Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II

— Что с ней? — недоуменно спросил он

— Ничего, — тихо отозвался Дору — Ее мучают кошмары

Эмиль кивнул в сторону графа, и тот зло ответил на незаданный не ему вопрос:

— Нет, я ей не снюсь! Ей снится темный лес Как за ней бегут волки Как деревья тянутся к ней своими скрюченными ветвями Как с черного неба ей на голову кидаются грифы Продолжать?

— Не надо, — оборвал его Эмиль.

Не спеша прошел мимо и, как бы невзначай, забрал распятие Оба, отец и сын, уставились на него

— Ты себя проверяешь*? — подскочил с места Дору

— Отца!

Граф повел плечами и снова замер Тогда Эмиль обернулся к Дору и попросил его выйти

— Зачем?

Но под тяжелым взглядом брата все же вышел, не дожидаясь ответа, или же ему не понравилось распятие, которое Эмиль не спешил опускать

— Закрой дверь! — крикнул он Дору в спину

Дверь хлопнула Эмиль положил распятие на прикроватный столик и обернулся к графу

— Вам нужна помощь, отец?

Граф кивнул, и Эмиль осторожно поднял его со стула

— Может, прогуляемся по коридору*?

Граф помотал головой

— Меня держит тут уже не распятие! — сказал он полушепотом — Я уже не кинусь на нее — я вижу серебряные оковы, но и уйти все равно не могу, потому что мне надо чахнуть над жертвой

— Вы сейчас шутите, да? — спросил Эмиль, отпуская руку графа

Тот покачнулся, но устоял А потом, сделав два шага, ухватился за столбик балдахина

— Ты хочешь услышать, что я вам не доверяю? Да, я не уйду из башни из-за вас Дору это тоже касается Жизнь этой девушки — самое ценное, что есть у меня сейчас Вы же этого добивались?

Эмиль опустил глаза

— Я даже в страшном сне не мог себе такое представить

— Плохой же из тебя профессор по нечисти получился Неудовлетворительно и то на тебя жалко

— Я могу как-то помочь?

Он смотрел графу в спину, не решаясь встать рядом, потому что тот не сводил глаз с бледного лица Валентины

— Лучшая ваша с Дорой помощь сейчас — не лезть

Граф сам к нему обернулся, и они долгую минуту смотрели друг другу в глаза, но не находили в них ни капли сострадания или раскаяния за содеянное

— Отец!

Граф вздрогнул от окрика Дору, и обернулся к двери, а не назад — поэтому серебряные браслеты легли ему на плечи С жутким криком он бросился вперед — скорее от боли, чем понимая, что происходит Эмиль поймал Валентину, но удержал в руках лишь на несколько секунд — его ударило от нее, точно током И той секунды, на которую вампир ослабил хватку, девушке хватило, чтобы соскользнуть с кровати и оказаться в двух шагах от графа

— Тина, милая, не подходи!

Граф уже вжался в стену Дальше отступать было некуда Глаза Валентины были закрыты, но она четко шла к своей цели, ощупывая воздух

— Я поймаю! — крикнул Эмиль, но Дору бросился ему наперерез

— Прочь!

Он сорвал портьеру и бросил нижний конец Эмилю Вдвоем они

ловко перекинули ткань через голову девушки и рванули назад как раз в тот момент, когда пальцы Валентины готовились коснуться груди графа

— Не тяните сильно, а то она на вас упадет! — закричал Александр

Но Валентина не думала падать назад, ее цель была впереди Она продолжала бороться с портьерой и простирала к графу руки Глаза ее по-прежнему были плотно закрыты

— Откуда у нее столько силы? — шептал Эмиль

— Да не сила это, а желания умереть! — огрызнулся Дору

— Чего?

— Ты блокнотик достань и конспектируй! Можно потом ты меня расспросишь, а? Серджиу!

Горбун схватился за край портьеры со стороны юного графа.

— Тащим к кровати! — скомандовал Эмиль. — Ну что стоишь, хватай ее за талию.

И горбун потянулся к Валентине, но тут же получил по рукам и отступил, испугавшись неожиданного отпора.

— Тина, милая, ты совсем не хочешь, чтобы я тебя кусал! — увещевал несчастную граф, прижатый к стене. — Это не принесет тебе никакого наслаждения. Это больно! Очень больно! Ты не хочешь, чтобы тебе было больно. Милая, отправляйся обратно в кровать. Тебе надо поспать. Я буду рядом с тобой. Я никуда не уйду. Я всегда буду рядом с тобой. Валентина, не подходи! Да заберите ее от меня наконец!

Только с пятой попытки горбуну удалось оттащить Валентину к кровати. Дору сунул ему в руки шнур от портьеры, и Серджиу принялся стягивать им кокон, закрученный вокруг тела девушки.

— Ноги, ноги ей вяжи!

Дору швырнул слуге второй шнур. Валентина извивалась ужом, но горбун завалил ее на пол и продолжил пеленать, потом поднял бушующий кокон на руки и водрузил на кровать.

— А этой веревкой, — Эмиль швырнул горбуну длинную бельевую веревку, — привяжи ее к кровати!

— Мой горб не пролезет…

Эмиль вздрогнул и сам полез под кровать. Веревка всего два раза обхватила тело девушки, но этого оказалось довольно, чтобы Валентина прекратила метаться.

— Будут еще какие-то приказания? — обреченно спросил Серджиу.

— Да! — рявкнул граф — Вон! Все трое вон!

Он шагнул к кровати и присел на самый край, вцепившись в столб балдахина. Все трое тихо удалились и вернулись лишь к следующему вечеру

Все оставались на своих местах. Граф приказал развязать девушку, которая неподвижно лежала, уставившись остекленевшим взглядом в черный балдахин. Он спрыгнул на пол и отвернулся Только когда горбун взял со столика чашку с бульоном и звякнул по ее краю ложкой, граф вновь взглянул на кровать.

Валентина тихо сидела в подушках и покорно открывала рот, увидев перед носом ложку. Александр сомневался, что сейчас она видит дальше собственного носа. И вдруг Валентина цепко ухватилась за руку горбуна.

— Серджиу, миленький, снимите с меня этот ошейник. Пожалуйста… У меня ужасно болит шея, и мне тяжело держать голову

Горбун с надеждой посмотрел на графа, и как только тот тихо произнес "Сними!", Дору рванулся вперед и закрыл собой девушку.

— Не смейте, pap'a!

Граф отвернулся, и тогда Дору взглянул на Валентину и прошипел:

— Спи!

Валентина тут же камнем упала в подушки

Глава 33 "Первые шаги"

Эмиль поставил на своем запястье седьмой крестик — он был красным, как и еще два. Из семи истекших дней Валентина бодрствовала три, и именно в эти дни пыталась покончить с собой. Иначе как суицидом он не мог назвать ее приставания к графу. Когда три дня прошли в полной тишине — Валентина спала то глубоко, то просто дремала — все хором решили, что кризис миновал. Один раз в день они кормили ее бульоном и пару раз поили ромашковым чаем. Сил у девушки не было, держали ее лишь подушки, и Эмиль сам, сжалившись, наконец развязал ей руки. И тут же пришлось закрашивать черный крестик красной ручкой.