Последний наказ

"Как дома у себя" — Ратибор почувствовал прилив ненависти и тут же постарался загасить его. Гнев — плохой помощник, голова должна быть ясной.

"За сеном прибыли. Видать, позорили всё вкруг городов, теперь и по закоулкам шарить начали"

Ратибор ещё думал, а глаза уже пересчитали врагов. Восемнадцать. Все верхоконные, все при луках. Уходить надо немедленно.

— Готова я, Вышатич — княгиня уже стояла, подпоясанная, брови собраны в нитку.

Руки Ратибора между тем натягивали тетиву на лук. Вот интересно, как это поганые умудряются столь долго держать свои луки натянутыми, и не слабеют они? Или всё же прямят их ночами?

— Держи, госпожа моя — Ратибор протянул ей лук — мало ли…

Свой лук он натянул с трудом, наступив ногой. Славный лук сделал мастер Лесина, тяжеловат, правда. Но за прицельную дальнобойность в пятьсот шагов можно простить и большее.

Он ещё раз глянул в волоковое оконце и похолодел. Двое конных татар отделились от остальных. Они гнали перед собой двух женщин, смеясь и щёлкая нагайками. Женщины тащили котёл на палке. Неподалёку от стогов взвилась в небо струйка дыма. Не оставалось сомнения — татары собирались славно пообедать, покуда русские бабы будут метать сено и налаживать возы. Эти направлялись сюда, за водой. Значит, знают места.

Плохо, ох, плохо.

— Госпожа — прохрипел Ратибор — не уйти нам так просто.

Он едва сделал жест, и княгиня поняла без слов. Змейкой выскользнула наружу. Честное слово, ежели бы у него был такой понятливый оруженосец — медовыми пряниками кормил бы.

Витязь тоже выскользнул в дверь. Поймал отчаянный взгляд огромных чёрных глаз.

— Не уйти нам, Вышатич…

Ратибор сделал над собой немыслимое усилие, и губы наконец поддались. Он улыбнулся.

— Нет, госпожа. Это им не уйти.

Что-то дрогнуло в глазах княгини. Она несмело улыбнулась в ответ. Вот интересно, как это получается у неё, будто солнышко из-за туч выглядывает?

— Бей первого — уже шёпотом сказал Ратибор.

Всё правильно. Первого из засады всегда бить легче. Первый враг — просто мишень. А вот второй — уже противник.

Они вывалились из-за угла, взметая снег конскими копытами. Щёлкали устрашающе плети-нагайки, и две женщины с затравленным взглядом, одетые в лохмотья, проваливаясь в нетронутый снег выше колена, тащили казан, втягивая головы в плечи. Ясно, по воду пришли.

Должно быть, первый татарин не успел понять, что с ним произошло. Смех оборвался, из горла всадника торчала стрела, прошедшая навылет. Он рухнул мешком, не выпуская из рук нагайки.

Второй татарин, возможно, что-то понял перед смертью. Вот только что? Во всяком случае, рот он успел открыть ровно настолько, чтобы туда влетела ратиборова стрела.

Трупы врагов ещё падали, а Ратибор уже рвал из руки одного нагайку. И когда успел, ежели сам не заметил?

— Стоните, бабы — прохрипел витязь, а нагайка уже щёлкала, как будто и не меняла хозяина — Насильничают вас поганые, ну!

Вот интересно — все ли русские бабы такие понятливые, когда припрёт, или это только им попались такие сообразительные? Во всяком случае, столбняк длился не более, чем надо нищему, чтобы перекреститься. Затравленное выражение в глазах сменилось отчаянной решимостью, сквозь которую просвечивала сумасшедшая радость, как будто пришёл Избавитель, который вот буквально сейчас перебьёт всех поганых, всех до единого.

Ратибор вдруг поймал себя на том, что широко улыбается, и притом без всяких усилий. Конечно, ему не под силу перебить все орды Батыя, но вот этих самых он перебьёт. Нет у него другого выхода. Если хоть один уйдёт, подмога явится очень, очень быстро. Поэтому лечь должны все, все до единого.

И выходит, для этих вот баб он и есть настоящий Избавитель.

…

Нагайка перестала щёлкать. Бабы стонали и плакали, как будто взаправду их насиловали грязные вонючие степняки.

Спустя сотни лет в этой стране будут такие заведения — «театры», где профессиональные актрисы будут изображать всё, что угодно. Но ни Ратибор, ни молодая княгиня Лада, ни тем более эти вот неграмотные деревенские бабы не знали, что такое театр. Они знали лишь, что татары не должны заподозрить, что двоих из них уже нет в живых. И бабы старательно играли свою роль, давая витязю фору.

И уж тем более не имели понятия о театре татарские нукеры. Хотя нет, какие это нукеры — так, степной сброд, собравшийся под знамёна великого хана Батыя, дабы покорить Вселенную. Ну и, само собой, пограбить. Настоящих нукеров за сеном не пошлют.

Ратибор лихорадочно соображал. Двух нет, ладно, но ещё шестнадцать живы. Он, пожалуй, достал бы их отсюда, из замечательного лука, сработанного мастером Лесиной. Но перебить шестнадцать конных, не сходя с места — нечего и мечтать. Что делать? Преследовать конный отряд, в одиночку, стреляя на ходу? Господи, помоги, и быстро помоги!

Между тем татары, не имеющие никакого понятия о театре, воспринимали происходящее однозначно. Хитрые их товарищи, распалясь от долгого воздержания, решили позабавиться с урусскими девками, что и проделывают сейчас, вместо того, чтобы заставить урусок таскать воду и готовить обед для храбрецов.

От костра отделился внушительного вида татарин, что-то проорал по-своему. Бесполезно. Те, двое, так увлеклись, что не слышат приказа. Ну ладно, получат плетей. Дисциплина есть дисциплина!

Начальственный взмах руки — и ещё двое всадников, смеясь, устремляются к балке, на краю которой вросла в землю неказистая избушка. За ними вскакивают на коней ещё двое.

Ратибор облизал губы. Господи, отними у поганых разум!

— Которых бить, Вышатич?

Ратибор чуть было не поперхнулся от неожиданности. Княгиня смотрела на него серьёзно, без страха. Оказывается, она тоже наблюдала за происходящим, только из-за его спины, вжавшись в стену землянки, будто слившись с ней. И как умудряется видеть почти из-за угла?

— Левых бей, госпожа моя. Ты первая.

Всё правильно. Лук у молодой княгини не тот, что у Ратибора. Прямо скажем, для женщины лук ставлен. Хорошо, если на двести шагов попадёшь, да и то сомнительно.