Последняя камелия

– Наверное, сел на более ранний поезд, – сказала я. – Мистер Бердсли не ждал его до утра. Надеюсь, все в порядке.

Я встала и направилась к дому, но Десмонд взял меня за руку.

– Я не могу. Не могу его видеть. Пока что не могу. Не готов.

– И что ты собираешься делать? На этот раз мы не можем тебя спрятать, ведь дети тебя уже видели.

– Именно об этом я и хотел тебя попросить, – ответил он. – Спрячь меня хотя бы до утра. Дети уже спят, а настроение у отца всегда лучше, когда он хорошо поспит ночью. Лучше увижусь с ним утром, чем устраивать сюрприз сейчас, когда он устал и бог знает что пережил в Лондоне.

– Ты прав.

– Проведи меня через цокольный этаж, – попросил Десмонд. – Мне нельзя оставаться на втором этаже, а то еще наткнусь на него ночью. Поверь мне, ты не представляешь себе, каким вспыльчивым он может быть.

– Подожди, – сказала я. – У меня идея. Пошли со мной.

Через черный ход мы пробрались в цокольный этаж и осторожно, чтобы не разбудить мистера Бердсли, прошли мимо его спальни. От его храпа дрожала штукатурка. Я тихонько открыла дверь шкафа с бельем, она скрипнула, и я съежилась от этого звука.

– Вот, – прошептала я, протягивая Десмонду одеяло и подушку. – Мы поднимемся по черной лестнице.

Черной лестницей в основном пользовалась Сэди, нося белье и одежду для стирки на цокольный этаж и обратно. Мы открыли дверь на третьем этаже, и я осмотрелась, прежде чем шагнуть в коридор.

– Куда ты меня ведешь? – прошептал Десмонд.

– Увидишь, – усмехнулась я.

Я подняла край ковра, где лежал ключ, и вставила его в замок. Десмонд вслед за мной вошел внутрь.

– Что это?

– Ты хочешь сказать, что никогда здесь не был?

– Не был, – ответил он. – Эта дверь всегда была заперта. Я думал, что это вход на чердак.

Он подошел к беседке, изумляясь увивавшей ее розовой бугенвиллии, и вдохнул аромат цитрусовых деревьев.

– Это мамино, верно?

– Да.

Он подошел к столу с орхидеями.

– Ее всегда сопровождала красота. Удивляюсь, что отец не уничтожил все это.

– Эту оранжерею спасла миссис Диллоуэй. Она поддерживает здесь все так, как оставила твоя мать. Я прихожу сюда поливать растения и ухаживать за ними. И я приводила сюда Кэтрин. Ей понравилось. – Я сорвала с дендробиума побуревший лист и снова обернулась к Десмонду. – Переночуй здесь. Там у окна есть несколько мешков торфяного мха, из них выйдет прекрасный матрац. А восход солнца будет впечатляющий.

Десмонд положил одеяло и подушку на мешок со мхом.

– Да, – проговорил он, будто впитывая дух матери, – это будет здорово.

Мы подошли к краю оранжереи и открыли окно. Петли скрипнули.

– Ш-ш-ш, – предостерегла я. – Твой отец услышит.

Десмонд прижал ухо к окну.

– Послушай. Слышишь?

Из открытого окна доносилась музыка.

– «Я увижу тебя во сне», – сказал он.

– Что? – улыбнулась я.

– Эта песня, – объяснил он. – Я знаю ее. Джанго Рейнхардт. – Он подошел ко мне и взял за руки. – Потанцуй со мной.

Музыка, должно быть, доносилась из апартаментов лорда Ливингстона, расположенных внизу, но мне было все равно. Мое тело свободно, естественно плыло вместе с Десмондом. Мы слились в танце. Я прижалась щекой к его щеке, и когда песня закончилась, он привлек меня к себе ближе, чем когда-либо, и нежно поцеловал.

На следующее утро я вскочила, не понимая, где я нахожусь. Мне приснилось, что в саду среди камелий я встретила леди Анну. Она сказала, что ей нужна моя помощь, чтобы спасти камелию, которую она любит больше всех других. Вдали маячил человек без головы с факелом в руке и черным пауком в петлице, и мы бросились спасать дерево, пока он не поджег его. Анна была красивее, чем я могла вообразить, и в ее присутствии я казалась заурядной простушкой.

Я быстро оделась и поднялась проведать Эббота, все еще думая о его матери.

Подойдя к его спальне, я постучала.

– Это мисс Льюис, – сказала я. – Как ты себя чувствуешь?

– Войдите, – откликнулся он.

Я поставила на столик у его кровати поднос с тостами и чаем, а он сел и, потянувшись, произнес:

– Мне лучше.

Я потрогала его лоб.

– Жар прошел. Слава богу.

– А как долго Десмонд пробудет у нас?

– Ну, я думаю, сколько захочет. Это же и его дом, Эббот.

Мальчик отвернулся лицом к стене.

– Хотела бы я знать, почему ты так зол на Десмонда, – сказала я.

– Не хочу об этом говорить! – крикнул он, падая на постель и закрывая лицо подушкой.

– Ладно. Сегодня отдохни, но мы должны с этим разобраться. В конце концов, вы братья.

Внизу, из кухни, мне помахала рукой Сэди.

– Мистер Бердсли вас ищет. Он собирает нас всех в зале для прислуги.

– В чем дело?

– Не знаю, – сказала она, – но думаю, что-то важное.

Мне не терпелось отнести Десмонду в оранжерею чайник и булочки, и потому я надеялась, что мистер Бердсли не станет затягивать с сообщением новости. К тому же хотелось верить, что новость не будет плохой.

– Как вы думаете, что он хочет нам сказать? – шепнула мне Сэди.

– Понятия не имею.

– А как Эббот?

– Слава богу, лучше.

– Я заглядывала к нему утром, пока вы были с детьми, – сказала она.

– Спасибо, – шепнула я.

Мистер Бердсли и миссис Марден вошли в людскую вместе и переглянулись, прежде чем она уселась рядом с ним во главе стола.

Мистер Бердсли смотрел перед собой.

– Мне сообщили, что пропало кое-что из хрусталя и столового серебра.

Сэди разинула рот.

– Это фамильные ценности, принадлежащие этому дому, – продолжал он, внимательно оглядывая каждого из нас. – И я ни перед чем не остановлюсь, чтобы вернуть их. Я понятно выразился?

Мы все кивнули.

После завтрака мы с Сэди вошли вслед за миссис Марден на кухню.

– Странно, что пропадают вещи, – сказала Сэди. – Что происходит, как вы думаете? Уж не завелся ли в доме настоящий, живой вор?

Я молила бога, чтобы не подумали на меня. С одной стороны, я и в мыслях не держала, чтобы что-то украсть в этом доме, а с другой, все-таки мои намерения были недалеки от этого.

– Какой стыд! – вставила миссис Марден. – Одному богу известно, кто тут может быть замешан.

– Не смотрите на меня так! – взвизгнула Сэди, состроив гримасу.

Миссис Марден понизила голос:

– Тут есть один ушлый молочник, он приходит по воскресеньям и средам. Всегда норовит пошнырять на кухне и говорит так задушевно, прежде чем уехать обратно к себе в деревню. Как-то раз я забежала в кладовую, всего на минутку, а вернулась – он уже намазывает себе маслом хлеб!