереди нас ползла старая, до жути раздолбанная жёлтая «Газель» с тонированными окнами. Плёнка на них пошла паутиной царапин, борта проржавели, местами краска облезла до металла. Казалось, тронь её пальцем — и она развалится.

Мы уже выехали за город, потянулись в сторону леса.

— Давай, обгоняй, — бросил сзади голос, холодный и нетерпеливый.

— Сейчас, тут встречка, — зло процедил Бульдог.

Как только навстречу прошла легковушка, он врубил поворотник и начал обгон. Но «Газель» внезапно вильнула, перекрыв нам дорогу. Визг шин, Бульдог вдавил педаль тормоза, руль вывернул так, что машину чуть не повело на обочину.

— Твою мать! Ты что творишь? Бухой, что ли?! — заорал он в открытое стекло.

В ответ «Газель» вильнула ещё раз, на этот раз так резко, что её развернуло поперёк дороги. Здесь трасса уже сужалась, и разъехаться быстро не получалось.

— Ну, сука… — бормотал он, — долбо*бы… олени на дороге…

Он снова ударил по тормозам. Машина встала.

И тут дверь «Газели» резко отъехала, а глаза Бульдога полезли на лоб.

Глава 4

Из нутра битой старушки слаженно, как на тренировке, высыпали люди в чёрном камуфляже, тактических балаклавах и бронежилетах. На спинах отчётливо читалось: ФСБ России.

— Сука… — выдохнул Бульдог, побледнев и вытаращив глаза. — Какого рожна?..

Сзади нас уже встал, приперев, наглухо тонированный внедорожник. Двери распахнулись, и оттуда тоже выскочили бойцы спецназа ФСБ, державшие оружие наготове.

Я медленно улыбнулся, расстегнул рубашку… и показал приклеенный к груди микрофон.

— Сюрприз, Аркаша, — сказал я тихо, глядя ему в глаза. — Конечная остановка.

Он вмиг стал белее снега, на лбу выступили крупные капли. Бульдог на автомате вытащил ярко желтый платок, чтобы вытереть пот. Но не успел. Двери распахнулись, и его выволокли несколько пар рук, утрамбовав мордой в асфальт.

Второго, что сидел за моей спиной со стволом, постигла такая же участь.

Я выбрался из машины, вдохнул прохладный воздух и размял затекшие плечи. С меня быстро сняли наручники. В этот момент из «Газели» вывалился довольный Кузьмич — всё так же в своей потертой от времени тельняшке, только поверх неё — бронежилет.

— Привет, сосед! — гаркнул он на всю округу. — Ну, как всё прошло?

— Отлично, — улыбнулся я, отлепляя от груди устройство звукозаписи. — Спасибо, Кузьмич.

— Да мне-то что, — отмахнулся он, — это вон, ребятки хорошо сработали.

Ко мне подошёл крепкий мужчина лет под пятьдесят. В тёмной куртке, простых джинсах, но шаги и взгляд сразу выдавали в нем старшего во всей этой операции.

— Владимир Алексеевич Черненко, — представился он, протягивая руку. — полковник ФСБ, управление «М». Это мы с вами общались по телефону.

— Очень приятно, — пожал я его ладонь, твёрдую, как подкова.

Фамилия засела в памяти, будто отозвалась из прошлого.

— Черненко… знакомая фамилия, — произнёс я вслух. — А генерал КГБ Черненко Алексей Владимирович случайно не ваш родственник?

Мужчина чуть задержал взгляд, потом кивнул:

— Это мой отец. А вы с ним знакомы были?

Я внутренне усмехнулся. Знаком? Было дело… Но вслух я сказал:

— Нет, лично не довелось. От старших коллег слышал.

— Понимаю. Он уже давно оставил службу… И, к сожалению, пять лет, как его не стало, — сказал Черненко ровным голосом, но на секунду взгляд потемнел.

— Соболезную, — произнёс я.

— Да ничего, — отмахнулся он. — Отец прожил долгую, насыщенную жизнь.

Сын моего старого знакомого говорил так, словно сам ещё не до конца смирился. Даже за пять лет.

— Вам потом надо будет проехать, дать показания, — продолжил Черненко.

— Да без проблем, — кивнул я. — У меня к вам просьба, Владимир Алексеевич, — добавил я.

— Слушаю, — он внимательно посмотрел на меня.

— Вы ведь только что взяли крупную рыбу, — сказал я негромко. — Следователь по особо важным делам. Хороший улов. Так вот… мне нужно с ним переговорить с глазу на глаз.

Полковник помедлил, провёл ладонью по подбородку.

— Это, конечно, не положено, — заметил он. — Но, думаю, исключение можно сделать.

Он скомандовал бойцам, и через несколько минут трясущегося, посеревшего Бульдога завели в подставную газель.

Я поднялся следом, дверь за мной захлопнулась с гулким стуком. Сел напротив Аркадия Львовича. Он косился на меня, губы дёргались, руки дрожали в стальных браслетах так, что даже слышалось тонкое звяканье.

— Ну что же ты, Аркаша, дрожишь, как козий хвост? — сказал я, глядя на него.

Сметанин поднял на меня мутный взгляд, облизнул губы и сипло выдавил:

— Переиграл ты меня, Яровой… Как? Как ты меня вычислил?

— Это вопрос риторический. — хмыкнул я. — Или ты правда хочешь знать?

— Я пятнадцать лет следаком отпахал, — заговорил он глухо. — Каждую лазейку знаю, людей насквозь вижу. А тебя, сука, не разглядел…

— Ну, раз этот вопрос тебя мучает, я могу рассказать, — сказал я неторопливо. — Но взамен ты расскажешь, кто именно хотел меня убрать. Не только ты ведь, кто-то ещё за этим стоит. Ты обмолвился про некоего Инженера. Давай так: баш на баш. Ты мне про него, и я тебе, так и быть, расскажу, в чём ты облажался. Чтобы не грызло тебя это в камере, где всё равно будешь думать и гадать.

— На понт меня берёшь? — оскалился Бульдог. — Развести хочешь? Обмен-то неравноценный, не находишь?

— Ты не в том положении, Аркаша, чтобы торговаться, — кивнул я на наручники. — Ты же не дурак, знаешь, что в такой ситуации со следствием сотрудничают.

— Но ты тут не следствие, — ухмыльнулся он зло.

— Я — нет, — пожал я плечами, — но ты знаешь сам: как прижмёт — сдашь любого. Хоть мать родную, если выгодно будет.

— Мать мою не трогай! — рявкнул он, скривившись, глаза вспыхнули.