Последняя битва

— Всему свое время.

— Ты — Смерть?

Послышался тихий смешок, и пространство вокруг слегка колыхнулось.

— Нет. Я — праматерь Мелизора.

— Мать-земля?

— Можно и так сказать, — голос ненадолго смолк. — Утрес-Крех и Нариэль — мои сыновья.

Я притих, переваривая полученную информацию. Интересно…

— В детстве они были очень дружны, — с горечью продолжала Мелизора, — но потом подросли, пути их разошлись. Стали ссориться, и дело дошло до Великой Битвы.

Воцарилась тишина. Богиня-мать, очевидно, ждала моих вопросов, но я молчал, не зная, с чего начать. А, вот.

— Это ты толкнула меня на каменную плиту?

— А ты умен, призыватель.

— Зачем? Для чего понадобилось, чтобы мороком стал именно я?

Мне показалось, или чернота еще чуть сгустилась?

— Потому что ты был люменом. Видишь ли, я, как любая мать, хочу, чтобы мои дети жили. Пока они спали, я не беспокоилась. До Великой Битвы амулет был бесполезен, он лежал в Комтеоне, как простая безделушка. А после того, как мои мальчики вымотали друг друга в схватке и заснули, оказался у пса. Меня это не волновало, ибо он понятия не имел, что надо делать с амулетом.

Снова опустилась тишина. Когда богиня молчала, не было слышно ни малейшего звука.

— Но это странное животное почему-то отдало амулет тебе. В эту секунду ты стал люменом, и мой сын оказался под угрозой.

Что-то я перестал ее понимать.

— Который из них?

— Утрес. У призывателя есть способность, которой не владеют другие смертные — он способен лишить жизни чуждого бога, но не в силах погубить своего. Люмен может убить Утреса, а морок — Нариэля. Поэтому я толкнула тебя на плиту, служившую когда-то алтарем в темном храме. Став и тем и другим, ты потерял возможность убить кого-либо из моих сыновей.

— Поэтому и не получилось пронзить Сердце Зла? — усмехнулся я.

— Верно. Даже если бы в твоем распоряжении была вечность, ты не смог бы этого сделать.

— Понимаю, ты мать, и для тебя сыновья важнее всего. Но ведь ты еще и богиня, не так ли? Отвечаешь за мир, названный твоим именем. В какой-то мере все мы, живущие в нем, твои дети.

— Это так.

— Тогда почему же ты допускаешь все то, что творит твой сын?!

— А что он творит? — в голосе Мелизоры послышалось неприкрытое удивление.

В этот момент я впервые задумался. И правда, а что такого сделал Утрес? Жертвы ему приносили люди, мертвецов из могил поднимали люди, зомбировали Черным Хрусталем тоже люди. Богиня тихо засмеялась.

— Вот видишь.

— Получается, все зло в мире — от нас?

— Не только зло, но и добро. Все, что происходило, происходит и будет происходить — ваших рук дело. И в ваших же силах поменять то, что не нравится. А боги, что ж, они просто боги. Так что не все таково, каким кажется.

— Но он напал на твоего сына, — не сдавался я.

— Неверно. Это была честная схватка. Она началась на твоих глазах, так разве ты можешь отрицать, что они оба бросились в нее?

— Нариэль хотел защитить нас от Утреса.

— Думаешь? Нет, он хотел его убить.

— Но в результате умер сам. И в этом виноват Крех!

Мелизора тихо вздохнула, и ее голос зашелестел с новой силой.

— Мои сыновья и ненавидят, и не могут жить друг без друга. Разве бывает день без ночи, добро без зла, а свет без тьмы? Представь себе мир, где есть рождение, но нет смерти, где есть счастье, но нет горя. Представь и ужаснись. Ибо одно без другого не существует, и никто не имеет права надеяться на победу одного над другим. Добро без зла перестанет быть добром, а не будет тьмы — и свет потухнет. Равновесие — основа мироздания. А жизнь всегда наполнена борьбой непримиримых противоположностей.

Поразмыслив над ее словами, я спросил:

— Тогда почему Нариэль погиб, а Утрес остался жить? Получается, зло победило и будет властвовать над твоим миром? — Не успела она ответить, как я с досадой добавил: — Знаю, это моя вина. Я обязан был победить Креха, но не смог этого сделать!

— Не вини себя, призыватель. Если бы когда-то я не толкнула тебя на темный алтарь, сегодня ты одолел бы моего непутевого сына. Что ж, я сделаю это за тебя и заточу Утреса в магическую подземную темницу. Ты спросил, будет ли властвовать над миром зло? Это зависит только от вас, смертных.

— Ты сама закроешь сына в подземелье?! Но почему?

— Потому что Тьмы без Света не существует.

Я скептически оглядел окружающую меня черноту.

— А сейчас мы где?

— Нигде, — ответила богиня, и я поперхнулся. — Это то, что вы называете небытие. Нечто, где нет ни времени, ни пространства. Просто ничто.

Может, она меня все-таки дурит, и имя ей — Смерть?

— И что же будет дальше?

— Ты вернешься к своим близким и будешь жить, как жил. Но есть и отличие. Сегодня ночью благодаря пробуждению богов болезнь исчезла, и купол с Мелизоры спал. Я не могла допустить, чтобы здешние порядки перемешались с другими, потому переместила ее в другое, параллельное пространство. Возможно, когда-нибудь в будущем эти миры вновь пересекутся, но произойдет это нескоро, очень нескоро.

— Значит, никто не сможет покинуть острова или приехать сюда? Ни звонков, ни связи, ни встреч?

— Совершенно верно. Теперь все вы, прибывшие с Большой земли, стали истинными мелизорцами.

Не могу сказать, что эта новость меня обрадовала. С другой стороны, почему бы нет? Все, кто мне дорог — здесь. На той стороне у меня никого не осталось, разве что Миха. Но теперь, когда мир избавлен от синдрома, у него все будет хорошо.

— А ты не боишься отпускать меня? Вдруг, вернувшись, я опять призову Нариэля?

— Не сможешь, — в голосе богини мне почудилась теплая улыбка. — Амулет выполнил свою функцию и на много лет стал бесполезной побрякушкой. Так что ты теперь не люмен. И не морок — я снимаю с тебя это бремя. Живи спокойно. Ты больше не в ответе за Мелизору. Прощай!

Эпилог

Послышался характерный щелчок, и из возникшего перед храмом портала появилась зеленая физиономия.

— Ба, неужто сам Элмер Цветосердый решил проведать старика?! — воскликнул я и, раскинув руки, двинулся навстречу гостю.

— Не преувеличивай, я старше тебя на двенадцать лет, — улыбнулся он и сгреб меня в охапку своими огромными лапищами.

— Ну, у вас, флогеронов, это по-другому, вон, ни одной седой волосинки нет, — засмеялся я, высвободившись из дружеского капкана. — Как, кстати, поживает новоиспеченный Мугду? Почему ты оставил его без своей мудрой опеки?

Губы бывшего старосты снова растянулись в улыбке.

— Похоже, Лугдес для тебя навсегда останется мальчиком-с-пальчик. Ты же сам видел, он уже давно выше меня на голову и в полтора раза шире в плечах.