Последний из могикан (адаптированный пересказ)

Чингачгук в знак согласия махнул рукой. Потом, засунув за пояс свой нож и томагавк, медленно подошел к краю скалы. Он постоял минуту, затем бросился в воду, нырнул и скрылся из поля зрения.

Разведчик задержался, чтобы сказать несколько слов Коре.

– Если вас уведут в леса, заламывайте по пути ветки кустов и деревьев и старайтесь двигаться так, чтобы оставался широкий след.

Кора кивнула головой. Соколиный Глаз на мгновение повис на скале, разжал руки и очутился в воде. Струи сомкнулись над его головой, и он исчез. Девушка обернулась к Ункасу, чтобы поторопить его.

– Ункас останется, – спокойно ответил молодой могиканин, не сводя глаз с красивого лица Коры.

– Это только усложнит ситуацию, – твердо произнесла она, опуская глаза под взглядом могиканина и смутно угадывая свою власть над ним. – Спешите к моему отцу, и станьте самым верным из моих гонцов. Просите у Мунро денег для выкупа. Я… я очень прошу вас…

Неслышными шагами Ункас пересек скалистую площадку и скользнул в бурный поток.

Кора повернулась к Хейворду.

– Я знаю, что вы тоже хорошо плаваете, Дункан. Здесь от вас не будет пользы. Мне будет легче, если я буду знать, что вы спаслись.

– А ей?

Дункан не тронулся с места, только долгим нежным взглядом посмотрел на Алису, которая с детской беспомощностью прижималась к его руке.

Кора перестала уговаривать Хейворда. Обняв сестру, она повела Алису в пещеру.

10. Магуа возвращается

Дункан завалил ветвями вход в пещеру и замаскировал его. Позади этой хрупкой преграды он повесил одеяла: таким образом во внутреннюю пещеру не проникал свет.

– Мне не по душе обычай туземцев покоряться несчастью без борьбы, – пояснил Дункан, продолжая укладывать ветви. – Наше правило: «Пока я жив, я надеюсь». Мне кажется, оно больше соответствует характеру воина. Так что попытаемся сопротивляться достойно. Вас, Кора, я не стану уговаривать. Редко встретишь более мужественную женщину. Прошу вас только поддержать бедняжку Алису…

– Я спокойна, Дункан, – ответила Алиса. – Постараюсь не быть обузой для вас.

– Вот теперь вы говорите, как подобает дочери Мунро, – широко улыбнулся Хейворд, любуясь девушкой. – И поверьте, для меня вы никогда не были и не будете обузой.

Кора поспешно отвела глаза в сторону. Дункан смутился, отвернулся, потом сел посредине пещеры и сжал пистолет. Воцарилась глубокая тишина. Свежий утренний воздух проникал в пещеру. Минуты тянулись бесконечно, ничто не нарушало покоя.

Давид Гамут сидел в стороне, совершенно безучастный к происходящему. Луч, заглянувший в отверстие пещеры, осветил его изнуренное лицо и упал на страницы томика, который певец все перелистывал навязчивым движением, точно отыскивая там песнь, наиболее отвечающую моменту.

Кора предостерегающе подняла руку, приложила палец к губам и вопросительно посмотрела на Хейворда. Поразмыслив, майор решил, что большого вреда от пения Давида не будет.

– Рев водопада заглушит голос, – сказал Дункан Коре. – Кроме того, пещера поглотит звук. Пусть он отведет душу. И сам успокоится, и нас отвлечет от грустных мыслей.

Давид послушно прокашлялся. У него был приятный голос. Тихие рокочущие звуки которого наполнили узкую пещеру, полилась чарующая мелодия. Кора облегченно улыбнулась, а Хейворд отвел напряженный взгляд от входа в пещеру, глядя то на Давида, то на Алису. Глаза последней светились восторгом. Дункан подумал, что в общем Давид не так и плох; встреться они при других обстоятельствах, Хейворд считал бы певца хорошей компанией. Его тонкий вкус и потрясающее чувство музыки были заметны даже такому далекому от искусства человеку, как молодой офицер. Хейворд поймал себя на том, что не вслушивается в слова священного гимна. Однако впервые он понял значение слов «душа радовалась»: Дункан полностью отдался во власть музыки и его не смущало, при каких странных и опасных обстоятельствах на него снизошло это просветление.

