Последний Шаман

— Эй, старче, это тебя тут бабьё наше мутантом окрестило?

Только сейчас я заметил, что его суща почти полностью тело его облегла и выглядела словно свинья объевшаяся — розовая, обрюзгшая, но также по рукам и ногам связанная. Только вот дымок какой-то розоватый от кожи её стелился, в сторону ангара растекаясь. Более того, ко мне этот шлейф тоже начал ползти и я шаг свой на всякий случай замедлил.

— Ну допустим. — сказал я сухо, и вовсе останавливаясь. — А что?

— Да ты ближе подойди, чай я тебя то не обижу. Мне то пофиг, с кем работать, с людом, мутантом, али вообще с кем угодно. Если ты работящий и знающий, то я тебя под крыло готов взять и обеспечивать. Только сразу скажу, у меня тут баловать не выйдет. Если первый месяц себя хорошо покажешь, то так уж и быть, возьму в штат. А покамест на пищевом довольствии батрачить придётся. Но ты не волнуйся, потом отработаешь. Жить вон в подсобке с ребяткам можешь. За аренду много не беру…

И с каждым словом этого неприятного монолога, розоватый дым, идущий от Жульцмана, подплывал всё ближе и ближе. Вот он уже поднялся до уровня пояса, добрался до груди, облепил лицо моё и невесомым сладковатым ароматом проник в ноздри, закрадываясь, заманивая и дурманя.

— Ну что, по рукам? — протянул он мне пухлую ладонь, так и не вставая со своего трона.

— Сннфф… — глубоко я вдохнул, так и не заметив, как подошёл к Жульцману почти вплотную. В непосредственной близости аромат его шибал по носу безумно, поэтому я не выдержал и… — ПЧЧХХ*ЙБЛ*ТЬ!!!

Вздрыжнул всем телом так, что не только с плеч моих, но и с соседнего дерева вороны взлетели. Жульцман всем телом вздрогнул и пиво по пузу своему расплескал. Дымок от него исходящий стал значительно реже, а после доброго чиха я и вовсе на него реагировать перестал. Ну воняет и всё, кто же не без запаха.

— Да не, спасибо. — смахнул я влагу с бороды и руку об свисающие края матерчатого зонта вытер.

— В смысле? — ошеломлённый и мною невзначай оплёванный Жульцман так и сидел, рот свой щербатый открыв.

Видать не каждый встречный ему отказывал. Уж неспроста вот эта аура его во мне новую жертву искала. Вон как до ангара плотным туманом клубится, наверняка от мужичков питается.

— Да ан*с в коромысле. Хреновые условия у тебя, мужик. — ответил ему честно.

— Да нормальные условия, ты чего вообще! — взъерепенился он, в попытке встать, но пузом своим в кресле застрял, да и ножки её пластиковые и хилые прогибаться начали, назад его закидывая.

— Да ну хорош заливать. Эй! Да, вон ты, работяга. — окликнул я стоящего в цеху седого мужичка в замасленной джинсовой форме. — Ты сколько лет тут работаешь?

Он поначалу замялся и дух его худой, туманом розовым укутанный, поник. Но когда его хозяин окончательно завалился на спину, проиграв неравную битву со сломавшимся креслом, то робко ответил.

— Д-десять лет.

— А ты ему до сих пор должен или в плюсе? — указал я на встающего борова.

— Должен. — был его ответ и я лишь руками развёл.

— Вот видишь. Свои лучшие годы у тебя губить мне смысла нет. Бывай.

— Да чё?! Да постой? Да в смысле?! — разбухтелся этот свиномордый, но я уже шагал обратно, сочувственно махая работягам. И те махали мне в ответ. И потеряв потенциального раба в моём лице, он естественно окрысился на уже имеющихся. — А вы чё встали?! А ну работать, дармоеды!

