Последний рыцарь
Шрифт:
Эмбар упал навзничь, нащупал рукой древко и молниеносным ударом лишил Арраса жизни. И головы. Тот качнулся пару раз и недвижно грохнулся оземь, истекая чернильной кровью.
Отдышавшись, Оклайн склонился над Сидерой. Она уже мертва, но голова её цела! Значит, есть шанс! Он закинул её в танк, а сам поднял бомбу и побежал, что есть мочи, по тоннелю.
За ним открылся тронный зал. Огромные колонны украшали его по обе стороны. Стены и пололок словно свиты из корней. Но они ничто, по сравнению с владельцем этого зала – огромная, невиданных размеров бесформенная туша, словно опухоль, зависла на цепях над огромным глубоким бассейном.
Перед ним в трансе на балконе застыли три советника. Вот и все их переговоры – остались лишь пустые оболочки.
Не сбавляя темпа, Оклайн взвёл бомбу. Десять секунд таймера. Он размахнулся и метнул что есть силы заряд, дабы тварь сдохла! А вместе с ней – и вся её орда!
Вспышка! Волна обожгла латы, откинула его на десяток шагов назад.
– Вот мы и встретились, – проревели, прошептали, пролаяли, проскрипели и прокрякали десятки голосов. – Я же говорил, что не даю выбора!
Зеленоватое поле вокруг бомбы рассеялось.
– Иблис? – проскрежетал Эмбар.
– В одном ты ошибся, Оклайн. Я не прикрываюсь личиной шаггота, я он и есть! А теперь ты отдашь мне то, что я искал столько лет!
Он открыл свою пасть, откуда выползло длинное механическое щупальце, увенчанное огромной сияющей жемчужиной. Точь-в-точь Белая звезда! Фауст был прав!
Оклайн пытался оползти, но Иблис догнал его. Неведомая сила парализовала его. Чужое сознание накрыло мешком голову. Эмбар внезапно ослеп.
– Твое зрение – мой дар! Твоя живучесть – мой дар! Твоя скрытность – мой дар! Я их отдал, я их и заберу!
– Ты заплатишь за всё!
Не видя цели, он махнул протезом, неподвластным ещё контролю Абхама. Раздался дикий визг, внезапно поле пропало. Эмбар вновь стал собой. Оказывается, копьё попало прямо по держателю жемчужины, и сейчас, она, болтаясь на ниточке, спешно скрылась внутри тела. Все глаза опухоли устремились на жертву, все головы дико завывали, предвкушая расправу. Чем его убить?!
– Какой у тебя был потенциал! – гневно проревел Иблис. – Ты мог бы стать моим величайшим творением! Но ты бездарно растратил свои способности! Я дал тело, о котором и мечтать нельзя, а ты вернул мне кусок поношенного, отбитого мяса! Ничего, я могу вырвать импланты и из трупа!
Из щели позади выпрыгнул охотник, проскрипел своими когтями, прошипел в наслаждении. Однако Иблис не собирался беспомощно наблюдать – он поднял свои железные щупальца.
Оклайн едва успевал уклоняться. То один бьёт, снося колонну, то другой прыгает, рассекая со свистом воздух. Кровавая пелена злобы застилала взор. Улучив секунду, он вонзил копьё в бок охотника. Прогремел взрыв, разлетелись ошмётки.
– Я бог! Я творец! Ваша плоть для меня глина, из которой я рождаю свои творения! Я имею полное право сломать то, что отслужили своe!
Выхватил гранату, прогудел новый клинок. Когда Иблис попытался расплющить Эмбара, тот ловким ударом рассёк железный щуп. Потек из раны грязно-жёлтый ихор. Однако щупальце не отломилось, сбило с ног и потянуло за собой, к парапету обугленного балкона.
