Последний пожиратель греха

— Болела. — Я старалась отдышаться и прийти в чувство. — Но я с ним видалась, — сказала я.

— Он забрал твои грехи?

Я замотала головой. Я по-прежнему задыхалась, говорить было трудно, поэтому я стала жестикулировать.

— А на долину-то зачем показываешь?

— Я еговидала.

— Там внизу-то? Кай говорит, вроде бы он стал со своей горы вниз спускаться, и за то он поплатится. Садись, дитя. Не знаю, что ты это мне сказать пытаешься. Пойди-ка на ручей и попей водички. А то все равно ничего понять нельзя.

Я встала на колени у ручья и ополоснула водой разгоряченное лицо, потом попила воды, зачерпывая ладонью.

Я бежала так быстро, что теперь боялась потерять все, что съела накануне. Немного подождав, пока восстановится дыхание и успокоится желудок, я поспешила обратно. — Пожиратель грехов обещание с меня взял, что я сделаю все, чего б он ни попросил. Даже если он мои грехи не сможет забрать от меня.

— И что ж, он это не сделал?

— Да пробовал он, миссис Элда. Очень он старался. Он и вино выпил, что вы мне дали, и хлеб съел, сказал все, что надобно было сказать. А мне еще хуже стало.

— Хуже?

— Да я все время только и думала, что о нем самом, как он грустно говорил — жалела, что попросила его об этом. Да все это зря было. Толку никакого.

— Ты сказала, будто он с тебя обещание взял сделать для него, что ни попросит?

— Он сказал, чтоб я послушала слово от Бога, что человек Божий говорит, — тот, что у реки сидит. А потом к нему вернуться и рассказать все.

— И ты пошла туда?

— Пошла. Позапрошлой ночью. Я думала, человек Божий меня молнией наповал убьет, но он разрешил мне подойти и сидеть с ним. А теперь я не знаю, что пожирателю грехов говорить.

— Ну, передай ему то, что тебе сказали.

— Не могу я, миссис Элда. Ему так тяжело это слышать будет.

— Почему это?

— Потому, что человек Божий сказал, что у пожирателя грехов нету силы, чтобы грехи забирать. И он, на самом-то деле, у Бога поперек дороги стоит. Он сказал, что он козел отпущения, и еще сказал, что только Иисус Христос — Агнец Божий, Он один только грехи забирает, и никто другой это сделать не может. Он говорил, что не все мне сказал, но мне домой идти надо было, чтоб до рассвета успеть, а то меня бы так поколотили, да еще в сарай заперли до конца моих дней.

— И что, ты пойдешь опять и до конца слушать будешь?

— Да, как только получится. Мама так много всего по хозяйству заставляет делать, что мне и выйти некогда.

— Но ты ж сюда пришла?

— Папа разрешил, но сказал, чтоб я вернулась до того, как солнце сядет. У меня времени мало совсем. Днем я не могу идти слово Божье слушать. Если меня кто увидит, Кай сразу узнает, и человека того в живых не будет.

— Ну, тогда иди домой и скажи, что ты старушке Элде нужна очень. Она последнее время прихварывать стала.

— А что, правда это? — я с тревогой посмотрела на нее. На самом деле, выглядела она не хуже обычного.

— Не надо на меня так смотреть, будто я одной ногой в могиле стою. Пойди-ка домой и спроси маму, чтоб тебе у меня несколько деньков побыть. Скажи, что мне помощь надобна, и я ей благодарна буду, если она мне тебя на несколько деньков одолжит. А ты за это время все услышишь, что человек тот сказать хочет. Как думаешь, отпустят они тебя?

— Маме так все равно. Это папе всегда надобно знать, что я делаю, куда иду. И то, я думаю это потому, что он считает, что я с духом дружбу вожу.

В ответ миссис Элда весело на меня посмотрела, держа зубами трубку. — Да уж, странно, и почему это он так решил? — Потом махнула рукой, показывая, что мне пора идти. — Ладно, хватит жаловаться, иди домой и спроси.

— Они мне, наверно, скажут, пойти Гервазе Одара к вам позвать.

— Скажи им, я ее уж видела и лекарства принимаю, но мне бы кого-то рядом, кто помог бы мне, да и позаботился бы. Не смотри на меня так, детка. Скажи все точно, как я тебе говорю, а если папа твой сам прийти захочет — посмотреть на меня, то и пусть приходит.

— Он ведь вас здоровой увидит и нормальной, как всегда.

— Думаешь? — Миссис Элда вынула трубку изо рта, обмякла в кресле, открыла рот и закатила глаза. У нее стал такой вид, что краше в гроб кладут. Я захихикала, она снова выпрямилась и посмотрела на меня. — Теперь, давай, иди, пока я не передумала и не сказала тебе вообще не ходить к тому пророку.

Папа таки пошел к миссис Элде и поговорил с ней. Меня он оставил дома и вернулся уже почти затемно. Когда он вошел в дом, мама выгребала угли из жаровни.

— Миссис Элда и вправду нехорошо выглядит и говорит еле-еле. Этой душе несчастной уж недолго жить осталось.

— Неудивительно. — Мама зацепила жаровню и выдвинула из печи. Она открыла крышку, и дом наполнился аппетитным ароматом жаркого из оленины. Я стала собирать на стол.

— После ужина Ивон отведет Кади.

— Спасибо, папа, — радостно сказала я, мечтая поскорее уйти.

Мама посмотрела сначала на меня, потом на папу. — А ежели она к ней пойдет, чем это может ей помочь?

— Миссис Элде хорошо с Кади. Говорит, радостно ей, когда та просто болтает рядом. Говорит, будто по детям скучает, свои-то давно за горы ушли.

Мама выпрямилась, положила руки на пояс. — Да она ж сама их отсюда выслала.

— Это чтоб их жизнь получше сложилась.

— И с тех пор она про них ничего не слыхала. Разве хорошо это?

Папа слегка наклонился к ней, как бык, готовый пустить в ход рога. — Я думаю, Элда Кендрик интересы своих детей выше своих почитала.

В ответ на мамин упрекающий взгляд он повернулся к ней спиной и посмотрел на меня.

— Кади, иди во двор и руки вымой. Зови брата ужинать.

— Погоди, Кади, — сказала мама строго. — А кто будет за нее по хозяйству дела делать?

— Я тебе сказал, иди, — повторил мне папа. — Иди!

Он сказал таким тоном, что я поспешила уйти. Но прежде чем выйти за дверь, я услышала, как он проворчал маме:

— А ты перестань памятные украшения себе делать из волос бабушкиных. И перестань одеяло ткать в память Элен. Тогда и времени на хозяйство у тебя будет уйма!

Ивон был на конюшне и чинил сбрую.