Последняя битва
Шрифт:
Жителей, как мог видеть Сигурд, в граде почти не осталось. Ночью, пользуясь тем, что ворота не охранялись, меря покинули насиженное место. «Оно и к лучшему», – подумал херсир и сошел вниз. Долго задерживаться в Тротве резону не было, а посему Сигурд тут же развел бурную деятельность. Все имеющиеся лошади и сани были приспособлены под погрузку добычи, которую уже начали сносить во внутренний двор детинца. Викинги и союзные вепсы мели практически все, что попадалось на глаза. Мешки с зерном, отрезы ткани, кузнечные заготовки, бочонки с медом, меха и шкуры, одежду, кто-то умудрился даже ткацкий станок припереть… Ну и конечно, трофейное оружие было заботливо обернуто
Скотина, имеющаяся во дворах жителей, тоже вся оказалась на детинце. Недолго думая, воины принялись колоть, потрошить, щипать туши живности. Часть тут же шла на костры, часть туш поливали водой. На морозе вода мгновенно схватывалась, образуя плотную глазурь. Затем туши укладывали на сани. Сигурд руководил погрузкой и озабоченно качал головой. Саней набиралось с добрую дюжину.
– М-да…
Херсир прикидывал, что с таким обозом передвигаться придется не бойко. Да еще дружинники набили походные мешки барахлом. Особенно старались союзнички. Вепсы тащили вообще все подряд, как будто это была уникальная возможность награбить добра. Первая и последняя в жизни. Наклали по мешкам даже ложки… Справедливости ради надо отметить, что брали только новые ложки. Старыми и покусанными – брезговали. Эстеты, лемби им под хвост!
Сигурд решительно шагнул к саням и принялся за отсев.
– Ну куда ты тащишь эту бандуру? – херсир узрел двух вепсов, которые пытались пристроить на сани тяжеленную наковальню.
Они пыхтели, потели, но старались.
– Бросьте ее на…
– Так железо же… – растерянно ответил один по-словенски.
– Надо, – протянул другой.
– Я говорю – оставь! – Сигурд повысил голос, и оба вепса так поспешно бросили наковальню, что едва не угодили себе по ногам.
– Эй! А ну, чего тащишь? – херсир уже переключился на другого вепса.
– Одёжу! – ответил боец, поправляя огромный тюк на плече.
– А ну покаж!
Тюк комом упал на снег.
– Так-так… – Сигурд покачал головой, – да тут одна рванина. Ну скажи ты мне, на кой тебе эта рвань?
– Одёжу можно залатать, – запротестовал вепс, понимая своим хозяйским нутром, куда клонит начальник.
– Вот и вот – это хорошие порты… ну ладно, вот еще рубаха путная! Остальное выбрось! Ну? Выбрось, я сказал, иначе сам на горбу потащишь, и если отстанешь от дружины, меря из тебя веревок кожаных понаделают! Брось, говорю!
Сигурд проследил, чтобы парень избавился от ненужного хлама.
– Ну тупы-ы-ые! Епыр… Мать моя! Ну нахрена тебе пустая бочка?! – и тут Сигурд вскипел не на шутку.
Он подскочил к вепсу, оттолкнул его в сторону.
– Слушай меня все! Брать только самое ценное! Нам нужно спешить назад, в Уйболлу! Там наши парни в осаде, а вы тут как бабы тряпки собираете! – он так проорал, что под конец связки не выдержали и перешли на писк. – Все ясно?! Ульф! – Сигурд увидел десятника на крыльце терема. – Ульф! Давай сюда.
Десятник, почуяв неладное, метнулся к саням.
– Стой тут! Отвечашь за погрузку. Берем только самое ценное! Остальное в помойку. Понял?! Ну?!
– Ага… – Ульф, сдержанно улыбнувшись, кивнул, мол, все сделаем в лучшем виде.
Сигурд отошел в сторону, перевел дух. Чертовски захотелось покурить… И тут на глаза попался Кятла. Он жестом подозвал вепсского выборника.
