Последний хит сезона

– Тогда, ближе к концу рабочего дня приезжайте. Думаю, часам к шести я сумею освободиться. Не забудьте текст интервью. И имейте в виду, я очень строгий критик.

– Не сомневаюсь, – заверила я и улыбнулась. – Разумеется, все ваши замечания я учту и внесу исправления.

– Договорились! – судя по голосу, он тоже улыбался. – До встречи.

– До встречи.

Очень довольная, я отправилась к шефу.

Некоторое время мы с Бариновым прикидывали план разговора с Мурашовым, потом явился очень недовольный Гошка.

– Я проявил самые лучшие свои качества, я был деликатен, но настойчив, и главное, чертовски убедителен! Но вы себе не представляете, какие дубы в банковской сфере работают! Сидит такой Буратино, в фирменном пиджачке – дресс-код у них, а как же! Весь такой деловой, пуговками своими стеклянными на меня уставился, не моргает даже, и про служебную инструкцию наизусть декламирует – кому записи с камер видеонаблюдения банкоматов показывать положено, а кому не положено! Я этой деревяшке целый час втолковывал, что показать записи, прежде всего, в интересах банка. Дескать, клиент наш общий, господин Солодцев, человек деловой и серьезный, и он понимает, что вины банка в создавшейся ситуации нет. Но вот если из-за того, что банковские служащие отказываются предоставить информацию, не будет найден человек, укравший у Солодцева карточку, он будет крайне раздосадован. И сочтет поведение банковских служащих недружественным. А потом, несомненно, примет меры, чтобы на эту недружественность адекватно отреагировать.

– На этом месте банкир сломался, – попробовала угадать я.

– Какой он банкир? – небрежно отмахнулся Гоша. – Так, шестерка банковская. Сломался, конечно, но записи не отдал. Побежал по начальству – советоваться и искать кого-нибудь, кто ответственность на себя возьмет.

– Гоша, ты очень интересно все рассказываешь, но может, ты эти подробности потом, в своих мемуарах изложишь, – мягко попросил Александр Сергеевич. – Или расскажешь Рите, а она напишет статью «Бодался Брынь с банком» и предложит ее «Воскресному бульвару». Где копии записей?

– Здесь, где же им еще быть, – напарник эффектным жестом выложил на стол шефа флэшку в форме красного автомобильчика. – Но толку от них… на вашем компе будем смотреть или к Нине пойдем?

– У Нины экран больше, – шеф поднялся из-за стола. – Пошли.

Гоша был прав, толку от видеозаписи, действительно, было немного.

– Кто так камеры ставит! – ворчала Ниночка, то увеличивая, то уменьшая изображение, пытаясь добиться большей четкости. – Куда они их направляли? Под таким углом ни одного лица не видно!

– Зато цветные! – не слишком удачно возразила я. – Я думала, записи черно-белые будут, а они, видишь, на новую аппаратуру не поскупились.

– И что нам с этой новой аппаратуры, если она не по уму настроена? Это вообще, кто? Женщина? Или парень шарфом по самые брови замотался?

Действительно, понять, кто снимает деньги с карточки Солодцева, было совершенно невозможно. Ясно было только одно – это человек хрупкого телосложения и невысокого роста. Нина остановила кадр, который посчитала наиболее удачным, достала из папки фотографию Надежды Солодцевой и уставилась на нее.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением протянула она. – Вроде, не похожа. Рита, ты эту дамочку вживую видела, что скажешь? Это она у банкоматов терлась?

– Не думаю. Жена Солодцева пофигуристее будет, – я снова внимательно вгляделась в экран и, уже увереннее подтвердила: – Это не она.

– Мы и так знаем, что это не она, – напомнил Гоша. – Я же сказал, что мадам Солодцева карточку не брала.

– А как насчет женщин, что в офисе работают? – спросил шеф. – Кто-нибудь на эту роль, – он указал на худенькое плечо, занимавшее большую часть застывшей картинки, – подходит?

– Из тех, что я видела, никто. Светлану можно было бы заподозрить – она такая же хрупкая, только ростом повыше. Но как-то не вяжется с ней подобная наглость. Вот Наташа, та, пожалуй, смогла бы… но здесь точно не Наташа, за это я ручаюсь.

– Карточку у Солодцева могла украсть одна женщина – жена, подружка или просто сотрудница, нам это безразлично, – раздраженно заметил Гоша. – А деньги в банкомате снимала, допустим, ее подруга. Именно с той целью, чтобы опознать было труднее.

– Вряд ли, – возразил Баринов. – Тогда для похода в супермаркет, воровке надо было привлечь еще и друга. Карточка на имя Солодцева, а кассиры обычно с подозрением относятся к покупателям, если они расплачиваются чужими карточками. Слишком много сообщников получается.

– Кстати, о супермаркете, – оживился Гоша. – Надо туда съездить! Там не камеры бестолковые, а живые люди, с глазами, с мозгами.

– Тем более, покупка не рядовая, – Нина снова запустила запись. На экране мелькнул низко надвинутый на глаза шарф и тонкая рука. – Восемьдесят тысяч с лишним – наверняка кассирша обратила внимание на покупателя.

– Вот именно! Сан Сергеич, так я прямо сейчас туда и рвану! Ниночка, ты мне кадриков получше выбери, напечатай, чтобы было что людям показать!

– Пожалуй, так и надо сделать, – согласился шеф. – Рита, ты до шести свободна? Поедешь с Гошей?

– Конечно! – вскочила я.

– Тогда отправляйтесь. Смотри только, в «Хит сезона» не опоздай.

Начать разговор оказалось неожиданно трудно. Что мне, просто так, ни с того, ни с сего, спросить: «Гоша, скажи, как Кирилов ко мне относится?» Нелепость какая.

Гошка бросил на меня короткий взгляд, нахмурился и снова уставился на дорогу. Ох. Мой толстокожий, сто очков африканскому носорогу даст, напарник, иногда проявляет просто невероятную чуткость! Неужели и сейчас он догадывается, что я хочу… я на секунду зажмурилась, сделала глубокий вдох и спросила:

– Гоша, а как Кириллов ко мне относится?

– Никак, – быстро ответил он. – Не знаю. Меня это не касается. И тебя тоже.

– Касается! Именно меня это касается! Гоша, я слышала, что ты Нине говорил.

Напарник отчетливо скрипнул зубами.

– Черт! Ты же в это время со своим интервью ковырялась!

– А все равно слышала! Гоша… Гоша, скажи, он действительно… я действительно, ему нравлюсь?

– Нравишься? – он снова бросил на меня взгляд, на это раз откровенно мрачный. – Ты сейчас кому голову морочишь, мне или себе?

– Гошка, прекрати! – я тоже разозлилась. Можно подумать, мне так легко было начать этот разговор! – Я тебе задала вопрос и вправе рассчитывать на прямой и честный ответ! И если ты сейчас скажешь, чтобы я спросила у самого Кириллова…

– Вот уж этого я ни в коем случае не скажу! – перебил он. – Не хватало еще, чтобы ты к нему с такими вопросиками полезла!

– А что тогда будет? – окончательно завелась я. – Он тоже мне нахамит, как ты?

– Нахамит или изнасилует, откуда я знаю? Ритка, ты же не идиотка и понимаешь, что о простом «нравишься» тут речь не идет, все гораздо серьезнее. Я с Витькой сто лет знаком, но никогда его таким не видел.