Ну что же, оставалось радоваться, что потенциальный работодатель сразу показал лицом свою коварную натуру. Всегда так было, ничего не изменилось. Уж сколько во времена мои давние заместителей в колхозе и на заводе сменилось, я всегда с лёгкостью определял, для себя он будет стараться или для коллектива. Как отец говаривал, чем больше пузо, тем дороже рейтузы, а значит деньгу недостающую такой начальник будет со своих подчинённых сыскивать.

И каждый раз, когда жирдяй над цехом властвовал, количество неадекватных штрафов росло, а выплаты урезались иль вовсе откладывались. Так что нахрен таких жировичков, а такого, как Жульцман, тем более. И вот ведь хитрая у него уловка. Наверняка аура подобна очарованию, которое меня в лесу зацепило.

Вернувшиеся на плечи вороны тоже от души прочихивались.

— Кхирьк! «Воняет!»

— Кхфверьк! «Отвратительно!»

И с ними я был солидарен. Пускай вопрос финансов до сих пор стоял остро, но всё же я лучше помогу тому же Якову стаканы намывать, чем буду на гнилого человека работать.

С этими думами я и решил прогуляться за периметр городка, ибо солнце в движении своём конкретно так воздух прогрело. В такую погоду стоит либо в тенёчке лежать, либо искупнуться хорошенько. Потому решил обоих зайцев изловить и до местных прудов прогуляться. Заодно и мысли в порядок приведу.

Всего неполная минута ходьбы сквозь вишнёвый сад и в окружении ив плакучих мне пруды и открылись. Выбрав ближайший, я в прибрежные кусты забурился, до трусов разделся и в воды прохладные занырнул. И такой бодрящей благодатью меня накрыло, что и вовсе выныривать не захотелось. К тому же вода оказалась кристально чистая, можно было запросто разглядеть развесистую растительность и снующих среди водорослей рыб.

В общем не пруд, а сказка. И скорее всего рукотворная, так как все три водоёма имели похожую друг на друга форму. Наверное местные жители тут ключи подземные нашли и всё обустроили, чтобы мажоров богатеньких привлекать. Иначе не были бы тут берега столь облагороженные.

Сделав пару десятков мощных гребков, я достиг противоположного берега, оттолкнулся от деревянного пирса, и двинул обратно. Сто лет не плавал и от нагрузки мышцы приятно загудели. Наравне с ними гудели и мысли, вот только дать им волю, чтобы хоть как-то успокоить, не получалось.

Сомнения разные роем клубились и друг об друга сталкивались. Думал разом обо всём. И о Семье Грековых, которая наверняка розыск устроила, и о нечисти лесной, что чуть жизни не лишила, и о местных, которые мутантом окрестили, а сами же за спинами своими всяких сущей таскали и не знали о том.

Городок этот ещё. Сколько ходил по нему, сколько выглядывал, но только взрослые тётки, мужички доходяги, да молодцы двадцатилетние мне и попадалась. На детей и намёка нет, так что, скорее всего, и тут все печатями на бесплодие увешаны.

От мысли этой стало тошно, потому на берег вышел и прямо в кустах на солнышке близ шмоток своих и разлёгся. Как всегда дурят честной народ, доят до последнего, а сам народ и не знает. Вопрос конечно актуальный встаёт о том — кто же их доит? — но так ответа на него поди сыщи. Ведь те же мажоры под тем же гнётом находятся, пускай и меньшим.

И глядя в небо безбрежное, в котором облака причудливые формы принимали, мысль я верную за хвост ущипнул. Ведь если по цепочке власти вверх идти, то будешь находить всех тех, кто выше предыдущих. А выше власти наземной, только власть поднебесная. И в подтверждении мыслей моих где-то далекооо-далеко в вышине на фоне облаков заблестело что-то крошечное.

На деле же, наверняка огромное, ведь то была вершина социальной лестницы — Парящий Город.

Как прабабушка моя говорила между поднятием в небо машин и городов, времени немного пробежать успело. Где-то в двух тысяча трёхсотом году первый город в небеса взмыл и с тех пор количество их только растёт и растёт. И мечтой каждого пацана и девчонки было побывать в этом чуде из чудес.