Последняя битва

– Мне?

– Тебе.

Князь вдруг просиял.

– Значит, воина великого родит?!

– Верно… так говорят боги, что послали тебе вещий сон.

– Мне решать… так-так… Ну, я ужо решу!

Гостомысл поворотился на каблуках и, уже открывая дверь, бросил через плечо:

– Бывай, Всесвет! Спасибо!

* * *

Напасть пришла вскорости. Не успел князь как следует утвердиться в своем решении насчет младшенькой Умилы, как дурные вести проникли в Новгород. Варяги вторглись в пределы меря и принялись разорять земли князя Нимоякке. И пуще того, донесли соглядатаи, что вкупе с варягами шли дружины чудинских родов, принявших руку врага.

Гостомысл нервно закусил нижнюю губу. Первым порывом было срочно посылать к сыну, в земли кривичей, просить подмоги, да и самому сбирать дружину. Пока зима, пока стоят реки, можно успеть собрать сильный кулак… Князь тяжело вздохнул. Поспешное решение – не лучший выход, вспомнил князь увещевания собственного отца. Прав был Боривой, надо искать дружбы с руссами.

– Эй! – раздраженно позвал князь.

Дверь быстро отворилась, и в дверном проеме показалось встревоженное лицо служки.

– Живо кликни ближних!

Лицо стремительно дернулось, и парнишка убег исполнять приказ.

Насчет Умилы князь больше не сомневался. Когда ему доложили, что ближние люди собрались и ждут, Гостомысл распорядился срочно снаряжать гонца. Пока слуги суетились, князь взял тонкую дощечку и вырезал на ней несколько черт и рез [56] . Затем князь вышел во двор и, завернув дощечку с письменами в кожаный мешочек, подал гонцу.

– Ты должен успеть нагнать князя руссов. Запомни, его зовут Вадим. Стяг у него с трезубцем. Его дружина сейчас должна быть на землях боярина Жирослава. Запомнил?

56

Черты и резы – предположительно первая руническая письменность славян. Факт весьма спорный, используется автором как литературный вымысел.

Гонец кивнул.

– Передашь это только ему лично в руки и скажешь: дескать, князь Гостомысл ждет ответа. Останешься при руссах, пока князь Вадим не даст ответа. Запомнил?

Гонец понимающе качнул головой.

– Все. Скачи.

Гостомысл поворотился, дабы войти в терем, и тут сердце сжалось до боли – Вторуша! Его средняя дочь – как она там? Убережет ли Нимоякке жену?

Глава третья Черты и резы

Кто тебя осудит?

Коли ты ее не взял.

Кто тебя проводит?

На другую ты гадал…

По сию пору боярин Жирослав гостей не ждал, не чаял. Боярин безвылазно просиживал штаны в своей усадьбе, занятый ратными приготовлениями. Князь Гостомысл наказал ему готовить к весне ратников, и Жирослав, потужив о своей мошне, перечить князю не стал. В Раховке собралось до четырех десятков молодцов, коих боярин бесхитростно упражнял и готовил им снаряжение. К слову, тоже весьма скромное, ибо все хлопоты по сбору дружины легли на его карман, а мошну боярин привык беречь да приумножать.

Земли боярина вплотную примыкали к варяжским, с крепким боргом. Благо еще, что река разделяла порубежье. Но что та река для варягов? Оттого Жирослав был угрюм и невесел, что соберись северяне пришлые вдарить по новгородцам, то его селения первыми примут удар. А это разорение вчистую. И прежнему князю Боривою сказывал боярин, что, дескать, а не лучше ли с градом ихним торговать, а не ратиться. Но Боривой и слышать не желал. А ведь дело предлагал Жирослав, да и купцы новгородские от затяжной войны убытки терпели немалые. А варяги, что те, гутрумовские, что эти, плотно запечатали выход в озеро для новгородцев. Боярин, скрепя сердце, готовился к весне, к новому походу, а червь сомнения точил душу все больше. Трудно, ох, трудно сковырнуть северян из града…

Небесное колесо уже закатилось и сгинуло, когда боярина встревожили крики во дворе. Жирослав подхватил пояс с мечом, накинул шубу и на пороге столкнулся с главным своим тиуном [57] .

– Ну?

– Идут… с факелами! – ответил тиун, утирая влажную бороду и тыча рукой в сторону ворот.

– Да кто?

– Неведомо, господине! Идут не таясь. Прямо к нам.

– А ну пошли.

Жирослав взошел по лестнице на стену. По открытому полю перед Раховкой вереницей двигались факелы, десятка два. Боярин слышал фырканье лошадей и легкий скрип снега.

57

Тиун – управляющий хозяйством. Тиунов могло быть несколько, разделенных по обязанностям. Например: пахотный тиун, следивший за урожаем на селе. Или мастеровой тиун, ведавший ремеслами, конюшенный тиун и т. д.

– Ты чего, скотина, вылупился?! – рявкнул боярин на тиуна. – Живо всех на стену! Изготовиться!

Пока ратники, топоча, как кабаны, занимали оборону, незнакомцы остановились на расстоянии полета стрелы.

– О, гляди… – раздался голос на стене.

Но боярин уже и сам видел, как от вереницы отделились три факела, которые стали стремительно приближаться к воротам.

– Кто такие? – прокричал Жирослав, когда всадники осадили коней подле стены.

– Князь руссов Вадим, из гостей, от князя Новгородского Гостомысла. Просит у боярина Жирослава стол и кров!

Боярин нервно сглотнул. Вот уж действительно кого он никак не ожидал.

– Князь руссов? – громко переспросил Жирослав.

– Он самый! – ответил Вадим. – Или ты меня, боярин, не признал? – Три факела сдвинулись, ярче освещая фигуру князя. – В прошлый раз ты шибче думал! Так пустишь или как?

Несколько секунд боярин стоял, не шелохнувшись. Из гостей, от Гостомысла? Врет, или, может, вправду помирились они?

– От князя Гостомысла, стало быть? – все же решился спросить боярин.

– От него! Мир теперь промеж нас. Не сомневайся, боярин!

– Ну, коли так… – Жирослав кивнул воинам у ворот. – Открывайте!

Ворота нехотя отворились. Первым въехал Вадим, за ним Павел и Юски. Следом во внутренний двор въехало два десятка вершников во главе с воеводой Брягом, далее сани и пешие дружинники. Во дворе сразу стало ярко от факелов и тесно от гостей.

– О, я погляжу, вас много… – озадаченно произнес Жирослав.

– Не переживай, боярин, – Вадим спрыгнул с седла. – Стеснить – стесним, но объедать тебя не станем. Своих запасов вдоволь.

– Милости прошу, гости… – хозяин усадьбы на секунду замялся, но затем добавил: – дорогие. Чупай! – окликнул боярин кого-то из слуг. – Проследи за гостями, чтоб всего было в достатке!

– Сделаем, – Чупай с поклоном удалился, на ходу раздавая приказания, кому куда становиться, куда заводить лошадей, где распрягать сани.

– Прошу в дом, – ласково улыбнулся Жирослав.

Вадим чуть подотстал. Воевода, заметив взгляд князя, спешно подошел.

– Устроишь людей – подымись в терем и держи ухо востро, – шепнул Вадим воеводе.

Бряг хитро прищурил глаза и едва заметно кивнул головой, мол, обижаешь, княже…

Боярин, сопровождая гостей, первым поднялся на крыльцо. Почти перед самым его носом дверь распахнулась, едва не сбив боярина.

– Вадим! – радостный девичий голос пропел, словно соловей.