Последний ветер

Он прибыл на Чёрный континент задолго до этого события, оставив дом и Ишчель в Старом Свете. Он, словно одержимый, рвался туда, где бушевала невиданная доселе болезнь, выкашивающая города и страны. По прибытию он был поражен и зачарован инфекцией. Спустя десятки бессонных ночей, он нашел лекарство. Когда удалось локализовать очаг болезни в одной стране, он отправлялся в другую. Затем - ещё в одну. И везде - зараза, расползающаяся в жарком климате, как огонь в сухом лесу.

Только здесь было не так. Эпидемия закончилась. А в воздухе было нечто эфемерное. Агрессия, страх, жадность - всё смешивалось в коктейль, предвещающий ещё более страшную пандемию. Войну. И Присутствие. Странное колющее ощущение в подкорке. Насколько он знал, никого из братьев здесь нет. На всякий случай, он окликнул их. Велер шатался по старому свету. Тотль - по Новому. Цогуа вообще был вне досягаемости его зова. И всё-таки...

Ллотр остался разобраться с этим вопросом. Остановиться и выдохнуть хотя бы на время. Пока люди по какой-то неведомой причине не начнут убивать друг друга.

На третий день пребывания здесь он развел камин в своей комнате. Уголь жарко полыхал, и длинные тени плясали на стенах. И когда он нащупал существо такое же древнее и такое же сильное, как и он сам, оно отозвалось:

– Ну, здравствуй, сладкий белый братик. Приходи ко мне завтра утром в "дом мечей" и мы славно поговорим...

Голос принадлежал женщине.

* * *

Они все невероятно его бесили. Напыщенные, дерзкие и смертные. Капитан этой лохани едва согласился взять его с собой. Старый, нечесаный старикан, проживший, видимо большую часть жизни на море, чем на суше и оттого тронувшийся головой. Он долго смотрел на незнакомца, щурясь своими водянистыми глазами, и Шаалак чувствовал, как тяжело в его голове перекатываются мысли и варианты развития событий. В конце концов, он плюнул себе под ноги коричневой от табака слюной, и сказал: Хорошо. Но, Шаалак чувствовал, что капитан не признает его за полноценного человека.

Даже матросы - и те ненавидели его. Они выделили ему гамак в трюме и деревянное ведро для нечистот. Кормёжка в сумму проезда не входила, хоть он и заплатил им парой золотых монет со стершимися от времени оборотами. Шаалак терпел такое обращение только потому, что в ближайшие несколько месяцев никто, кроме "мёртвой рыбы" не шел на черный континент. То ли капитан Вальд решил что-то перевезти, то ли наоборот. Шаалак понял только то, что чёрной смерти этот седой старик не боится. Или просто не представляет себе, что это такое.

– Капитану видать, водорослей в голову набилось, глянь какого страшного с собой взял...

– И не жрёт толком ничего, странный какой-то...

– Может, беглый невольник, гляди, как размалёван...

Шаалак слышал всё, что говорили, шептали или думали о нём матросы. Они ненавидели и боялись его одновременно. Лысый, мускулистый, с янтарными глазами и с татуировкой почти во всё тело, он мог быть уверен, что команда будет держаться от него на расстоянии. Страх будет довлеть над всеми чувствами, и они вряд-ли осмелятся предпринять что-то против него. Да и вряд-ли смогут серьезно ему навредить. Только вот у Шаалака были весьма конкретные мысли по поводу того, что ОН сделает с ними...

В конце второй недели, когда утихли штормы, и на горизонте замаячил берег, матросы подняли парус и убрали вёсла.

Они шли до самого заката, и на ночь встали на якорь всего в нескольких лигах от берега. Шаалак не спал. Он чувствовал, что немногочисленная команда собирается расходиться по каютам на отдых. Он вышел на палубу и вдохнул ночной ветер. На берегу ярко горело пламя огромного маяка, приглашая в тихую бухту. Где-то далеко, в пустынном городе - его сестра. Он вёз ей подарок. Прощальный дар перед тем, как съесть и поглотить её навсегда.

