Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов

Еще большего уважения они заслуживали за то, что без промедления откликнулись на приказ фюрера прибыть в Берлин для решающего сражения. Даже некоторые немецкие генералы, разуверившиеся в победе, находили пустые отговорки для объяснения невозможности выполнения приказа, типа стоявших на их пути превосходящих сил противника. Французы же, ловким маневром обойдя русских и проделав двухсоткилометровый марш, прибыли в Берлин в самый нужный момент, чтобы занять свое место рядом с их 570-м ударно-испытательным батальоном.

* * *

Все это они выяснили вечером, когда несколько французов с галльской непосредственностью ввалились в их подвал. Ах, они перепутали, пардоне муа, они полагали, что это их подвал, и все такое прочее. Похоже, они просто пытались разжиться какой-нибудь едой, это было видно по их алчному взгляду. Что ж, они угостили соседей, чем бог послал. Засиделись до полуночи. Так они перебивали сон. Какой тут сон, если бой шел уже в непосредственной близости от них, сразу за каналом, проходившим с южной стороны аэропорта.

Около полуночи появился Штульдреер, свежий, чисто выбритый, благоухающий одеколоном, в отстиранной и аккуратно залатанной форме. Штульдреер провел день дома, он жил всего в нескольких кварталах от аэропорта. Он встретился со своими боевыми товарищами по фольксштурму, которым удалось ускользнуть от русских. Те радостно приветствовали его, ведь они успели его похоронить, о чем с надлежащими соболезнованиями сообщили семье Штульдреера — они все были соседями и знали друг друга не один десяток лет. Маленькое недоразумение разрешилось к всеобщему удовольствию, особенно счастлива была жена, она не отходила от Штульдреера даже в ванной.

— Моя старушка накинула крючок на дверь, такого с ней лет пять не было, — сказал Штульдреер и заговорщицки подмигнул им. Он был весел, ему понравилось воскресать из мертвых.

— Удобно воевать рядом с домом, — с завистью в голосе сказал Блачек. Он даже не понял, что сказал.

— Это как посмотреть, — помрачнел Штульдреер. — Мои в бомбоубежище отправились, они там которую ночь ночуют. А я — сюда. Фольксштурму определили позицию справа от вас. Так что с этого фланга у вас проблем не будет, — он постепенно расходился, — русские у нас не пройдут. Не сомневайтесь!

— Мы знаем, старина, — ответил за всех Юрген, — вы — кремни.

— Я вам тут газету принес, — сказал польщенный Штульдреер, — чтобы, значит, еще больше взбодрить, поднять боевой дух!

Юрген развернул куцую газетку, которая больше походила на армейский боевой листок. Вот только заголовки статей были набраны красной краской, как-никак столица. И картинка наверху рядом с названием «Панцербэр». [27] Медведь на картинке был обычный, берлинский, но в лапах он держал два фаустпатрона.

27

Der Panzerb"ar (нем.) — бронированный медведь.

Товарищи сгрудились вокруг Юргена, читая заголовки. «Мы выстоим!» «Наступают часы свободы». «Оплот борьбы с большевизмом». «Берлин сражается за рейх и Европу». «Берлин — братская могила для русских танков». Под довольно большой передовой статьей стояла фамилия Геббельса. «У столичного гауляйтера и комиссара обороны Берлина нет других дел?» — недоуменно подумал Юрген. Лично у него не было времени читать всю эту пропагандистскую муру, да и желания тоже. Возмущался даже Граматке, который всегда утверждал, что болтать языком и марать бумагу — важнейшая работа на свете.

— Да, заставляет задуматься, — сказал Юрген и, аккуратно свернув газету, протянул ее Штульдрееру.

— Вот черт! — Красавчик хлопнул себя ладонью по лбу. — Туалетную бумагу на складе не взяли. Забыли! С голодухи, наверно. — Он протянул руку и вырвал газету из рук Юргена.

— Так при нашем рационе туалетная бумага без надобности, — подхватил со смехом Гартнер.

К нему присоединились остальные солдаты, это была неисчерпаемая тема для шуток.

— Взвод! Внимание! Тревога! Разобрать оружие! — прокричал вбежавший в подвал лейтенант Ферстер.

* * *

«Какой придурок не взорвал мост?!» Юрген сам был готов взорваться от возмущения. Он лежал в укрытии и всматривался в мост через канал метрах в ста от них. Было три часа ночи, и Юрген мог разглядеть только силуэты русских танков, вереницей тянувшихся через мост. У моста полыхали вспышки русских автоматов. Неровная мерцающая линия медленно отодвигалась от моста.

Танки шли на французов. К ним под самый вечер прислали неожиданное подкрепление, — отряд гитлерюгенда из Бранденбурга, бесстрашных мальчишек, шумных и хвастливых, как и положено мальчишкам. Командовать ими поставили французского офицера, который, не скрывая, смеялся над ними. Теперь, наверно, он взял свои слова обратно. Эти мальчишки действительно ловко управлялись с фаустпатронами. Русские танки вспыхивали один за другим, — один, два, три, четыре, пять, шесть, все остальные прорвались.

Наконец-то артиллеристы подтянули приличные пушки, открыли огонь прямой наводкой. Молодцы, не по танкам, по мосту. Ну, еще разок, еще разок! Отлично! Обломки моста рухнули в канал. Теперь туда надо сбросить русскую пехоту. Это работа для них. Отделение, за мной!

Русские прижали их огнем к земле, головы не поднять. Недостатка в патронах, как и во всем остальном, они явно не испытывали. Эх, дорваться бы до рукопашной, там бы мы показали, кто чего стоит. Юрген осмотрелся. Справа от них возвышалась бетонная стена со следами опалубки и единственным проемом. Это был недостроенный бункер.

— Тиллери, давай туда, — сказал Юрген, — врежь по ним сверху. Три одиночных в воздух, не высовываясь, потом прицельно по ним. Через десять секунд!

— Есть! — воскликнул Тиллери, он все понимал с полуслова.

Тиллери закинул автомат за спину, схватил пулемет и пополз к проему.

— Приготовиться! — крикнул Юрген.

Прозвучали с равными промежутками три одиночных выстрела. В этом шуме Юрген расслышал их только потому, что ожидал.

— Внимание! — Сверху ударила пулеметная очередь. — За мной!