– Кятла, сделай милость – объясни своим людям, что не надо хапать все подряд. Ты посмотри, чего они прут! Как мыши, все в нору!
Кятла обвел взглядом растущую кучу выбрасываемого Ульфом из саней барахла.
– Да-а-а-а…
– Вот тебе и да. Пойди
и растолкуй своим!Кятла понял, Кятла ушел выполнять, а Сигурд спокойно стоял в сторонке еще несколько минут, пока не увидел викингов, возвращающихся из града. Впереди важно шествовал Магнус, а вот позади его…
– Мать честная. И эти не лучше, – херсир с досады аж сплюнул.
Один из дружинников нес длинную лавку. Уверенно нес, целенаправленно, к саням, намереваясь ее там и пристроить. С виду лавка была новехонькая. И всего ценного было в этой деревянной лавке то, что имела она резные ножки. Видимо зимой мере делать было нефиг, вот он и строгал да вырезал, а этот жадина позарился.
– Охо-хо-хо, – вздохнул херсир, но вмешиваться не стал, решив поглядеть, как справится с поставленной задачей Ульф.
Десятник сразу преградил несуну дорогу, грудью встав на защиту саней. Но тот упирался, ругался и пытался обойти зануду-десятника и прорваться к саням. Наконец, Ульф кивнул в сторону Сигурда, и воин обреченно опустил голову. А потом размахнулся и забросил свой несостоявшийся трофей в сугроб под стену.
Как не торопил Сигурд, но день был потерян. Только под вечер обоз окончательно снарядили. Общими усилиями удалось немного сократить санный обоз. Экономия места высвободила двое саней. И херсир решил на одних разместить знатных пленниц, а на других шестерых раненых.
Ворота детинца на ночь плотно затворились, Сигурд решил двинуться рано поутру. Еще раз проверив, все ли в порядке, херсир лично обошел посты и со спокойной совестью отправился почивать. По дороге, правда, зашел проведать пленниц. Но те уже спали, и, как доложила охрана, вполне сытые.
Он только лег, как в дверь бабахнули.
– Ну, кого там несет?
– Это я…
На пороге стоял Магнус.
– Сигурд, надо хоронить…
– Вот ведь, – херсир хлопнул себя по затылку, – совсем забыл.
Он действительно за всей суетой совершенно позабыл про убитых. И своих, и чужих… И если чужих еще можно было бросить, то свои требовали положенного погребения.
– Я знаю, что мы сделаем. Иди, Магнус… и спасибо, что напомнил. Завтра похороним воинов как должно. Иди.
Магнус, бурча что-то себе под нос, вышел, плотно притворив за собой дверь.
А наутро пропел чудом уцелевший тротвенский петух. И пел так жалобно, так проникновенно… Скучал, знать, по убиенным курам.
Первым делом Сигурд распорядился сложить большой поминальный костер. Воины быстро соорудили высокий помост из бревен и дров. Уложили павших товарищей. Союзная дружина при штурме Тротвы лишилась двадцати пяти человек. Четырнадцать вепсских и одиннадцать воинов ярла Атли лежали на помосте при оружии и с богатыми дарами.
– Поджигай! – скомандовал херсир.
Как только пламя разгорелось, Сигурд дал сигнал выступать.
Обоз вышел вслед за дружиной. Как только вся союзная рать покинула град, в небо поднялось множество дымов. Сигурд велел спалить гнездо Нимоякке…
– Хороший у наших воинов поминальный костер, – пробасил над ухом Магнус, глядя, как пламя уже металось над крышами домов.
Дружина вышагивала бодро, а лица десятников сияли от восторга. Все они – Эйнар, Магнус и Ульф получили в качестве трофеев по кольчуге. И радости их не было предела. Не обидели и выборника вепсов. Херсир одарил его крепким кожаным доспехом с металлическими накладками и выдал добротный шлем. Кятла теперь, расправив плечи и выпятив грудь, вышагивал впереди своих воинов счастливый, как после бани.