Последняя Инстанция

* Medical doctor - врач, окончивший мединститут, интернатуру и ординатуру, и получивший право работать врачом или открывать частную практику. Не следует путать с ученой степенью 'доктор медицинских наук' или 'доктор медицины' . 'Доктор истории', более правильно 'доктор философии в истории' - звание, соответствующее российскому 'кандидат исторических наук'

– А как Джек-младший?
– Спросил Сергей.

– По уши в делах. Уехал в Лондон два месяца назад.

– Неужели?
– С легким удивлением спросил Головко.

– И чем же он там занимается?

Работает бизнес-аналитиком в частной компании. Проводит дни за анализом корпоративных рисков и международных финансовых операций.

– А, понятно. Лондонский Сити.

– Точно. Но живет он в Эрл-Корт.

Сергей с улыбкой сказал:

– У него отцовский ум. Ему следовало бы пойти в разведку.

Райан взял себе салата, тщательно заминая тему.

Кэти Райан сказала:

– Одного спецагента в семье вполне достаточно.

Сергей поднял стакан:

– Конечно. Это трудно. Для семьи тоже. Я уверен, то, что он работает по хорошей безопасной специальности, очень вас радует.

Кэти сделал глоток ледяного чая:

– Конечно.

Джек подумал, что его жена куда лучше умела изображать каменное лицо, чем он сам.

Сергей добавил:

– Мне хотелось бы с ним встретиться. Я живу неподалеку от Эрл-Корт, в Ноттинг-Хилл. Возможно, Иван Иванович сможет как-нибудь наведаться ко мне на ужин.

– Я думаю, оно того стоит, - ответил Райан.

– Не беспокойтесь. Я не буду рассказывать слишком много старых баек.

– Он все равно тебе не поверит.

Собравшиеся разразились смехом. Только Эд и Мэри Пэт знали всю историю. Кэти с трудом могла поверить, что этот пожилой русский когда-то мог угрожать ее мужу.

Тему подхватили Мэри Пэт и Эд. Разговор зашел об их работе в Москве в восьмидесятых. Они говорили о стране, людях и погоде.

Райан заканчивал с обедом, продолжая смотреть на Сергея. Он подумал, что его старый друг, наверное, предпочел бы водку вместо чая со льдом и борщ вместо свиной вырезки. Хотя он периодически касался вилкой тарелки, Джек не думал, что он съел хоть немного.

Кэти спросила Сергея о его турне, и от этого он, похоже, воспрянул духом. За последние две недели он побывал почти в десятке городов по всем США и мог сказать что-то хорошее обо всех. Он также высказал все, что думал о коррумпированной администрации Володина, своих выступлениях, в основном, в университетах, а также о наработках по книге, которую планировал написать по возвращении.

Эд Фоули сказал:

– Сергей, прошел всего год с начала первого срока Валерия Володина. А вчера он подписал указ, согласно которому он имеет право сам назначать губернаторов всех восьмидесяти трех российских регионов. На взгляд такого старого служаки как я, откат от демократии набирает обороты.

Головко ответил:

– С точки зрения Володина, это имеет смысл.

– Как это?

– Региональные выборы должны были состояться в конце этого года. И всегда был шанс, небольшой, но был, что население изберет того, чья лояльность центральной власти будет под вопросом. А цель Володина контролировать все, начиная от Москвы. Постановка своих людей во главе всех восьмидесяти трех регионов поможет ему сделать это.

Мэри Пэт спросила:

– То есть, вы видите конец демократии в России?

Головко сделал большой глоток ледяной воды. Затем ответил:

– Президент Володин объясняет свою железную руку тем, что в России 'особая демократия'. Ссылкой на нее он обосновывает контроль над средствами массовой информации, назначение губернаторов и отправку в тюрьмы предпринимателей, которые, по его мнению, не принимают в расчет интересы Кремля, когда принимают решения в своем бизнесе.
– Головко медленно покачал головой от отвращения. Райан заметил, как из-под его редких седых волос стекает пот.
– 'Особая демократия'. Особая российская демократия во всем мире больше известна под другим названием. Диктатура.

Все присутствующие согласно кивнули.

– То, что твориться сейчас в России, это не правительственные особенности. Это преступление. Володин и его приспешники имеют интересы на миллиарды долларов в 'Газпроме', правительственном газовом концерне и 'Роснефти', нефтяном концерне, а также акции, от миноритарных пакетов до тотального контроля над банками, судоходством и лесным хозяйством. Они насилуют страну ради ее богатств и природных ресурсов и используют свою власть в Кремле, чтобы это делать. После трех лет Володина и его силовиков у власти, я боюсь, от российской демократии остались одни воспоминания. Это не преувеличение с моей стороны. Центральная власть, это снежный ком, который катиться с горы и вбирает в себя все больше и больше снега, и катиться все быстрее и быстрее. Через несколько лет никто не сможет его остановить.

– Но почему люди стоят за него?
– спросила Кэти.

– Общественный договор в России очень прост. Население готово отказаться от свободы и закрыть глаза на коррупцию в правительстве в обмен на безопасность и процветание. Это работало до тех пор, пока безопасности и процветания не было, но это уже не удается сейчас.

Я помню 1990-й год. Пенсионер, который, идя на рынок за продуктами, обычно брал сто рублей, внезапно узнал, что ему нужно один миллион шестьсот тысяч на то же самое количество товаров. Владельцы магазинов в основном занимались тем, что говорили людям идти умирать с голоду.

Русские рады, что те дни закончились. Володин диктатор, но большинство видит в нем защитника. Тем не менее, экономическая и демографическая ситуация в России меняются, и не в его пользу. Рождаемость среди славян во всех странах была отрицательной почти два десятилетия. И пока его железный кулак сжимается все сильнее, а ресурсы уходят из России, обрекая страну на банкротство, все больше и больше людей начинают замечать давление.

Сергей Головко на мгновение закашлялся, но затем протер губы салфеткой и продолжил:

– Развал существующего общественного договора в России не приведет к появлению нового. Он приведет только к тому, что Володин начнет забирать все больше и больше свободы.

Джек Райан сказал:

– Бенджамин Франклин когда-то сказал: 'Те, кто готовы пожертвовать насущной свободой ради малой толики временной безопасности, - недостойны ни свободы, ни безопасности'.

Головко задумался об этой цитате на мгновение:

– Если бы он сказал это в Москве, его бы ФСБ отправило бы его в Лефортово на допрос.