Последний из могикан

Из лодок позади раздались громкие восклицания: «Великий Змей!», «Длинный Карабин!», «Быстроногий Олень!» Казалось, эти возгласы придали еще более рвения преследователям. Разведчик схватил оленебой в руку и, подняв его над головой, с триумфом потрясал им в воздухе. Дикари отвечали на оскорбление страшными воплями, и сейчас же раздался новый залп. Пули ударяли вокруг маленького судна, и одна из них даже пробила его кору. Ни малейшего волнения не было заметно у могикан в эту критическую минуту; их застывшие лица не выражали ни надежды, ни тревоги. Но разведчик снова обернулся и сказал Хейворду со своим беззвучным смехом:

– Плуты любят слышать звуки своих ружей, но между мингами не найти глаза, который мог бы верно прицелиться в пляшущую лодку! Вы видите, дьяволы сняли с весел одного из людей, чтобы заряжать ружья, а по самому скромному расчету мы проходим три фута в то время, как они делают два.

Дункан обрадовался, что их лодка значительно опередила дикарей. Гуроны снова выстрелили, и одна из пуль попала в лопасть весла Соколиного Глаза, не причинив никакого вреда.

– Хорошо, — сказал разведчик, с любопытством разглядывая легкую выемку, — это не оцарапало бы и кожи ребенка. Ну, майор, если вы попробуете справиться с этим куском оструганного дерева, я заставлю оленебой принять участие в разговоре.

Хейворд схватил весло и принялся за дело с рвением, заменявшим искусство, а Соколиный Глаз стал осматривать кремни ружья, потом быстро прицелился и выстрелил. Находившийся на носу передней лодки гурон встал, собираясь стрелять, но упал навзничь, и ружье выпало у него из рук в воду. Однако через мгновение он снова вскочил на ноги с дикими, безумными жестами. В ту же минуту его товарищи опустили весла, лодки скучились и остановились. Чингачгук и Ункас воспользовались этим, чтобы поставить лодку по ветру, а Дункан продолжал работать веслом с неутомимой энергией. Отец и сын обменялись спокойными вопросительными взглядами, чтобы узнать, не пострадал ли кто-нибудь из них от выстрелов; оба отлично знали, что ни один не позволил бы себе крикнуть или сказать хоть слово, если бы что-нибудь случилось с ним. Несколько крупных капель крови стекало с плеча сагамора. Когда он заметил, что глаза Ункаса остановились на этих каплях, он зачерпнул воды ладонью и смыл пятно, указав таким способом на незначительность раны.

– Тише, тише гребите, майор, — сказал разведчик; к этому времени он снова зарядил ружье. — Мы ушли слишком далеко для того, чтобы ружье могло показать все свои качества, а вы видите, минги держат совет. Пусть они подойдут на расстояние выстрела — на мой глаз можно положиться в данном случае, — и я заставлю плутов плыть за нами на протяжении всего Горикана, причем обещаю, что, в худшем случае, их пули только поцарапают нам кожу, мой же оленебой из трех жизней возьмет две.

– Мы забываем наше дело,— заметил Дункан.— Воспользуемся лучше нашим преимуществом и уйдем подальше от врага.

– Отдайте мне моих детей! — хрипло проговорил Мунро. — Не шутите с горем отца, отдайте мне моих детей!

– Услышав эти слова, разведчик бросил последний взгляд на далекие лодки, отложил ружье в сторону и, сменив усталого Дункана, взялся за весло. Могикане поддержали его усилия, и нескольких минут было достаточно, чтобы между ними и врагами оказалось такое расстояние, что Хейворд снова вздохнул свободно.

Озеро становилось шире, и путь лодки лежал теперь вдоль высокого скалистого берега. Острова встречались редко и на таком расстоянии, что их можно было избегнуть. Удары весел стали медленнее и правильнее; гребцы, уйдя от погони, угрожавшей им смертью, гребли так спокойно, словно перед тем занимались спортом, а не спасали свою жизнь.

