Последний поцелуй

– И только мальчики? – спрашивает она.

– Да. Всегда мальчики.

– А что там было про Талибан? Как они с ним связаны?

– Во «Дворце Императора» не торговали телами?

Она оказалась удивительно наивной в отношении этих вопросов. Запретный секс и сомнительные связи – идеальный товар для глубокого интернета, в котором она успешно работала по воле своего уже мёртвого похитителя Хадсона.

– Нет, я такого не делала. Я удаляла такие запросы и блокировала учётные записи. Я никогда не говорила об этом Хадсону, а он не заметил, потому что все остальные деньги были у нас.

Я киваю, раздумывая о её днях, проведённых в подвале у Хадсона, когда она защищала своих родных ударами пальцев по клавишам. Она гораздо более смелая, чем думает или признаёт.

– Талибан не одобряет развития педофилии. Многие вещи дозволены, но очевидно, не насилие над мальчиками.

– Это ужасно. Я никогда не слышала об этом.

– В мире много ужасных вещей, Наоми. Но люди с деньгами и властью могут защитить себя и своих близких. Этого же хочу и я. Не допустить, чтобы ужасные вещи коснулись людей, за которых я переживаю.

Глава 20

Наоми

В тишине мы возвращаемся в отель. Василий не говорит, а я чувствую себя сонной. Мучительно покидать клуб без затычек для ушей и маски на глазах. Всё вокруг грохочет мне прямо в мозг. Мне мешает впасть в очередной приступ только то, что Василий сильно сжимает рукой моё плечо.

Вероятно, всё-таки немного впадаю. С Василием я могу контролировать положение. В странных ситуациях он поддерживает безопасность для меня, поэтому я могу погрузиться в свои мысли и расслабиться. В какой-то момент отключаюсь в машине и начинаю напевать спасительную песенку про паучка, а когда возвращаюсь к реальности, понимаю, уже четыре часа ночи, и я в постели. Кто-то снял с меня туфли и засунул под одеяло. Но я всё ещё одета, и это точно сделала не я. Ведь я никогда не сплю в одежде.

Меня постоянно удивляет доброта Василия ко мне. Знаю, он просто убийца, а я его странноватый хакер-партнёр по преступлению, но в нём что-то есть. Он больше, чем друг. На самом деле, если бы мы были в другом положении, я бы назвала его лучшим другом. Никто, кроме него, не заботится о том, чтобы мне было комфортно. Он заботится обо всём, особенно в мелочах, показывая, что думает обо мне и моих причудах, даже когда я не в себе. Никто, даже мой брат Дениэл, так тонко не чувствовал мои нужды.

Рядом с Василием не чувствую себя уродцем или чудовищем. Он обставляет мои особенности, похожими на обычные вещи, а не странными. Меня переполняет непонятное чувство привязанности к этому человеку. Привязанности и очарования.

Интересно, где он сейчас.

Мне хочется пить, поэтому встаю с постели, и заметив открытый ноутбук, не могу сопротивляться манящему экрану. Зевнув, сажусь и погружаюсь в компьютер. Я проверяю сайты, обрабатываю входящую корреспонденцию и просматриваю учётные записи, чтобы увидеть, как работает мой скрипт, скрывающий следы. Маленькие понятные ежедневные ритуалы, которые успокаивают мой мозг. Я создала канал для отправки денег Дениэлу через случайные адреса. Немного здесь, немного там, и пополнение на его счёт не будет казаться подозрительным. Почти уверена, он проверяет счёт только раз в месяц, чтобы убедиться, есть ли на нём деньги. Хорошо, что ещё несколько лет назад я узнала пароль, и могу управлять его счётом. Мне нравится контролировать.

Также с помощью компьютера я выясняю прошлое Марко Кассано и Дорсодуро. Создаю запрос для поиска совпадений этих имён, учитывая, что буквы «с» и «о» могут быть заменены на знак доллара или ноль. Таким образом, чёрные хакеры пытаются замаскировать информацию. Я зеваю и с удовольствием улыбаюсь компьютеру, когда мой запрос получает миллионы бит информации.

Из гостиной номера разносится звук, похожий на удар. Остановившись, я выхожу, чтобы проверить, что там, тем более, мне всё равно хочется пить, и нужен какой-нибудь напиток.

Я приоткрываю дверь в номер и вижу затылок Василия. Он сидит в одном из кожаных кресел. Подойдя ближе, вижу, что у него в одной руке стакан с прозрачной жидкостью, а другая с пистолетом лежит на колене. Он не смотрит телевизор и не таращится в телефон, а просто сидит, уставившись в пространство.

Я колеблюсь, ведь мне не хочется его беспокоить, вдруг он медитирует. Но когда останавливаюсь, он щёлкает рукой, показывая, что я могу выйти вперёд.

Я выхожу и иду к креслу. Любопытно, что он не спит.

– Человеческому телу требуется от семи до девяти часов сна в ночное время. Лишение сна может вызвать проблемы с памятью и депрессию.

Я осматриваю его. Он не выглядит счастливым, но мне сложно судить об этом.

– У тебя депрессия, Василий?

У него один уголок рта искривляется, что должно быть, нужно считать улыбкой, но выглядит она так притворно, как мои собственные натужные улыбки. Иногда мне кажется, что у Василия, как и у меня, синдром Аспергера, просто он лучше это скрывает. Он кажется таким же странным, как и я.

Я остаюсь на месте, неуверенная в его настроении. В конце концов, он смотрит на меня. Его взгляд опускается и поднимается по моему телу. Он делает ещё один большой глоток своего напитка и говорит.

– Наоми, когда-нибудь нам придётся поговорить об одежде, соответствующей ситуации, – его русский акцент возвращается, он густой и тёплый, как одеяло.

Осмотрев свою одежду, понимаю, что на мне только корсет и трусики.

– Если ты не хотел, чтобы я была в этом, мог бы снять всё с меня.

Конечно, упоминание о моём раздевании вызывает вспышку воспоминаний из клуба, в основном, запахи и ощущения во рту.

– Я хочу пить, – заявляю я.

– Наливай. Присоединяйся.

Потираю руки, глядя на стаканы, стоящие в баре. Они выставлены в ряд, перевёрнутые вниз на бумажных подложках. Уверена, они чистые, но долго находятся на свежем воздухе. И кто знает, как долго, а я вспоминаю обо всех документах, которые видела относительно чистоты в отелях. И мне беспокойно. Моё обсессивно-компульсивное расстройство обостряется, когда я выхожу из зоны комфорта, а именно это и происходит. Я борюсь с желанием взять стаканы и вымыть их в раковине, но нет ни средства для мытья посуды, ни бумажных полотенец, ни стойки для сушки. Облизав губы, я раздумываю, иду к Василию и беру стакан из его рук. Осторожно поворачиваю стакан и прикладываю рот туда, где были его губы.

Он смотрит на меня, пока я пью. Это ужасная водка, но только такой напиток мне доступен, и я продолжаю пить. Закончив, я облизываю губы, и он спрашивает.

– Зачем ты это делаешь?

– У меня сохнут губы, – хмурюсь я.

– Нет. Я не это имел в виду.

Взяв стакан из моей руки, он гладит меня по пальцам, поворачивает стакан и касается языком там, где были мои губы.

– Ты всегда пьёшь из стакана там, где пил я. Зачем?

– Неуверена в чистоте стеклянной посуды, но уже знакома с твоими микробами. Если бы у тебя была инфекционная болезнь, я бы уже поймала её, поэтому пить с твоей стороны безопаснее, чем с любого другого бокала.