Последняя охота на ведьм. Дело Анны Гельди

На его ремарку я только фыркнула. Знал бы Ильич, кого просит простить, не тратил бы слов. К моему удивлению, начальство не спешило покинуть мой кабинет:

— Ромашкова написала на корпоративную почту. Роман почти закончен, требуется только вычитка, как она сказала.

Я кивнула, желая вернуться к своим бумагам, но начальство никуда не спешило:

— Ты бы почитала, что она пишет. Ромашкова просит твоего одобрения.

Я раздраженно повела бровью, сказала:

— Напишите ей, что я полностью одобряю ее восхитительное произведение.

Не хотелось мне снова возвращаться мыслями к своим переживаниям, хватало и того, что удушливый запах роз напоминает мне о них с утра и до вечера. Выбросить цветы рука не поднималась, слишком они были красивы. А Дэниел наверняка скоро сам обо мне забудет. Может он и цветы присылает только для того, что меня, дурочку романтичную, молчать заставить.

— Как знаешь, Дина. Но потом не жалуйся — Ильич, наконец, ушел. Я же собралась и направилась в архив, где мне предстоял увлекательный поиск дальних родственников одной российской певицы.

Уже вечером, возвращаясь домой, я как вкопанная остановилась возле подъезда, приметив знакомую машину.

Своей Шкодой Сергей очень гордился, он никогда бы не пустил меня за руль своего сокровища, непременно ворча даже если я слишком громко хлопала дверью. Может быть он вспомнил, что забыл что-то и решил забрать это? А может захотел повидаться? Я зашла в лифт, прикрыла глаза, пока тот с тихим скрежетом поднимал меня вверх. Судьба действительно смеялась надо мной, подкидывая одно потрясение за другим. Как начать разговор? «Привет, Сережа. Как дела? Все еще встречаешься с той шваброй?».

На удивление, в моей душе не шевелилось ничего даже от осознания грядущей встречи. Дверь оказалась не заперта. Свет на кухне горел и уже при входе атмосфера царила гнетущая. Я отправилась на свет.

Поразило меня не то, что мой бывший изрядно набрал в весе, не то, что он воинственно поглядел на меня так, будто я ему нож в спину воткнула, а то, что Сергей был не один. Напротив него, сложив на коленях пышный букет роз, сидел Дэниел. Гад бессовестный, и ведь наверняка опять прикидывается, что русского не понимает. Я оказалась права, когда он заговорил по-английски:

— Я тут мимо проезжал, дай, думаю, заеду, — с лисьей улыбкой на красивом лице сказал он. Казалось, его забавляло, как побагровел Сергей, — Думал застать тебя у подъезда, но увидел свет и зашел буквально десять минут назад.

Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, решившись, наконец, задать вопрос:

— Сереж, а ты что тут делаешь?

— Твоя мама сказала, ты все еще меня любишь. — Пробурчал мужчина. Вот люблю я свою матушку, как всегда своевременно она решила помочь мне наладить личную жизнь. Иногда она напоминала мне комичного персонажа мамы главной героини из «Гордости и предубеждения», вот только я у нее единственная дочь.

— Честно, Сереж. Не люблю. Ты зря проделал такой путь.

— Меня снова переводят в Москву. Я думал…

Я улыбнулась. Ну конечно, теперь ему было удобно снова иметь меня под рукой. Очень сильно его раздражало, что я не смогу работать в Петербурге, «повисну на его шее», а теперь он снова в Москве, а у меня здесь квартира, да и готовлю не плохо. Хотя, быть может, я была о нем слишком плохого мнения. Всегда так, когда розовые очки слетают.

— Спасибо, что принес ключи.

— Ты меня на этого иностранца променяла? — спросил Сергей гневно. Дэниел тем временем старательно смотрел в окно, претворяясь, будто его и вовсе не было в комнате.

— Дэниел, зачем ты ко мне приехал? — произнесла я на английском, оставив вопрос Сергея без ответа.

— Хотел сказать, что Маркус с Майей неожиданно выиграли в лотерею. Им этих денег хватит, чтобы полностью отремонтировать дом и сделать хороший вклад на будущее. Плюс, выигрыш не облагается налогом.

Я не смогла сдержать улыбки, этот лис все-таки думал не только о себе. Сергей хмурился, но, кажется, куда сильнее его беспокоили цветы в руках Дэниела, чем то, о чем мы говорили.

— Почему ты не сказал мне ничего об Иване? — продолжала я допрос. Наличие моей «прежней любви» на кухне вовсе меня не смущало. Возможно из-за праведного негодования от того, что он вошел в мою квартиру как к себе домой. Пусть теперь терпит.

— Помнишь, я говорил, что Максим только прикидывается опасным? — я вспомнила о широком мужчины с руками-кувалдами, тем, что бил себя в грудь и напоказ хлестал водку: — Так вот Иван не прикидывается. Если бы я попытался продать или скрыть протоколы, в обход интересов его хозяина, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

В это я верила. Я и сама не могла подумать об Иване без охватывающей меня дрожи. Этот человек умел внушать страх.

— Вижу, я здесь лишний. — Не выдержал, наконец, Сергей, он встал и размашистыми шагами направился к двери.

— Дэниел тоже уходит, — сказала я.

— Все еще злишься? — тихо спросил меня он.

— Я знаю, что нырнув в кроличью нору уже невозможно оставаться прежней. Но дай мне хотя бы претвориться, что этого ничего не было.

Мужчина пожал плечами, положил цветы на стол, подошел ко мне и поцеловал в щеку. От него исходил приятный запах дорогого одеколона и мужского тела:

— В мире много кроличьих нор, нераскрытых тайн и удивительных загадок. Ты можешь стать частью этого мира, если захочешь.

— А если не захочу? — спросила я его. Дэниел лишь пожал плечами и отправился вслед за Сергеем. За столь короткое время мужчина понял меня куда лучше, чем я сама себя знала. В букете лежала неизменная записка, которая не ограничивалась сегодня двумя словами:

«Я не преступник и не злодей. Со временем ты поймешь, что буква закона не всегда говорит о справедливости. Взять хотя бы историю со смертельным приговором Анны Г. Скоро мы снова встретимся. Я никогда не упускаю своего»

Поддавшись сентиментальности, я сохранила записку.

Утро следующего дня началось с настойчивого звонка в дверь. Я ломала голову, кто это может быть, но ни одна из предполагаемых догадок оказалась не верна. За дверью стояла пухлая, улыбчивая дама, держащая в руках небольшой предмет.

— Добрый день, это квартира Дины Соколовой? — спросила она, и даже голос ее переливался от положительных эмоций. Заразительно.

— Да, это моя квартира.

— Я от Полины Ромашковой. Она передает для вас подарок.

Я распахнула дверь, а дама вручила мне небольшую книгу в жестком переплете. Она смотрела на меня каким-то долгим, оценивающим взглядом, а потом улыбнулась своим мыслям, будто увидела именно то, что ожидала: