Последний наказ

Бородатый мужик трясся, закутанный в меховую полость, кою Ратибор использовал для спанья в снегу. Огонь разводить Ратибор не стал, темно ещё, да и место не очень… Хотя этому бедолаге сейчас всего нужнее огонь был бы.

И только тут до Ратибора дошло.

— Погоди. С тобой татарва по-русски говорил?

— Нет, господине. Это я малость по-ихнему понимаю. Я толмачом был у купцов, немало языков уразумел. Меня и поганые с собой возили, да я сбежал от ихней службы.

— Пошто сбежал?

Мужик посопел.

— Сил нету смотреть, как они над русским людом изгаляются. Нельзя служить царю Ироду, так в Писании сказано.

— Ты, стало быть, и грамоте учён?

— И не токмо русской, господин.

Цены нет такому человеку. И вот, поди ж ты, сидит на сосне, голый, спасаясь от волков. Ещё бы чуть, и конец. Вовремя подоспели.

— Как звать тебя?

— Кириллом окрестили. А прозваньем Синица. Я в духовные лица ладился, господине, да только попёрли меня…

— Дак ты расстрига никак?

— Так оно…

— За что расстригли-то?

— За прилюдное поношение иерархов церкви нашей святой, свершённое в пьяном и непотребном виде, господин мой. Токмо давненько было сие.

Однако что теперь делать? Бросать его тут на погибель нельзя никак. И с собой брать нельзя. Нет у них запасного коня.

— Возьмите… — робко попросил вдруг книжный человек, и такая мольба прозвучала в его голосе, что Ратибор закашлялся. С чего бы? — Возьмите, добрые люди. Не буду я вам обузой тяжкой. Княгиня-матушка…

— Откуда знаешь её? — перебил Ратибор

— Ниоткуда. Догадался я, витязь. Нешто я княгиню от купчихи альбо деревенской не отличу? Да тут дурень деревенский догадается, лишь на коней ваших глянуть.

— Из Ижеславца Рязанского мы — встряла вдруг княгиня — бывал в таком городе?

Ратибор чуть заметно поморщился. Зачем всякому-поперечному знать… Хотя, собственно, какая разница? Если татарам попадутся, то так и так…

— Бывал, бывал раз, матушка. Так ты, стало быть, молодая княгиня Лада, князя Владислава жена?

— Убили Владислава — глухо произнесла молодая женщина — и город спалили…

Кирилл Синица помолчал, повздыхал.

— Много они городов спалили, госпожа. И ещё спалят, не сомневайся. А всё одно им конец придёт.

— С чего взял? — витязь насмешливо посмотрел на мужика. Тоже мне, великий воевода, рассуждатель… — План разгрома Батыги никак созрел у тебя, покуда на ёлке сидел?

— Нет, витязь. Не учён я на воеводу. Но одно знаю — иначе мыслить нельзя. Не тот побеждён, кто убит, а тот, кто сдался.

Витязь закашлялся. Вот она, философия где…

— С нами поедешь, Кирила Гюрятич — сказала вдруг княгиня твёрдо.

Витязь внимательно посмотрел на неё. Понимает ли…

— С нами он едет, Вышатич. Я сказала.

Ратибор вдруг улыбнулся. Русская баба…

— Слушаюсь, госпожа моя — и повернулся к книжному человеку — На коне усидишь, Кирила?

…

Поп-расстрига, он же беглый толмач татарский, сопел как младенец. Первое время он пытался храпеть, но Ратибор безжалостно пресекал эти попытки коротким ударом локтя в бок.

Кирилл Синица оказался мужиком железного здоровья. Наевшись копчёной медвежатины, он уснул как убитый. Витязь опасался, не заперхал бы с простуды. Ежели так, пришлось бы его бросить, как ни жаль. Кашлюну так и так смерть, и их за собой утянет.

В меховой полости, приспособленной для одного, вдвоём было тесно и жарко. Но жара у бывшего попа не было, и слава Богу. И ещё витязь был недоволен собой.

Первый порыв прошёл. Ратибор думал так, что голова трещала. Обещался — делай. А как?

Ладно, положим, шагом их Игреня и двоих вывезет. Нет, нельзя. Витязь понимал — благородство его имеет чёткие пределы. Случись погоня, от Кирилла придётся избавляться. Лучше всего — кинжалом, и долой с коня. Чтобы не оставлять на мученья от поганых. Княгине такое дело никак не под силу, стало быть, ехать вдвоём должны они с Ратибором. Выдержит ли Серко? Хм…

Есть, конечно, ещё вариант. Надо захватить татарского коня. Правда, овса на него не запасёно, ну да это ещё не так страшно… Главное, в этом случае не было никаких гарантий, что чужой конь не выдаст маленький отряд в самый неподходящий момент своим ржанием. Да и кони татарские по лесам не бродят…

— Можно спросить тебя, господин? Не на Торжок ли путь держим?

Выходит, проснулся поп. Тоже думает. Оно понятно, только дурак при таком положении не задумается.

— На Торжок и сбирались — сумрачно ответил Ратибор.

— Не надо, господине. Опосля Твери они на Торжок и двинут. Как раз в западню угодите, в осаду. Я так мыслю, сейчас поганые бояться токмо Георгия Владимирского, как бы он с ратью немалой со спины им не зашёл. Потому лазутники повсюду шныряют, отрядами малыми. Ищут, где рать укрыта.

Понятно.

— Дозволь сказать, господин мой. Надоть к северу пробираться, в обход Торжка, и дале лесами на Вышний Волок. И крюк невелик, и вольная Русь.

Ратибор невольно хмыкнул. Легко сказать. Хотя…

— Дорогу хорошо знаешь?

— Знаю малость, господине. Токмо мыслю, мало проку тебе от моего знания. Нам же не торная дорога нужна, как я понял, а тропа окольная, лесная.

Нам. Ну что ж…

— Дозволь сказать, господине. Надобно найти человека лесного, охотника. Через две ночи будем в городе…

А может, и верно? Отоспаться, попариться в бане… И главное — корму добыть, себе и коням.