Последняя камелия
Шрифт:
– Он не нарочно, – быстро ответила я, прикасаясь к шраму на виске. – Это все выпивка.
– Ну, теперь ты будешь в безопасности, – сказала она.
Я кивнула, думая про Нью-Йорк-Сити. До того я никогда не уезжала далеко от нашего дома в горах Адирондака. Я рассматривала татуировку на тетином предплечье. Там была выколота бабочка. Тетя Джин и мама, хоть и сестры, были совсем разными.
– Слушай, – сказала она, гася сигарету о приборный щиток, при этом пепел скатился на коврик, – ты же знаешь, что со мной можно говорить, верно? О чем угодно.
Я кивнула, закусив губу.
Мы проехали
– Мы с сестрой не были близки, – говорила тетя. – Ты, конечно, сама знаешь. Боже, подумать только, что она, наверное, говорила обо мне! – Она вздохнула. – Ну, это все позади. Надеюсь, теперь мы с тобой подружимся. – На мгновение оторвав глаза от дороги, она мне улыбнулась.
Я снова повернулась к окну. Мы ехали уже второй час, а то и дольше. Я, наверное, задремала, потому что, когда открыла глаза, за окном виднелись высокие здания.
– Мы почти дома, – сказала тетя Джин. – Я рада, что тебе удалось поспать.
Она подрулила к какому-то кирпичному дому, где на крыльце сидел мужчина без рубашки и курил сигарету. Он что-то крикнул проходившей женщине. Вдали залаяла собака.
Я взяла с пола свой рюкзачок и, крепко прижав его к груди, вылезла из машины. Вместе с тетей Джин мы вошли в подъезд, где в углу рядом со скомканным пакетом из «Макдоналдса» валялась раздавленная жестянка из-под кока-колы. Около уха зажужжала муха, я отмахнулась от нее. В подъезде пахло мочой.
– Надо подняться на шестой этаж, – сказала тетя Джин. – Лифт уже год как не работает. Это высоковато, но ты привыкнешь.
Тяжело дыша, я поднялась вместе с ней на шестой этаж. Она остановилась у двери посредине площадки, вставила ключ и крикнула:
– Мама дома!
До этого момента мне не приходило в голову, что у тети Джин есть дети. Во всяком случае, мама никогда не говорила о них.
Из-за кушетки выскочила кошка, и тетя Джин обняла этот пушистый комок. У двери по полу было рассыпано содержимое полиэтиленового пакета из супермаркета – подгузники и мешок с яблоками.
– Шон! – крикнула она. – Где ты?
Из глубины спальни доносилась музыка хеви-метал.
– Ох уж этот парень! – пробормотала тетя. – Я ведь просила его присмотреть за Майлзом.
Перед телевизором сидел малыш в мокром подгузнике. Она присела перед ним на корточки.
– Ты как, ничего, мой сладкий?
Он не отрывал глаз от экрана.
Тетя положила малыша на коврик и сменила ему подгузник, потом вытерла грязный ротик.
– Время от времени я беру на воспитание малышей, – пояснила она. – Мне кажется, это мое призвание. К тому же сто тридцать долларов в месяц помогают оплатить счета. – Тетя Джин схватила мальчика с пола и усадила его на колени. – Это Майлз. Он почти не разговаривает. У него дома ужасная ситуация. Ему уже три годика, но он плохо развит для этого возраста.
Я кивнула.
Она подобрала игрушечного медвежонка, валявшегося в стороне. Голова его была оторвана. Тетя взглянула на Майлза, а потом нахмурилась и посмотрела в сторону спальни.
– Это сделал Шон?
Малыш кивнул и уставился на свои колени.
– Шон! – закричала тетя Джин. – Скажу честно, – обратилась она ко мне, – этот парень сведет меня с ума. Я думала, что смогу его
перевоспитать, но, знаешь, у некоторых детей такой норов!Мгновение спустя появился парень на пару лет старше меня, с виду ему было лет шестнадцать – может быть, семнадцать. Его длинные сальные волосы свисали на лицо. Парень был одет в джинсы и футболку с надписью «AC/DC».
– Еще одна? – ухмыльнулся он.
– Это Аманда, – сказала тетя. – Моя племянница. Она будет жить у нас. И ты будешь обращаться с ней уважительно, ты слышишь меня, Шон?
Парень не счел нужным ответить, просто посмотрел на меня и улыбнулся, и эта улыбка напугала меня до смерти.
На следующее утро на завтрак миссис Диллоуэй выставила в столовой поднос с яйцами, беконом и пшеничными лепешками.
– Надеюсь, этого будет достаточно, – строго сказала она, обернувшись ко мне. – Миссис Клейн не привыкла готовить американцам.
– Прошу прощения, – игриво ответил Рекс. – Я, может быть, и живу в Соединенных Штатах, но до мозга костей британец.
Я покашляла.
– Он хочет сказать, что еда превосходна, спасибо.
Я обрадовалась, что хрустальная чаша была наполнена разнообразными фруктами, и долго выбирала, пока не остановилась на крошечном апельсинчике.
– Это…
– Кумкват, – подсказала миссис Диллоуэй, с любопытством взглянув на меня.
Я воткнула в крохотный плод вилку и раскусила его. Мой рот наполнился кисло-терпкой влагой, вкус был восхитительным. Я взяла в руки книгу.
– Что читаешь? – поинтересовался Рекс.
– «Годы», – ответила я. – Я нашла эту книгу в гостиной.
– Ах да! – воскликнул он. – Миссис Диллоуэй?
Она подняла глаза от подноса, который собиралась унести обратно на кухню:
– Да?
– Вы не знаете, не было ли когда-нибудь среди обитателей поместья женщины по имени Флора?
Графин с апельсиновым соком задребезжал на подносе, и она быстро поставила его на стол, чтобы не уронить.
– Почему вы спрашиваете об этом, мистер Синклер?
Рекс указал на книгу у меня в руках:
– Там написано ее имя.
Миссис Диллоуэй посмотрела в окно, словно видя сцену из прошлого.
– Может быть, так звали кого-то из детей Ливингстона? – спросил Рекс.
Домоправительница покачала головой и, помолчав, ответила:
– Много-много лет назад ее наняли няней к детям. – Она достала из кармана тряпочку и вытерла со стола пролитый апельсиновый сок. – А теперь извините меня, я выйду, мне нужно принести чай.
– Значит, Флора была няней, – прошептал Рекс, когда миссис Диллоуэй удалилась. – Это добавляет совершенно новую окраску, ты не находишь?
Я кивнула:
– Странно, что на миссис Диллоуэй так подействовало упоминание о Флоре.
После завтрака мы поднялись наверх, и я снова погрузилась в книгу. Листая ее, я обнаружила кое-что, чего не заметила раньше: в верхнем углу на форзаце синими чернилами было написано: «Ф. Льюис». Теперь я знала фамилию Флоры. Обуреваемая непонятным интересом, я достала свой ноутбук и начала искать какое-нибудь упоминание о Флоре Льюис в сороковых годах. Я понимала, что ищу иголку в стоге сена, но надеялась, что, может быть, мне повезет.