Последний конвой. Часть 2

Народу катастрофически не хватало, «курс молодого бойца» оказался укороченным. Начальство посчитало уровень предварительной подготовки рекрутера Майера вполне удовлетворительным. Стивена определили в «роту», на постоянное место службы.

Неуставные взаимоотношения в части строго пресекались, царствовала «уставщина». Правда, молодняк чаще ходил в наряд, привлекался к различным хозработам и уборке территории части вне графика. Нужно было следить «за базаром», уважительно относиться к старшим, строго блюсти субординацию. За строптивость немедленно следовало наказание — мытье туалетов, гауптвахта или карцер. Могли банально избить сержанты, если уж слишком сильно накосячишь. Жаловаться никто не смел.

Впрочем, понять, запомнить и строго соблюдать основные правила «драконов» оказалось гораздо проще, чем выживать в гетто.

Внезапно выяснилось, что у «драконов» существует понятие «честь», которое необходимо регулярно отстаивать перед сослуживцами, если тебя вызывают «на поединок». В первой же драке Стивен жестко избил пару «старослужащих» из сержантского состава, соединив новые приемы с давно проверенными в деле эмигрантскими. Больше желающих вызвать Стивена «на поединок» в тот день не нашлось, но получившие сдачи затаили злобу. По всем «понятиям» отомстить, накинувшись толпой, они не имели права. Поэтому стали гнобить чисто уставными методами, заставляя бежать лишний круг во время кросса, отжиматься по несколько раз в день, подтягиваться на турнике до полного изнеможения, чаще привлекали к хозработам.

Поначалу Стивена это не задевало никак, но очень скоро стало раздражать. А после стрельбы по лампочкам привередливость младших командиров выросла в разы. Сержанты взялись за него по-настоящему и ничем иным, как издевательством, назвать это было уже нельзя. Но формально предъявить нечего. Служба есть служба, и ее «тяготы и лишения» совершенно не волнуют шерифа…

Стивен впервые задумался о том, чтобы вернуться на гражданку. Технически разорвать контракт он имел право, но в этом случае «черный билет» становился абсолютным, и действие распространялось на всю Метрополию.

Его больше не возьмут на работу нигде и никогда.

Перспектива ужасала и приходилось терпеть унижения, хотя сил почти не осталось. Капля камень точит. Ежедневные придирки и множество мелких наказаний превращали жизнь в ад.

Набор в Африку прозвучал как гром среди ясного неба. Просто невероятная удача и уникальный шанс, который выпадает один раз в жизни. Гражданство Метрополии не через десять лет службы, а сразу после возвращения.

Решение было принято мгновенно…

Глава 11 Родион

УАЗик выпустил особо вонючий клуб дыма, чихнул и окончательно заглох, увязнув в раскаленном песке. Чекист с досадой плюнул в открытое окно, негромко матюгнулся, достал платок, вытер вспотевшую лысину и повернулся к Эмиссару:

— Все, Родион Сергеевич, дальше придется пешком. Бобик сдох.

— Пошли, — решительно открыл дверцу Быков, — прогуляемся по свежему воздуху.

Следуя за политруком, Родион взобрался на вершину каменистого склона, приложил ладонь козырьком к глазам и посмотрел вдаль. Озеро оказалось гораздо дальше, чем он ожидал. Вдалеке виднелось еще одно, немного поменьше, затем следующее, и так до самого горизонта, где цепь водоемов практически сливалась в единое неглубокое море.

— Ого! — поразился Родион, — никак не ожидал такого великолепного зрелища посреди пустыни. Прямо дух захватывает. Это случайно не мираж?

— А между тем, пустыня потихоньку заканчивается, — хмыкнул Чекист, — заметил, грунт под ногами становится все более каменистым. Да и барханы встречаются все реже и реже. Мы почти пересекли Сахару. Самый сложный участок позади, дальше двигаться будет намного проще.

— Не факт, — отмахнулся Родион, — дорога паршивая — трещины, скалы, ущелья, осыпи. Каменистый грунт режет покрышки не хуже ножа. Озера еще эти на каждом шагу… Лев Исаакович, что там впереди? Не тяни резину, говори уже как есть. Хватит мне на сегодня сюрпризов.

— Да в том-то и все дело, — замялся Чекист, — что ничего сверхъестественного впереди нет. Но ты же знаешь Пауля — паникер и перестраховщик. Велел тебя скрытно доставить на место, чтобы не поднимать шум на весь лагерь и на месте определить уровень возможной опасности.

— Ясно, — насупился Быков, — как всегда решение принимать мне. Никто не хочет брать на себя ответственность.

— Ты — эмиссар, последнее слово всегда за тобой.

Мысленно проклиная Африку, невыносимую жару, экспедицию и политрука вместе с его навязчивым подхалимажем, Быков скрипнул зубами и ничего не сказал.

— А народ-то все равно потихоньку бузит, многие уже хотят повернуть обратно или настаивают двигаться вдоль побережья. Говорят, подохнем мы все от жары…

— Куда назад? — опешил Родион, — уже почти восемьсот километров отмахали. А вдоль побережья слишком опасно. Там поселения аборигенов и эмигрантов. Каждая вторая банда захочет перехватить груз. У нас боеприпасов много, но они не бесконечные.

Лев Исаакович пожал плечами и зачем-то опять протер совершенно сухую лысину.

— Озера глубокие? — уточнил Родион, категорически не хотелось прокладывать маршрут заново. Тем более, этих проклятых озер столько, что петлять придется до китайской пасхи.

— Неизвестно, — Лев Исаакович покачал головой, — разведчики не замеряли.

— Мне кажется, две трети этих водоемов можно пересечь вброд, даже не замочив брюк выше колена.

— Пауль категорически запретил соваться в воду.

— Ясно, — опять нахмурился Родион, — что-то не так с водой?

— Сам увидишь, — увильнул от прямого ответа политрук, — да и мне откуда знать? Я там еще не был.

— Ладно, пошли посмотрим своими глазами.

Примерно за полчаса они дошагали до ближайшего озера. Метрах в ста от него, прямо на пути попалась высушенная добела туша дохлого крокодила. Родион брезгливо скривил нос, приторно-сладковатый запах разложения вызывал тошноту. Обошли стороной, двинулись дальше, но не прошли и десятка метров, как попалось еще одно тело, в гораздо более плачевном состоянии.

Родион остановился, хмурясь, внимательно отсмотрел останки мертвой рептилии. Осторожно пнул кончиком ботинка торчащую белую, высушенную солнцем кость. Труп он и есть труп, но что-то вызвало смутное беспокойство. Понять бы еще что? Поза? Состояние мертвого тела? Может быть, цвет кожи? Да черт его знает…

После нападения в Асуане видеть дохлых крокодилов было даже более предпочтительно, чем живых. Мертвые не доставляют хлопот. Лежат себе тихонечко и знай себе смердят на всю округу.

Да мало ли от чего откинули копыта рептилии? Пускай лежат и гниют дальше, жрать не просят, следом не бегут.

По мере приближения к озеру мертвых туш становилось больше и больше. Родион насчитал два десятка только в пределах видимости. Тела застыли в самых разнообразных позах, но кое-что общее все-таки было. Все туши рептилий лежали мордами по направлению в пустыню, а хвостами к водоему. Создавалось ощущение, что твари драпали со всех ног, а потом долго бились в агонии, прежде чем окончательно издохнуть.

— Так, — снова хмурясь, произнес Родион и в задумчивости потер лоб, словно пытался разгладить глубокую морщину, — и все-таки, от чего они издохли?