Последняя девственница королевства

Когда щедро разливаемая им вода кончилась, разбилась об огонь на неподвластные ему капли и упала мертвой водой ему под ноги, когда соперники сошлись бесстрашно лицом к лицу и Сайрус страшно захохотал, взывая к огненному сердцу земли, прося у него силы, Корональ сделал кроткий шаг вперед, в объятья врага, упрямо сжав губы. Огненные паучьи лапы ухватили его за плечи, прожигая его одежду, опаляя его черные длинные волосы и раня тело, но было поздно. Ледяной клинок, сотканный из остатков воды, собранный из самых острых, самых отполированных пластин, вошел в сердце огненного мага, и гаснущие глаза Сайруса наполнились изумлением, которое медленно растворялось в слезах боли.

На ледяном мече Короналя, вогнанном в тело Пустотника по самую гарду, корчился и умирал человек, цепляясь за плечи Эллиана и поливая своей кровью его щегольскую шелковую одежду.

— Не тебе, Пустотник, — отчетливо и зло произнес Корональ на ухо корчащемуся от боли Сайрусу, — соперничать со мной! Я — великий Корональ. И свое я буду защищать так же, как самого себя. Потому что бросать не в моих правилах.

Он отступил и рывком вырвал меч из тела Пустотника, ничком упавшего к его ногам. Кровь полилась из раны убитого, но даже ее Корональ подчинил себе и не велел ей коснуться его сапог.

Затем он поспешил к Нове.

Когда Корональ подхватил ее на руки, она была уже холодна, почти так же холодна, как Сайрус, распростертый на земле. Корональ поцелуями покрывал ее руки, но не мог отогреть их.

— Куда же ты, смелый мотылек, — шептал он, прижимая ослабевшую девушку к себе. — Избавиться от меня захотела? Не выйдет, не выйдет; даже умерев, ты останешься моей!

Он зарылся лицом в ее волосы, и Нова тихо рассмеялась, млея от его прощальной ласки.

— Слишком поздно, мой Эллиан, — прошептала она, чуть коснувшись его лица своими холодеющими пальчиками. — Слишком поздно… Но я рада… я рада, что услышала еще раз те слова, которые ты обещал сказать… только своей любимой женщине…

На глаза Эллиана навернулись слезы, он упрямо тряхнул головой, зажмурился, пережидая сердечную боль.

— Нет, нет, — мягко шепнул он, стаскивая со своих черных волос синюю ленту. — Не поздно! Ты подарила мне свою жизнь — и я принял ее! Я принял ее! Сейчас принимаю, самые последние ее драгоценные крупинки! А взамен дарю свою, — он поднял ее тонкое запястье, поспешно повязал на него синюю атласную ленту. — Бери ее. Она твоя. Только твоя. Без тебя я тоже умру. Так что не покидай меня, огненный мотылек.

Он прижал к себе девушку, поцеловал ее бледные губы, и жизнь теплой волной наполнила ее грудь, нежным румянцем легла на щеки.

Глава 28

Странное дело, но дворец встретил Короналя и Нову неприветливо. По полу тянуло холодом, и девушка невольно вспомнила слова Бона о северных морях, полных льда. Странно было и то, что Короналя никто не встречал — будто никто и не ждал. Точнее нет, ждали. Гаденько поджидали, с интересом посматривая из-за угла — а сколько сил осталось у Короналя? Сильно ли пострадал, сильно ли потрепал его Пустотник? И сможет ли Корональ противостоять тому, кто наполнил весь замок морским северным холодом?..

— Что это еще такое? — недовольно произнес Корональ, прислушиваясь к тревожно похрустывающей тишине. — Что-то я не вижу, чтобы верные подданные спешили меня увидеть и порадоваться моему возвращению.

Нова, опасливо прячась за его спину, сжала его плечи.

— Скажи, Эллиан, — шепнула она, — а как становятся Короналем?

— Просто, — ответил он. — И вместе с тем сложно. Нужно надеть корону и станцевать Танец. Только и всего. Но кто осмелится эту корону взять? Кто вопреки воле Понтифика наденет венец Короналя, ведь Водных магов больше нет?

— Есть, — шепнула Нова, в тревоге прислушиваясь к зловещей тишине. — Есть еще один. Ты теплый и живой, как южное море, а он — холодный и опасный, как северные воды, полные айсбергов.

— Откуда ты знаешь это? — удивился Корональ, обернувшись к девушке и заглядывая в ее испуганные глаза.

— Мне Бон сказал, — ответила она чуть слышно. — Когда удрал от нечестивца…

— Бон?

— Крысенок.

— Ах, тот, что укусил меня! — губы Короналя тронула легкая усмешка. — И что ж он сказал? Кто это?

Нова пожала плечами.

— Это он не знает. Для Бона все люди одинаковы — высокие чучела с огромными головами… он ориентировался по запаху.

— Неплохо было бы сейчас его отыскать и воспользоваться его способностями.

— Ах, кто же знает, где он? — Нова всплеснула руками. — Ты же убил… убил Пустотника! А что, если Бон вместе с ним погиб? Он ведь был его Словом!

— Фальшивым Словом, — напомнил Корональ. — Которое даже прирасти не успело, и зверек бегал по замку вместо того, чтобы быть умерщвлённым. Ничего твоей крысе не сделалось. Она должна была просто отпороться от шкуры Пустотника, и все.

— Я самец!!! — грозно раздалось из темного угла, и возмущенный Бон, перебирая жирными лапками, бросился к Нове. — Ну как ты, детка?! Этот большеголовый болван не обидел тебя?!

Крысенок прыгнул в протянутую к нему ладонь, и Нова, с улыбкой приглаживая его шерстку, не стала уточнять, кого Бон имеет в виду, Короналя или Пустотника.

— Твой нечестивец мертв, Бон, — торжественно произнесла она.

— О, я знаю, знаю! — запищал крысенок, сверкая глазами. — Стежки на моей шкурке рвались один за другим. Дзынь, дзынь! А потом я захрипел так — хы-ы-ы-ы, — крысенок вывалил язык и выгнулся, словно норовил затылком почесать себе жирный зад, — и выплюнул иглу. И понял, что свободен.

— Бон, — встревоженно прервала Нова его увлеченную болтовню, — а почему во дворце так холодно и страшно?

— О, о, о, — таинственно провыл Бон. — Это потому что то чучело с огромной головой, от которого пахнет жирными моржами и чернильными каракатицами, решил забрать корону. Я видел, как он ее трогал, там, в зале с зеркалом. Она лежала на подушечке, такая красивая, блестящая, совсем как новая. И он сначала долго смотрел на нее, а потом в зеркало. Но в зеркале ничего не отражалось, даже он сам. Тогда он надел корону…

— Ах, так вот в чем дело! — зло проговорил Корональ. — Не отражался в Зеркале, говоришь… А что, во что он одет был?

— Как любое пугало, в длинные одежки. И ходил так тихо, словно кот! — страшным шепотом поведал Бон. — А еще от него пар поднимался. Только не белый, как из горшка с кашей, а черный.

— Черный пар? — удивленно переспросила Нова.

Корональ кивнул. Глаза его яростно сверкали.

— Ловец, — с ненавистью выдохнул он, да так грозно, что Бон в ужасе пискнул, подскочил и ловко юркнул Нове за пазуху. — Предатель! Ловцы так долго живут вне Дома, что все забывают, что они тоже когда-то были магами… Но они так долго не пробовали настоящей магии, что забывают ее вкус, и думают, что венец Короналя так просто удержать на голове!