Последний министр 4

— Приказ о формировании новых соединений на добровольческой основе для наступления на Турцию горячо поддержал генерал Юденич — командующий Кавказским фронтом, — заверил военный министр. — Заверил, что ожидает следующих распоряжений и выражает глубочайшую признательность за оказанное доверие.

Понятна реакция, ведь Александр Дмитриевич планировал усилить Кавказский фронт новоформируемыми убойными отрядами и ветеранов.

— Благодарю, не смею вас задерживать далее, милостивый государь, — сказал Протопопов, когда военный министр закончил свою речь.

Беляев удалился, как и все — собираться в путь.

Протопопов же сделал для себя следующий вывод: больше половины если не армии, то высшего офицерья все ещё поддерживают своего монарха.

К тому же Александр Дмитриевич, как мы помним, рассчитывал, что те мерзавцы, которые попытаются дерзнуть попереть на Петроград просто физически не смогут это сделать, потому как Германия попрет следом. И хочешь не хочешь, а выполнят приказ о тактическом отступлении, потому как часть войск будут расформированы и некому станет сдерживать фронт.

Однако вскоре к Протопопову явился Хабалов.

— Александр Дмитриевич, дурные вести.

— Чего случилось, Сергей Семёнович? На вас лица нет.

— Рузский! Стало известно о наступлении на Петроград частей генерала Рузского! — затараторил Хабалов. — Части выдвинуты! Предательство состоялось!

— Таки снял фронт? — удивился Протопопов.

— Нет, Северный фронт раскололся из-за нашего превентивного удара, Александр Дмитриевич. Вы все верно рассчитали — признаю и отдаю должное вашей дальновидности. Сейчас из трёх армий, безоговорочно поддержал своего командующего лишь генерал Литвинов. Драгомиров и его 5-я армия Рузского не поддержали. А Радко-Дмитриев с 12-й армией находится в подвешенном состоянии и решение до сих пор не приняли.

— Как обстоят дела внутри армии Литвинова — это известно?

— Командующий Особой армией Балуев и командующий 11-й армией Баланин пока остались в стороне, поскольку Брусилов и Эверт не поддержали Рузского. Ну а на Румынском фронте у нас серьёзный перевес и Цуциков с 6-й армией ничего не может сделать в «одиночку», — разъяснил Сергей Семёнович. — Поэтому Рузский не стал отправлять целиком всю 1-ю армию в Петроград. Он отправил генералов Широкова с 21-м армейским корпусом и Абалешева со 2-й гвардейской кавалерийской дивизией. Единственные, кто подписался на эту авантюру.

Протопопов улыбнулся — других вариантов у Рузского не имелось, это факт. И действия предателя казались более чем очевидными. Тот же Широков и Аблашев в оригинальной истории при установлении советской власти поступят в РККА, потому неудивительно, что на них была сделана ставка.

Сидело «это» у них внутри...

Ну и важно понимать, что Рузский ничего не знал о планируемых переговорах с Германией и рисковать прорывом фронта не захотел. Однако знал генерал, что в Петроград самовольно отправился корпус великолепного Келлера! И необходимо предпринимать ответные меры, пока ситуация не упущена.

Хотя... справедливости ради, сделать большего Рузский не мог, даже если бы о переговорах с немцами знал. Внутри 1-й армии также скоро грянет неминуемый раскол. Чего стоил командующий 4-го армейского корпуса генерал Алиев, который поддерживал Государя обеими руками и не далеко ушёл от Келлера. Или командир 1-й кавалерийской дивизии Греков, будущий белый генерал.

Попробуй скажи таким — идите как вы, милостивые государи, прямиком на Петроград? Да и неизвестно как они отреагируют на выдвижение в столицу Широкова и Аблашева.

Там же был своенравный командир 3-го корпуса Янушевский. Совершенно нереволюционно настроенные командир 20 корпуса Иевреинов и генерал Слюсаренко с 28 армейским корпусом. Ну или такие любопытные ребята, как будущий гетман всея Украины и нынешний командир 1-й гвардейской кавалерийской дивизии Скоропадский.

То есть отсылом в Петроград революционных генералов Рузский лишался мнимого паритета на фронте окончательно. Но отослать против Келлера лишь один корпус или дивизию — было бы неверным решением априори.

Келлер выдерет и высушит любого в равной схватке. И Рузский это отчетливо понимал.

Протопопов выслушал сообщение о выдвижении войск на Петроград с должным хладнокровием — не зря Фёдор Артурович готовил город к осаде. Ой как не зря.

Хабалов также удалился.

Перед отправлением у Александра Дмитриевича теперь остался всего навсего один нерешённый вопрос. С комуняками, дожидавшимися своего часа в одной из комнат здания министерства внутренних дел. Вопрос следовало решить сейчас, хотя надо признать Протопопов его то и дело откладывал в течение дня.

Ну а теперь министру в голову вдруг пришла одна любопытная мысль, навеянная разговором с Хабаловым — что если таки немножечко помочь Келлеру перед отъездом в Брест-Литовск?

Чтобы реализовать свою задумку, Александр Дмитриевич решил посетить господ революционеров, арестованных накануне.

Которых, кстати, во многом благодаря стараниям того же Федора Артуровича, удалось малость отрезвить и привести в чувства. Постояли ребятки на морозе, помокли под мокрым снегом до ниточки и приутихли. По первой орали, как резаные — теперь ведут себя куда тише.

Исчезли как то сразу революционные лозунги из лексикона этих милостивых государей. Им конечно к тягостям после ссылок, преследований — не привыкать, но фокус в том, что в Петроград эти ребята ехали на коне, чувствуя себя победителями. А оказались под конем.

Обосранные.

В полной жопе.

И куда скромнее, чем раньше.

Поэтому, когда министр зашёл в комнату, где сидели эти господа, (предварительно позвав с собой Федю для подстраховки), то сразу и отметил — революционный настрой у революционеров конечно остался (вон как исподлобья зыркают), но малость они приуныли, так сказать.

Протопопов зашёл, плотно закрыл за собой дверь.

Огляделся.

Здесь был собран по большей части весь свет революционной мысли России. Во всех ее извращённых проявлениях.

Вот стоит Розенфельд, тот самый Лев Каменев. Сбежал таки из Анчинска, бедолага.

Тут же Седов ака Бронштейн, ака Лев Троцкий.

Прайд, не? Куда не плюнь — молодые львы.

Красавец пропагандист, служивший в Земгоре — Ногин, этот под своим именем арестован. Вон и Рыков здесь тоже, которому удалось таки сбежать из Нарымского края. Милютин, Шляпников, Скворцов — сборная солянка...