Так продолжалось, пока путники не достигли бухты на северном конце озера. Тут лодку подвели к берегу. Соколиный Глаз и Хейворд взошли на ближайший утес. Первый из них взглянул на расстилавшееся под его ногами пространство воды и указал майору на маленький черный предмет у мыса, лежавшего на расстоянии нескольких миль.

– Видите? — спросил разведчик. — Ну, за что приняли бы вы это пятно?

– Если бы не расстояние и не величина этого предмета, я принял бы его за птицу. Неужели это живое существо?

– Это лодка из хорошей березовой коры, и гребут на ней свирепые, коварные минги. Плуты делают вид, будто они заняты своим ужином, но как только стемнеет, они пойдут по нашим следам, как собаки, чутьем отыскивающие зверя. Нам нужно сбить их с толку или отказаться от преследования Хитрой Лисицы. Эти озера бывают иногда полезны, в особенности когда на воде встречается дичь, — продолжал разведчик, оглядываясь вокруг с озабоченным видом, — но укрыться здесь нельзя никому, кроме рыб. А к тому же мне очень не нравится дымок, ползущий вдоль утеса над лодкой. Готов прозакладывать свою жизнь — это сигнал, который видят еще чьи-то глаза, не только наши... Ну, словами дела не поправишь, пора действовать.

Соколиный Глаз спустился с утеса на берег в глубоком раздумье. Он сообщил на делаварском языке результаты своих наблюдений товарищам; затем последовало короткое серьезное совещание. Поговорив между собой, они подняли лодку и понесли на плечах. Все прошли в лес, стараясь оставлять за собой большие, ясные следы. Они скоро дошли до ручья, перешли через него и продолжали идти вперед до большой обнаженной скалы. С того места, где можно было ожидать, что не останется следов, они пошли назад к ручью, все время старательно пятясь. По руслу ручья они добрались до озера и на это озеро немедленно спустили свою лодку. Небольшой пригорок скрывал их от мыса, а край берега был на значительном расстоянии окаймлен густым кустарником, свешивавшимся в воду. Под прикрытием этих природных ограждений путники терпеливо и осторожно продвигались вперед, пока разведчик не сказал, что, по его мнению, следует опять пристать к берегу.

На берегу подождали до тех пор, пока очертания берегов не расплылись в неверном вечернем свете. Тогда беглецы снова пустились в путь. Темнота благоприятствовала им, и они, безмолвно и сильно налегая на весла, понеслись к западному берегу. Суровые очертания горы, к которой они направлялись, не представляли никаких отличительных примет в глазах Дункана, но могикан вошел в избранную им гавань с уверенностью и точностью опытного кормчего.

Лодку снова подняли и отнесли в лес, где старательно спрятали под кучей хвороста. Путешественники взяли свое оружие и поклажу, и разведчик заявил Мунро и Хейворду, что и он и индейцы наконец готовы продолжать путь.

Глава XXI

Беглецы сошли на берег на границе местности, даже в настоящее время менее известной жителям Штатов, чем Аравийская пустыня или среднеазиатские степи. Это была бесплодная неровная страна, отделяющая область Шамплена от областей Гудзона, Могаука и святого Лаврентия. С тех времен, о которых говорится в нашем рассказе, деятельный дух жителей окружил ее целым поясом богатых, процветающих поселений, но в глубину ее даже теперь проникают только охотники и дикари.

Однако Соколиный Глаз и могикане часто проходили по горам и долинам этой обширной пустыни и потому не замедлили углубиться в нее с уверенностью людей, привычных к этим местам. Много часов пробирались путешественники по тяжелому пути, то руководствуясь звездами, то следуя направлению какого-нибудь ручья. Наконец разведчик предложил остановиться, и после короткого совещания индейцы развели огонь и стали делать все необходимые приготовления, чтобы провести остаток ночи на этом месте.

Уже роса испарилась и солнце, разогнав туманы, лило в лес лучи яркого, сильного света, когда путешественники снова пустились в путь.