Последний Серафим: Катастрофа шестнадцатилетнего Глена Ичиносэ

— Какая разница? Почему ты здесь?

Услышав это, Шинья пожал плечами и сказал:

— Ты должен был понять это, глядя на мой костюм.

Очевидно, на нем был траурный наряд. Другими словами, этот ублюдок тоже пришел на похороны.

— Ты додумался до чего-то вроде этого. Не кажется ли тебе, что парня из рода Хиираги будут не очень тепло приветствовать на похоронах клана Ичиносэ?

— Думаю, да.

— Но ты Хиираги.

— Ну, это правда… Но все нормально, так как я здесь не на похороны.

— Тогда зачем?

— Разумеется, я пришел сюда для того, чтобы увидеть тебя.

— А?

— Разве ты не сказал мне это по телефону? Что-то вроде «утешь меня, Шинья». Видишь, я принес приставку, — он поставил большую коробку на стол. Приставка для видеоигр должна быть внутри. Глядя на нее, Глен понял, что уголки его губ непреднамеренно поднялись, образуя улыбку. Для того, чтобы скрыть это, Глен прищелкнул языком.

— Я не могу бездельничать с идиотом.

Услышав это, Шинья улыбнулся.

— Даже если ты это сказал, ты на самом деле очень рад.

— Нет.

— А? Ты хотел сказать, что быть окруженным друзьями в данный момент просто прекрасно?

— Я не говорил этого.

— Теперь, когда мы заговорили об этом, ты мне скажешь, есть ли телевизор в этом доме? Давай присоединим приставку к нему.

— Я очень занят, у меня нет времени на то, чтобы играть в игры.

— Но я купил совершенно новую видеоигру, понимаешь?

— Какая разница?

— Эй, Глен.

— Что?

— Все в порядке? — сказал Шинья, наблюдая за Гленом с беспокойством, мелькающим в его голубых глазах. — Я выслушаю тебя, если тебе нужно выговориться. Все нормально, если тебе нужно покричать, чтобы снять стресс. Я вытерплю немного крика и выслушаю тебя.

Так раздражает, этот назойливый ублюдок… Он проделал весь этот путь в Айчи с видеоигрой и демонстрирует такое похабное отношение.

— Кто ты?

Шинья улыбнулся и ответил:

— Твой друг, не так ли?

— Ха.

— Таким образом, перед своим другом даже плакать нормально. Настало время поплакать, не так ли? Тебе столько пришлось пережить. Ну, можешь громко плакать. Плачь, плачь.

Глен раздраженно нахмурился и сказал:

— Ты действительно шумный ублюдок.

— Но я слышал, что когда плачешь, кортизол в твоем теле вымывается. Это помогает снять стресс, знаешь?

— Я плакал уже. Теперь все нормально.

Шинья уставился на Глена.

— Ах, в самом деле?

— Да.

— Перед кем? Перед Саюри и Шигурэ, верно? Ты рыдал, когда твое сердце говорило что-то вроде: «Это так больно»?

Но Глен взглянул на сад и сказал:

— Перед отцом. Я плакал перед ним. Перед казнью.

— Понятно.

— Да.

Шинья тоже смотрел на сад.

— Это сад твоего отца?

— Да.

— Очень красиво.

— Да, действительно… Даже если сегодня первый раз, когда я подумал об этом.

Именно тогда пришли другие посетители. Гоши и Мито, которые были одеты в костюм и похоронное одеяние соответственно, появились в саду. Это было невозможно. Поместье Ичиносэ находилось под усиленной охраной; вторгнуться в него было бы очень тяжело. Конечно, если ребята объявили о том, что они из семей Хиираги, Гоши или Дзюдзo, которые были важнейшими кланами «Имперских Демонов», им без слов позволили войти в соответствии с обычными процедурами. Однако Глен не получал никаких сообщений по этому поводу. Другими словами, ничто больше не имело значения, если это были Шинья, Гоши или Mитo; они взяли все в свои руки и вторглись в его дом. Глен спросил:

— Вы, ребята, что вы сделали с сигнализацией?

Шинья, который сидел рядом, сказал спокойным голосом:

— Мы отключили ее.

— Не ломайте ее. Хоть она и стоила совсем немного.

— Мы проникли сюда потому, что эту охранную систему можно было легко уничтожить. Охранники похожи на обезьян.

Невозможно. Но эти ребята могли воспользоваться оружием «Кидзу». Они могли делать такие вещи, которые в значительной степени выходили за пределы человеческих способностей. Они смогли избежать камер наблюдения, отключить сетевую безопасность тоже не составило проблем. Кроме того, все солдаты «Имперских Демонов» начали использовать оружие «Кидзу». Слухи ходили и о том, что яд демона был введен в тела некоторых ничего не подозревающих людей на улицах. Экспериментирование над людьми, где было свыше многих тысяч испытуемых, началось. Если это было так, то систему безопасности следует пересмотреть, чтобы она могла реагировать на нечеловеческие цели. Mитo оглянулась и увидела Глена.

— Ах, он там! — сказала она и указала на Глена. Гоши тоже посмотрел на него и подошел, махнув рукой.

— Привет, Глен. Ты не переполнен жизненной силой?

Mитo рявкнула:

— Идиот Гоши! Как он может быть переполнен жизненной силой? Глен, ты в порядке? О том, о том, что…

Эти двое тоже вошли с приветствиями. Mитo выглядела огорченной, она наблюдала за Гленом.

— О том…

— Да о чем?

— Пожалуйста, не грусти…

Казалось, она довольно много времени собиралась с силами, чтобы заговорить об этом. Глен кивнул.

— Да, — сказал он. Mитo продолжила:

— Если я могу с чем-то помочь…

— Ничего не нужно.

— Но…

— Присутствия каждого из вас хватает. Спасибо.

— Ах… — Mитo остановилась. Она глядела на него, и на ее лице появилось такое выражение, как будто она хотела что-то сказать, но воздержалась и промолчала.

— Я понимаю, — наконец ответила она и села на небольшом расстоянии от Глена. Гоши стоял и осматривался в гостиной.

— Так вот где Глен вырос. Обстановка довольно простая.

Шинья посмотрел на Гоши и сказал:

— Но Гоши тоже родом из знатного клана. Разве ваш особняк построен не в старинном японском стиле?

— Нет, мой дом — квинтэссенция всех западных дизайнов. Мало того, это целесообразно, но строение также обладает невиданной прочностью! И я один все это выдерживаю, — Гоши легкомысленно улыбнулся, договорив. Он вразвалку подошел к коврикам татами и скрестил руки, когда посмотрел на свитки на стене, прежде чем попытался свернуть их.

— Глен.

— Хм?

— Это дорого?

— Без понятия.

— Но это украшение дома Ичиносэ, оно должно быть дорогим. Я никогда не мог понять, почему эти вещи такие классные, — после того он смотрел на свиток некоторое время. — Ах, кстати, Глен. Для того, чтобы подбодрить тебя, я принес тебе подарок.

Едва договорив, Норито вынул несколько журналов из пластикового пакета, который он держал в руке. Первым был журнал, на обложке которого оказалась женщина в непристойной одежде. Вульгарные слова украшали ее грудь и задницу.