Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II

Но Эмиль взял гребень и протянул брату со словами:

— Ты же хочешь с ней подружиться, так что подари гребенку лично.

— Как же меня достали твои теории!

И Дору бросился по коридору в свою комнату и, по старой живой привычке, повернул в замке ключ, чтобы Эмиль не зашел к нему — тоже по старой человеческой привычке не ломиться в закрытые двери. Но тот и не думал идти к обиженному брату, потому что увидел, как по лестнице медленно поднимается Валентина, придерживая на голове венок из крапивы, точно корону. Нет, она не поднималась, она танцевала на широких ступенях лестницы, и граф вел ее точно в вальсе и лишь подле двери в комнату сына выпустил ее руку из своей.

— Как у вас получилось заманить ее в замок? — воскликнул Эмиль в восхищении, но граф прижал к своему улыбающемуся рту палец. — Да что произошло? — не сдержался Эмиль, но задал вопрос все же шепотом.

На этот раз граф погрозил ему кулаком и крикнул Дору отпереться. Сын тут же возник на пороге, но сразу отступил вглубь комнаты, впуская к себе вилью. Та первым делом нашла зеркало и замерла перед ним — ни поворота вправо, ни поворота влево, ни взмаха руки — вилья просто смотрела на отражение и молчала. Затем резко присела на корточки и потянулась к брошенному на пол гребню, но так и не решилась поднять его. Дору опустился на колени и протянул ей черепаховый гребень со словами:

— Бери его. Он — твой.

Валентина тут же схватила гребень и провела им по своим волосам — один раз, второй, третий. Потом замерла, как бы задумавшись о чем-то, подняла глаза на дарителя и сказала совсем тихо:

— Спасибо тебе, — Маленькая заминка и вопросительная нотка в ее голосе заставила всех насторожиться. — Дору?

Он кивнул и хотел подать ей руку, чтобы помочь встать, но Валентина резко вскочила на ноги и вернулась к расчесыванию волос. Все молчали. Вдруг она обернулась и ринулась к Дору, но в шаге от него замерла и осторожно коснулась груди, чтобы стиснуть пальцами ткань футболки. Потом ее взгляд скользнул вниз, и пальцы ухватили шлевку джинсов. Дору беспомощно смотрел на отца через плечо Валентины, но лицо графа ничего не выражало, кроме растерянности. А на Эмиля Дору взглянуться не успел, так как Валентина вдруг отскочила от него, рухнула на пол и, спрятав лицо в голых коленях, разрыдалась.

Эмиль ухватился за свой джемпер и потряс его на груди. Дору кивнул и, стащив через голову футболку, протянул ее вилье. Та подняла на него заплаканное лицо.

— Если тебе нравится, бери!

Она кивнула и протянула за футболкой руку, но Дору не отдал футболку, а помог ей одеться. Но встать у него не получилось — она цепко держала его за ремень.

— Снимай! — махнул рукой граф.

Эмиль выступил вперед с трусиками, за которыми успел сбегать в башню, но Александр перехватил их и самостоятельно закончил одевать вилью. Но не успел затянуть на ней пояс, как она уже снова была у зеркала. Она стояла и искала что-то на голове. Дору догадался и вернул ей на волосы венок из крапивы. Вместе с ним на лицо Валентины вернулась улыбка.

— Обувь принести? — спросил Эмиль.

— На сегодня хватит, — ответил граф, и Эмиль успел заметить, как тот спрятал обратно колье, которое было достал из кармана, и потому спросил:

— Как это получилось?

Граф пожал плечами. Рассказывать было нечего. Он пришел под яблоню, сжимая в кармане заветное сапфировое колье. Валентина не изменила позы, будто и не заметила его прихода. Она подняла руку к ветке, сорвала яблоко, надкусила и швырнула в кучу уже таких же один раз надкусанных.

— Если тебе не нравятся зеленые яблоки, — сказал Александр, бесшумно садясь рядом с ней, — попробуй другой сорт.

— Я не хочу яблок. Я хочу молока.

Граф тут же поднялся на ноги и молча удалился в замок. Совсем скоро он вернулся с большой керамической кружкой. Валентина недоверчиво взглянула на белую жидкость, налитую в нее, принюхалась и отрицательно замотала головой.

— Что это? Я не знаю, что это. Молоко не так пахнет.

— Завтра я принесу тебе парного молока, а сейчас пей магазинное.

Она сделала малюсенький глоток и вернула ему кружку, вскочила на ноги и исчезла за деревьями. Он вылил остатки молока на траву, достал из кармана колье и принялся крутить его в руках. Валентина вернулась достаточно быстро и бросила ему на колени охапку крапивы. Уселась на свое прежнее место и стала умело плести венок.

— Тебе нравится?

Граф покрутил украшением перед сосредоточенным лицом девушки. Та бегло взглянула на сапфиры и вернулась к работе.

— Хочешь, я застегну колье у тебя на шее?

Она еще раз взглянула на драгоценные камни и отрицательно мотнула головой, водрузила себе на голову готовый венок и блаженно вздохнула.

— Ты почистил пруд? Я хочу посмотреть на себя.

— Нет, извини… Но в замке есть зеркала. Пойдем в замок?

— Что такое эти твои зеркала?

Вместо ответа граф протянул руку, и Валентина вложила в его ладонь свою, но тут же ойкнула, с такой силой Александр стиснул ей пальцы. Секунду они смотрели друг другу в глаза, затем поднялись, и граф заискивающим тоном предложил вилье потанцевать, и Валентина согласилась.

— Она останется на ночь в замке? — поинтересовался Эмиль.

— Если я сумею запереть ее в башне, — ответил граф.

— Почти пятница, — усмехнулся Эмиль. — Запритесь там вместе.

— Эмиль, я не собираюсь проверять очередную твою теорию.

— Оно у вас получится само собой. Я не буду вас ни о чем спрашивать. Живот скрыть не получится.

— Если бы это только было возможно…

— Вы сами говорили, что главное верить.

— В этом деле, Эмиль, главное — любить. А она пока не умеет любить.

— Так в чем дело? Научите, — усмехнулся профессор Макгилл.

— На замковой стене я послал тебя к учебнику анатомии, а сейчас посылаю к томику Шекспира. Уйди, Эмиль.

Тот по-прежнему улыбался.

— Уходите сами, отец, вместе с женой — в башню, а мы с Дору спустимся в склеп, чтобы вас не смущать.

Граф толкнул его в плечо, а потом и в спину, пока его руку не перехватила вилья. Она прильнула к его груди всего на миг, а потом опустила вторую руку ему на плечо. Он смотрел вниз, минуя венок, и видел под тканью футболки очертания худой груди

— если бы она сейчас не полнилась желанием, ее хозяйка легко бы сошла за мальчика, но при всем при том в джинсах и футболке она выглядела прежней — живой Валентиной.

— Я хочу танцевать! — выкрикнула Валентина недовольно и наступила босой ногой ему на ботинок.

— Я буду танцевать с тобой хоть целую вечность, — проговорил граф и вытанцевал Валентину в коридор.

Три шага к башне, два назад и снова вперед — какая же узкая у них галерея. Три вперед, два назад… Пусть медленно, но каждый раз они становятся на один шаг ближе к заветной цели — к кровати с самой мягкой периной. И к пятнице, дню любви.