Последний конвой. Часть 2

— К черту! Патроны ищи…

Петр приподнялся, уперся локтями в бочку и дал очередь по наступающим. Затея и впрямь оказалась глупой, кочевники немедленно открыли ответный огонь сразу из десятка стволов. Вокруг засвистели пули, и Петр благоразумно скользнул обратно за баррикаду. Остаток патронов он выпустил не глядя, поверх бочек. Лишь бы в ту сторону.

Вернулся очкарик, размазывая грязь по лицу, зашептал в самое ухо.

— Петруха, там это… один живой. Помочь надо бы…

— Где? — взвился Петр, — показывай дорогу.

Очкарик проворно пополз вперед, Петр пристроился следом. Выжившим оказался толстяк, ранее назвавшийся «старшим». Как там его? Кузьма? Леха, вроде. Да, точно. Леха.

Петр аккуратно потряс раненого:

— Алексей Дмитриевич. Живой?

Петр посветил зажигалкой на раненного вздрогнул, отшатнулся сдерживая рвотные позывы.

— Петя, ты? — угадал по голосу толстяк, уставился невидяще куда-то в пространство, — контузило меня. Не вижу ничего.

Петр быстро погасил пламя, стараясь не смотреть на изуродованное и обожжённое лицо Кузьмы.

— Как там наши? Держатся?

— Нет, — не стал врать Петр, — оборону прорвали. Почти все погибли. Может быть, кому-то удалось уцелеть и отступить, я не знаю.

— Хреново, — помрачнел толстяк, попробовал приподняться, но упал обессиленный. Зашелся в приступе неудержимого кашля. Нашарил в кармане и протянул что-то невидимое в темноте.

— Вот. Все что осталось.

Петр взял из ослабевших рук снаряжённый магазин, пристегнул к своему автомату.

— Дай мне, — прохрипел толстяк, — а вы уходите… в переулок… вдоль проспекта… Баржа не будет ждать вечно.

Петр молча протянул ему свой Калаш. Кузьма сжал цевье мертвой хваткой, улыбка похожа на оскал.

— Уходите!

Петр оглянулся на очкарика:

— Все, уходим. За мной!

Затарахтел автомат толстяка, привлекая внимание нападающих.

Петр резко оглянулся, быстрое движение слева — из переулка в пылающие бочки на всем ходу врезался военный джип с разбитыми стеклами и многочисленными пробоинами от пуль. В салоне блеснули металлом ящики. Совсем молодой парнишка за рулем, черная форма в крови, лицо бледное, глазищи в половину лица.

— Мужики, я вам патроны привез, — едва слышно прохрипел он из последних сил, голова бессильно упала на рулевое колесо.

Молодой чекист все-таки выполнил обещание, послал кого-то из новобранцев.

— На убой.

Поздновато ты, дружище, — вяло подумал Петр, — воевать то больше некому.

А потом его мозг словно молния пронзила еще одна мысль, — патроны нужно уничтожить. Немедленно! Иначе они достанутся кочевникам.

Ой, как нехорошо получилось! Лучше бы толстяк оказался прав, и нас просто бросили. Собственными руками вооружили кочевников, побросав автоматы, а теперь еще и патроны подвезли вплотную к самой баррикаде. А ведь позади нас блокпост, и там такие же необстрелянные добровольцы, с тем же самым самоубийственным заданием — задержать наступающих хотя бы на полчаса.

А дальше?

«Площадь восстания» перегорожена, на «малой Синявской» тоже движуха была, ну и набережная наверняка «прикрыта». Последний рубеж…

Петр растеряно огляделся по сторонам в поисках очкарика, но тот исчез. В самый неподходящий момент дал деру, трусливый засранец.

Что делать?

Ботинок наткнулся в какой-то предмет. Наклонился, поднял, осмотрел оружие кочевников. Бутылка из толстого стекла треснула от удара, но не разбилась, фитиль выпал и потух.

Вот таким примитивным оружием они нас победили за пару минут…

Идея пришла мгновенно, скинул куртку, оторвал длинный лоскут от рубашки, скрутил, засунул поглубже в горлышко, нашарил в кармане зажигалку.

— Красавица моя, прошу, не подведи!

Щелкнул колесиком высекая искры, заплясал голубой огонек, быстро охватил все разрастающимся пламенем пропитанный бензином кусок ткани. Размахнулся и швырнул бутылку через разбитое окно в салон джипа. Раздался звон стекла, пламя полыхнуло во всю мощь, пожирая кожаную обивку сидений, синтетику обшивки салона, пластмассу, дерево и все, что может гореть.

Да где же очкарик?

Петр пригнулся, как можно ниже; в свете полыхающего джипа он, наверное, сейчас был виден, словно на ладони. Побежал гусиным шагом в проулок. Вокруг сразу же засвистели пули. Пришлось остановиться и залечь. Где-то вдалеке снова застрекотал автомат толстяка Кузьмы, переключая на себя внимание кочевников.

Надо же, до сих пор жив!

Джип разгорался все ярче. Еще пару минут, и нагревшиеся патроны начнут активно детонировать. Петр решился, вскочил и зигзагами побежал в проулок. Вовремя! Позади раздалась бешенная канонада и свист шальных пуль. Можно больше не переживать, патроны уничтожены.

Перед глазами заплясали зеленые пятна, в боку закололо просто невыносимо.

Нечем дышать! Нужно остановится и передохнуть хотя бы пару секунд. Вот только у него нет в запасе этих секунд.

Петр почти добежал до здания, споткнулся обо что-то мягкое и полетел на мостовую, обдирая локти и колени. Над головой опять просвистели пули и ушли в темноту, взвыла от невыносимой боли ушибленная голова. Глаза еще не привыкли к темноте, он вслепую пошарил вокруг себя и нащупал мертвое лицо. Рука коснулась пластмассы разбитых пулями очков…

Глава 5 Джон

Шквальный ветер на взлетной полосе аэродрома налетел внезапно, ударил в лицо, сорвал фуражку, осыпал песком, а затем безвозвратно улетучился.

— Как дела, Джон? — прокричал Макферсон сквозь шум турбин.

— Заканчиваем погрузку, господин генерал, — сложив руки рупором, завопил Шеридан в ответ, стараясь перекричать рев двигателей.

Старик окончательно сошел с ума! В этом нет никаких сомнений.

Джон конечно знал, что генерал — бывший пилот стратегического бомбардировщика, но сесть за штурвал в восемьдесят лет — это за гранью здравого смысла, никакой деменцией не оправдать.

Однако, теперь все окончательно встало на свои места. Когда Макферсон заявил, что у него есть не только самолет, но и отличный пилот, способный доставить транспортник в Эфиопию, Джон почувствовал какой-то подвох. Только идиот согласится на самоубийственную миссию.

Оказалось, что генерал имел в виду самого себя.

На все остальные вопросы Макферсон разразился длиннющим монологом:

— Да, он действительно не планирует сажать самолет. Учитывая естественное старение конструкций, усталость металла, а также отсутствие должной технической профилактики в течение многих лет, есть вероятность, что машина развалится при посадке даже на оборудованной площадке, а уж в пустыне катастрофа просто неминуема. Это последний полет лайнера! Взлететь он еще сможет, а вот сесть уже нет.