Сочувствие слушателей тронуло Гамута. Певец сделал новое усилие, и полились протяжные мощные звуки. Вдруг снаружи раздался страшный крик. Певец замолк, растерянно оглядываясь на Хейворда.

– Мы погибли! – крикнула Алиса, прячась за сестру.

– Нет-нет! – ответил ей шепотом Хейворд. – Крик донесся с середины острова. Это дикари нашли своих убитых товарищей. Они не знают, где мы прячемся. Нам надо только постараться не обнаружить себя.

Слова Дункана не пропали даром. Девушки собрались и стали молча ждать развития событий.

Вскоре послышались завывания и улюлюканье, потом с разных сторон зазвучали голоса индейцев; сначала они доносились издалека, потом стали приближаться к пещере. Хейворд понял, что их убежище обнаружено, и последний луч надежды погас в его душе.

Однако настроение майора вновь изменилось к лучшему, когда он догадался, что индейцы остановились у камня, на который Соколиный Глаз положил свое ружье прежде, чем исчезнуть в бурных водах реки. Майор прислушался. Он понимал не только отдельные слова, но и целые фразы, произнесенные на канадском жаргоне, в основу которого положен французский язык. Хор голосов повторял на все лады: «Длинный Карабин», «Длинный Карабин»!

Хейворд мгновенно вспомнил, кому принадлежало это имя. Охотник и разведчик английской армии, лесной следопыт, самый меткий стрелок американских лесов, белый воин, которого уважали и боялись индейцы, легендарный Зверобой по имени Натаниэль Бампо. Только теперь Дункан понял, кто вызвался быть его проводником, кто охранял их с девушками от опасности, в чьи руки они вверили свою судьбу.

– Сидите как можно тише, – шепнул Хейворд Коре с Алисой, – если сейчас нас не обнаружат, мы спасены. Мне удалось понять: наши проводники не попались им в лапы. Так что скоро можно ждать подкрепления.

Прошло несколько минут. Снаружи царила тишина. Хейворд догадывался, что в это время гуроны продолжают поиски. Он различал осторожные шаги индейцев, слышал, как шуршали сухие листья и с треском ломались сучки. Наконец груда ветвей, которыми Хейворд завалил вход в пещеру, слегка подалась, один угол одеяла упал, и слабый свет заиграл в отдаленном углу убежища.

Между двумя пещерами было очень узкое пространство. Дункан понимал, что убежать незамеченными из нее не удастся. Оставалось надеяться только на счастливую случайность. Стараясь ступать бесшумно, Дункан прошел мимо Давида и обеих девушек и остановился у входа. Теперь всего около метра отделяло его от преследователей. Майор прижал лицо к отверстию и с равнодушием отчаяния выглянул наружу.

Он мог бы дотронуться до мускулистого плеча высокого индейца, который, судя по его повелительным жестам и властным интонациям, командовал остальными. Индейцы скрупулезно переворачивали и перетряхивали вещи, составлявшие скромное имущество Соколиного Глаза. На том месте, где на груде веток раньше лежал Давид, осталось пятно крови. Видя это доказательство успешности своих действий, индейцы одобрительно загоготали.

Решив, что они по крайней мере опасно ранили Длинного Карабина, гуроны замолкли. Один из индейцев поднял окровавленную ветку и бросил ее на груду, наваленную Дунканом перед входом во вторую пещеру. Таким образом индеец завалил отверстие, через которое смотрел майор. Остальные дикари быстро перекидали сверху остаток веток, не предполагая, что таким образом сами же прятали людей, которых искали.

Когда под давлением новых охапок зелени одеяла подались, а ветви от собственной тяжести забились в трещины камней, образовав плотную массу, Дункан вздохнул свободно. Услышав удаляющиеся голоса, он подкрался ко второму выходу из пещеры, откуда смог увидеть, что индейцы побежали вниз к реке. Новый жалобный вопль донесся с берега. Дункан объяснил отчаяние врагов тем, что они опять собрались вокруг тел убитых товарищей.

– Кора, они ушли, – шепнул он. – Алиса, мы спасены.

– Слава Богу! – произнесла Алиса, освобождаясь из объятий Коры и опускаясь на колени.