Сейчас он вспомнил о пауках, которые приносят своим самкам подарок, туго упакованный в паутину и листья. И пока самка разворачивает подарок - у самца есть время оплодотворить её. И, возможно, убежать, минуя, тем самым, гибели. "Я тоже принесу тебе подарочек. И пока ты будешь рассматривать его, я сам съем тебя, сестричка! Только я не паук. Я - Змей!"

Проклятый отправил его к сестре на помощь. Они снова говорили своими загадками: "Бери свиток - отправляйся к сестре, у неё кое-что есть для тебя."

У него, между прочим, тоже есть кое-что для них всех.

Матрос, оставшийся на носу, пил нечто из обмотанной бечевой бутылки, и отвратительно распевал похабные песни. Хриплый голос мешался с криками чаек в черном ночном воздухе. Глаза его смотрели на берег и остальной мир для него сейчас не существовал вовсе. Рот Шаалака наполнился слюной. Он снял с себя просторные белые штаны и бросил их на палубу. Сцепил руки в замок над головой и дернулся. Громко хрустнули суставы. Он расслабился и закрыл глаза. Тело его вытянулось, и спустя несколько мгновений на досках, клубясь и изворачиваясь, оказалась огромный змей. Он, словно тень бросился на матроса, скрутил его, выбив воздух из лёгких, и тот захрипел. Шаалак сжал кольца ещё сильнее и человек затих. Змей проглотил его в секунды. Затем он бросился в каюту капитана, застав его громко храпящим прямо в одежде. Старое мясо было жестким и костлявым. Но, оно заслуживало такой участи. Тот, кому когда-то преклонялись, недостоин того, чтобы самому преклоняться перед кем-то. Особенно, перед старым смертным, считавшим его человеком второго сорта.

Шаалак обернулся человеком и сбил качающийся на крюке керосиновый фонарь, который Вельд забыл потушить. В животе была приятная сытая тяжесть. Он не торопясь вышел на палубу, подобрал штаны, металлический тубус и скользнул в воду. Из каюты начал валить дым - смоленное дерево хорошо занялось. Старая "дохлая рыба", которую некогда гордо именовали кораблем, пылала.

Когда он выбрался на берег, он снова принял человеческий вид. Он оглянулся на море и увидел догорающий остов корабля. Кто-нибудь из этих людей, возможно и спасся. Он бы с удовольствием съел и остальной экипаж, но времени на это не было. Пускай. Ему нужно дальше. К сестре.

Чернильное небо рассекла красная нить метеорита. Шаалак, всё ускоряя ход, направился туда, куда падала звезда.

Он достиг Десперры спустя четыре дня. После влажных и буйных джунглей, пустынные пески казались ему проклятием. Только сестрица, наверное, должна быть настолько безумна, чтобы осесть здесь. Впрочем, её дело война, а не климат. Он просто шел делать своё дело.

– Дом мечей!
– Он хмыкнул сломанным носом, когда Сестра открыла ему двери.

Заспанная, с волосами, заплетенными в десяток косиц, и полупрозрачной мужской рубахе, из которой то и дело норовят выскочить груди.

– По крайней мере, я не живу в сырой яме с позвоночниками вместо тростника на полу.

– Выбирай выражения! Мне поклоняются как Богу!
– Шаалак прищурил один глаз.

– Мне тоже поклоняются.
– Тсагга пожала плечами.

– Тебе, или твоей щёлке?

Сестра громко и достаточно сильно ударила его ладонью по лицу. Шаалак усмехнулся, облизываясь.

– Проходи, будь как дома.
– Процедила она прищурившись.
– И поменьше высовывай свой язык изо рта.

Тсагга босиком прошлепала в гостиную. Шаалак проследовал за ней. Дом мечей, помимо его скепсиса, и вправду был увешан оружием. Мечи разных эпох, копья, топоры, ножи и глефы развешаны на стенах. А ещё доспехи и огнестрельное оружие. Не смотря на дикость сочетания, вместе всё смотрелось достаточно органично. Из внутреннего убранства - печь, стол со стульями, да ковры на полу, вперемешку со шкурами животных.