Последняя из страны Лета

Я поспешила подать ладонь, и оказалась, против обыкновения, позади него.

— Тропа достаточно широка для того, чтобы мы могли ехать быстро. Держись.

Я могла только кивнуть, и долгие несколько часов прошли в бешеном галопе, от которого у меня разболелись не только бёдра, но и голова. Меня поражала выносливость Ворона, но о его породе я не знала ничего, а потому уговаривала себя не удивляться. Однако не только конь был удивителен — сам его хозяин, названный волком, тоже пугал своей силой. Я поняла уже, как он расправился со злодеями — Йан молниеносно метнул в каждого по кинжалу, которыми владел столь же искусно, что и мечом. Он сражался с нечистью, и как будто вовсе не устал, и даже не был голоден! Волшебство? Выучка? Или это волчья кровь говорила сама за себя?

Когда мы достигли деревянных домов погоста, я уже едва держалась в седле, и Йану пришлось ловить меня внизу, а потом нести в дом на руках.

— Господин Орхи! — почтительно поклонился хозяин. — Для вас всё самое лучшее, господин. Обед, чистая постель и ванная. С вами что-то случилось в дороге? Нужна помощь?

— Благодарю, — отозвался Йан, вручая мужчине несколько крупных монет. — Не беспокойтесь, всего лишь лесная нечисть.

Я не думала о том, как выгляжу с разукрашенным лицом и разрезанным корсетом. Знала только, что порез пустяковый, и была благодарна Йану за поспешность. Тёплая вода, ароматная похлёбка, и супруг — живой, по-прежнему спокойный и полный сил. Мысленно я воздала предкам благодарственную молитву за то, что с мужчиной не случилось ничего серьёзного. Сердце моё медленно оживало, вспоминало старые чувства и училось множеству новых.

— Раздевайся, — едва закрыв дверь, приказал он. — Посмотрю, что у тебя на животе.

— А я должна осмотреть тебя, — отозвалась я, и он подошел, начиная ослаблять завязки испорченного корсета. — Йан, ты не ранен? Он ведь выстрелил в тебя.

— И попал, но не туда, куда метил. Болт скользнул по шее.

Я только заметила в путанице волос кровавую дорожку, и ахнула, бросаясь к своей сумке.

— Надо обработать!

— Потом.

Взял меня за подбородок, осматривая синяк на щеке, и вдруг склонился — и впился губами в мой рот. Прикосновение было лишено нежности, и я тихо ахнула от неожиданности. Попыталась было отшатнуться, но потом замерла, удивленная такой сменой его настроения. Порывистый, жадный, Йан вызывал во мне неведомое чувство глубокой боли, которая сладким цветком распускалась в теле, затрагивая и сердце. Я попыталась подладиться под бешеный ритм, который он избрал, задохнулась, и мужчина тотчас замедлился, став ласково-неспешным. Губы его были тёплыми и сухими, а руки постепенно стаскивали с меня корсет и забирались под платье. Он не пытался научить меня, и не требовал сразу многого, просто брал своё, и я нашла храбрость признаться себе, что наслаждаюсь поцелуем. Жаль, что длился он недолго, и попросить о продолжении мне духу не хватило.

Йан стащил с меня платье, а затем припал на колено, изучая сквозь дырку в сорочке пораненный живот.

— Порез неглубокий. Достаточно просто промыть и намазать этой твоей мазью.

— Да, — тихо отозвалась я, всё ещё чувствуя отголосок поцелуя в глубине горла. — Я тоже посмотрю твои раны.

Он отмахнулся со смешком:

— Давай лучше поедим.

Я нахмурилась.

— Даже простая царапина может быть опасна, Йан. Позволь, я раздену тебя.

— Ладно, — кивнул он. — Раздевай.

Я довольно долго расстёгивала его броню, помнить не помня, как так ловко сделала это в прошлый раз. Было трудно, но Йан не подсказывал, наоборот, отвлекал лёгкими, удивительно ласковыми прикосновениями. Он поглаживал мои локти, касался волос, щекотал спину. Я не хотела останавливать его, и погружалась в пленительную сладость ожидания. Если он захочет меня сегодня — буду этому рада. Поцелуй вскружил мне голову, заставил позабыть о страхах. И неважно, что жрецы именно такие ласки называли греховными…

Наконец я коснулась его волос, собрала их в хвост и завязала покрепче. Склонилась к ране и почувствовала, как Йан опустил руки ниже, беззастенчиво исследуя мои бедра. Мне пришлось изо всех сил усмирять свое бесстыдное тело, и, в конце концов, я не удержалась:

— На Зальмите любые ласки нормальны?