В последний миг он схватился за рваный край. Глянул вниз. Отсюда начинаются
все кабели и трубы, что питают опухшее тело. Словно трубы органа, они выходили из стены. Граната пошла. Пламя порвало сосуды и нервы. С воплем боли и ненависти дендриты шаггота рухнули, но сам он ещё дышал!– Ты, ты отобрал у меня всё!
– Я дал тебе это всё! Я бог! И даже твоя Райна – моё творение! Своей борьбой ты лишил себя всего! Своими руками!
– Нет, нет! Гад ползучий! Нет!
Блокираторы отключены. Охладитель вытек. Ядро лат выскочило, со звоном ударилось об обрубки труб и скрылось в коричневой мутной пучине бассейна. Подтянувшись, Оклайн рухнул на пол в секунду взрыва. Раскалённая жидкость гейзером устремилась ввысь, исходя раскалённым паром.
Иблис закричал от боли тысячей голосов. Он выл, варясь заживо, но не умирая! Не умирая! Эмбар выхватил пистолет и принялся стрелять в тварь, пока магазин не опустел. И всё равно он нажимал на курок с бессильным щелчком – он добраться до врага и быть не в силах его убить!
– Оклайн! Оклайн! – достучался до него голос Саффа. – Пустоход взлетает! Его голографические щиты отключены!
– Отто! Отто! Как слышишь?!
Раздался звук боя и щелчки отлетающих от стен пуль.
– Сэр, нас взяли на абордаж! Мы теряем «Меч»!
– Сделайте выстрел! Уничтожьте крепость!
– Сэр, – отчаянно прошептал он. – Мы не можем. Орудие повреждено.
– А другие?!
– Мы остались последние! Их слишком много! Хотя! – раздался скрип закрывающейся двери. – Мы сможем! Да! Сможем! Уходите оттуда!
– Не тяните! Стреляйте!
– Мы протараним флагман! Он как раз у нас на пути! Бомбы сомнутся и взорвутся. Уходите оттуда!
Сердце разрывало грудь с каждым ударом. Не чуя ног, Оклайн побежал, выбрался из рушащегося, скрипящего зала под дикий хохот Иблиса, сел в танк и полетел! Быстрей, быстрей! У Сидеры ещё есть шанс! Твари в панике разбегались прочь, из Стаи став зверьми.
На месте крайнего рандеву зияла огромная пробоина, которую оставили заряды Варраден. Тень разорвала рассветные лучи. «Бездна»! Невредимая, зависла на солнечной тяге. Залетев в ангар, первым делом подхватил Наррайн и запихнул в аварийную криокапсулу. А после – на мостик.
Машина взмыла вверх. Неслась навстречу судьбе через пепел и дым, к лучам и свету! Астероидом падал «Меч мира», Оклайн видел показатели Отто – он смертельно ранен. И всё же ещё жив!
– Полковник! Полковник! – в последнюю минуту крикнул он. – Рад был служить с вами.
– А я-то… как. Вы были… лучшим… Благодарю… – Либершафт глубоко дышал. – За Людей и во славу Их.
Они разминулись. Потоки ветра и пламени закрутили «Бездну», завертели её, не желая отпускать. В последний миг перед вспышкой сработал протокол Стеллара. Они вылетели перед волной всесокрушающей энергии и осколков. Ввинтились в пустоту.
Эмбар не сразу пришёл в себя. Он распластался на полу. В полумраке глядел в потолок. Застонал. Тяжело поднялся и закряхтел, держась за бок. Медленно, хрипя и хватаясь за стену, побрел обратно, роняя редкие вздохи. Как внезапно стало тихо. Казалось, что он оглох. Не было даже звона. Просто тишина.
Подойдя к капсуле, он прилип к окошку, боясь спросить.
– Сожалею…
Дальше Оклайн уже не слушал. Упал, где стоял, у ног Сидеры, свернулся и зарыдал. Все мертвы. Все мертвы. Все мертвы. Один он, поклявшийся их защищать, жив. За что? Почему? За что-о-о-о?