— Все, которые приносят удовольствие обоим партнёрам. Мы же не животные, нам дано наслаждаться. Если бы боги хотели, чтобы человек всего лишь продолжал род, он бы не дал нам такой чувственности и свободных мыслей. — Он запустил пальцы под тонкую ткань, и я замерла, не в силах продолжать заниматься его раной. — Ты хочешь меня, не так ли?

— Да. Наверное. Мне ведь не понять так сразу…

И покраснела, закусывая губы.

— Расскажи, что ты ощущаешь.

Я не могла говорить связно, когда он так меня трогал, и Йан, усмехнувшись, убрал руки от моих бедер. Я начала мазать его шею, и мы встретились взглядами. Мне стало не по себе от глубины и важности чувств, которые я читала в небесах его глаз.

— Я растеряна. Не знала, что с мужчиной, с мужем можно разговаривать по душам.

— Ты можешь говорить со мной, о чём угодно. Не обещаю, что пойму, но выслушаю точно.

— Я смущена, — продолжила я. — Тело меня подводит. Мне чудно и радостно, но при этом стыдно…

— А как в твоей стране относились к физической любви?

— Просто, — отозвалась я. — Я была маленькая, чтобы участвовать во взрослых разговорах, но не единожды видела родителей целующимися. Это не считалось грехом, как и любое другое проявление нежности в семье.

Он улыбнулся — впервые так тепло и довольно.

— Хорошо, потому что когда мы с Ульфом не на охоте и не защищаем границы земель клана, мы не прочь провести время в твоих объятьях.

Я облизнулась. Либо я сошла с ума, либо он околдовал меня своей искренностью. Меня уже не так страшило происходящее и предстоящее, и появилась незнакомая жажда, медленно перетекавшая в голод. В животе некстати заурчало, и мужчина хмыкнул.

— Иди к столу, мне нужно почистить доспех.

— Я могла бы…

— Нет. Ты больше суток нормально не ела. Я отлично справлюсь сам.

Я вздохнула, и, оставив его, принялась умываться. Потом переоделась в своё лучшее, помимо зеленого, платье — тёмно-синее, украшенное вышивкой по вырезу горловины, — и долго вычёсывала из волос мусор. Восстановить былую красоту прядей можно было, только вымывшись, но я решила ждать мужа, сколько придётся. Села за стол, взяла большой кусок жареной птицы и покосилась на Йана: сосредоточен, на меня — ноль внимания. Я пожала плечами и принялась ужинать. Я знала, что должна восстановить силы для дальнейшего путешествия. За птицей последовала каша, потом похлебка, затем пирог, фрукты и, наконец, сладкий напиток из ягод.

— Вот это я понимаю: аппетит! — сказал Йан. Он как раз отложил доспех и стягивал плотные кожаные штаны: — Нужно бы и их почистить, но я, глядя на тебя, тоже проголодался.

— Спасибо, — наконец сказал он, вытер салфеткой губы и поцеловал мою руку. — Теперь нужно помыться — и можно идти в постель.

— А мы вдвоём в лохани поместимся?

— Сейчас выясним.

По первому его зову прибежала служанка, и тотчас покраснела, увидев господина в нижних штанах. Йан был превосходно сложен, но я видела, что он не придаёт этому значения. Для него, похоже, было вполне естественным встречать женщину полуголым…

— Будьте так добры, принесите горячей воды, — невозмутимо сказал мужчина. — Мы бы желали искупаться.

Я опустила глаза, но потом нашла в себе смелость улыбнуться девушке:

— Если вас не затруднит, принесите еще пару больших полотенец.

— Конечно, госпожа, господин… Сейчас всё сделаем.

Через несколько минут ванна была полна, и купальня заполнилась паром. Я стояла возле котомки, перебирая снадобья, а Йан, уже голый и как всегда внимательный, наблюдал за мной из воды.