Последняя Патриотическая
Шрифт:
Аня! Мы не знаем, как ты погибла. Но если враг протрубил про твой подвиг, пусть он будет Твоим!
Знай, Аня! И после твоей смерти стоит Новороссия! А Украина - это уродливое недоразумение двадцатого века провалится. в преисподнюю, как позор всех славян.
Покойся с миром, Сестра.
Чоп, Батон и Береза. Экипаж машины боевой... Пьяная лихая компания на БМП. У одного из троих всегда в кармане стакан.
– Нервы ведь не железные - кататься в "гробу на колесах". Наливай, командир!
– ни с места перед боем Батон.
– Спирт жрёте - сами от спички вспыхнете, - цедил им в бутылку, некуда деться, Орда.
Пили они по-черному,
Экипаж машины трудовой... Прошло его время и развалился на части "гроб на колесах", да не устроились - потянулись из запоя в запой двое оставшихся.
Так и сослала их в убожество жизнь.
Пулеметчик Архан. Закрыл Дебальцевский котел зимою Пятнадцатого, бросил "пишущую машинку", да укатил на Дальний Восток. Видел его фотографию: сидит с тазиками икры, а сам размордател.
Да, Архан, прошел братоубийственный пир, где претерпели мы глад и хлад. Видно время подлечить свои раны. Кому бинтами да костылями, а кому, вишь, икрой. Тут уж, как повезло.
Снайпер Али. Невозмутимый молчун. Ударит в лоб из винтовки на память вечную, и падает на свою тень украинский воин.
Настрелялся, набесился еще в Пятнадцатом. Вернулся на родину в Азербайджан, да иногда пишет письма: "как там у тибя брат?"
Да жив-здоров, лишь тошно от свинства людского...
Стоматолог. И врачи берут в руки оружие, когда гибнет Родина.
– Да, не родина мне - Донецк. Азербайджан - моя родина, - не таил никогда Стоматолог.
– Просто, как было на это смотреть? Как не встать в очередь за винтовкой?..
– Служишь еще?
– Служу. Затянуло, как в омут...
"Бешеная собака" Арчи. Вечный взводный разведки. Все годы подряд. Как он выжил, где семь кровей пролито, где семь раз менялся взводный состав?
Да, на войне, видать, побольше чудес, чем в раю...
"Ушёл я. Не смог больше", - скажет он на исходе Шестнадцатого.
Ангара. Я не знаю, кто из "Беркута" сказал про меня: "Настоящий товарищ". Потому что услышал это из третьих уст, уже много после, в России. Но мне достаточно этих слов. Раз и на целую жизнь. Спасибо, ребята.
В Четырнадцатом году я приехал к ним в свой отпуск на фронт.
– И что, ты, снова в тюрьму?
– спрашивали меня ополченцы.
– Шесть лет за решеткой, - кивал я обритою головой.
В Пятнадцатом меня "взяли в плен" под Дебальцево. Последыши Геббельса в сетях запустили агитку, что пойман Черный Артур. Ну, кто я такой, чтоб славить меня в Украине? Да, козявка убогая!.. Нет ведь, показали даже по телевидению... Да и тут из "перемоги" снова случилась "зрада", когда их разоблачил Шарий.
Меня за эту поездку в Четырнадцатом уволили из зоны задним числом. После публичной огласки этой истории, взяли, восстановили. А еще позже меня "заказали" большие начальники зоны, и мне запросто собрали уголовное дело: "взятка" - 1000 рублей, подбросивши деньги. И нет на деньгах отпечатков пальцев, и взяли их с мусорной кучи, и летели они туда против ветра, и всё дело - полная липа... И все смеялись над суммой, над моей неудачей, над моей помощью Донбассу: "Зачем туда ездил, дурак? Дома нужно сидеть - не было б ничего!" И тащили дело к суду. Да ладно, что слепили мне дело - отрабатывали заказ начальников зоны. Но было ж еще противнее: в полиции хвастали: "Знаешь, сколько таких наёмников, мы здесь пересадили?!", в следствии украли
мою чеченскую книгу, начальник следствия писал мне письмом: "Следствием не установлено, на чьей стороне Черный еще воевал"...– Сколько привез оттуда?
– по очереди подходили особо сочувствующие.
– Два миллиона долларов, - не скрывал я.
– Один в кожаном чемодане, другой в красном.
– Ну, нам-то правду скажи!
– еще обижались они.
В полиции, в прокуратуре и следствии глумились над горем людей, над горем Донецка, над горем Луганска. А дело сыпалось по УПК, как песок, но ведь "заказали"! но ведь никто не отменял беспредел...
Два года жизни потратил я на эту борьбу. Где часто приходилось стоять одному, где каждый день не хватало веры в себя. Единственное, что удержало меня на плаву - это ненависть ко всем эти людям. Ненависть и верное желание, идти убивать. И при отсутствии справедливости, они стали хорошей помощью для меня.
Два года жизни отняли у меня эти люди. Отняли не у меня. Отняли у русских, которые эти два года стояли без меня в окопах Донбасса. Где так не хватает солдат, где каждая рука на счету.
Сколько хороших книг не написано мною за эти два года... Задумывал три, а едва справился с первой.
И снова впереди новый суд, и снова неясно, чем всё это кончится...
И всё же, всё же, всё же... Когда бы я знал, чем кончится для меня Четырнадцатый год, и сколько отнимет, я всё равно бы сел тогда в поезд, я всё равно бы встал в очередь за винтовкой...
Потому что есть вещи выше личного счастья. И существует на свете мерило всего - это людское Горе. И, когда ты - мужчина, и можешь держать винтовку, ты должен остановить своё счастье, чтобы сражаться за счастье других. Кого захватило Горе.
Бери винтовку и иди, сражайся за счастье!
Этому нас научила Чечня. Это еще раз утвердил нам Донбасс - страшный экзамен, к которому каждого вела его жизнь.
Знай! Если жизнь привела тебя на Донбасс, ты верно прожил её. Знай! Ты лишь для этого был рожден - заслонить путь фашизму. Заслонить своим счастьем, для счастья других. И всё, что было до этого - лишь путь, лишь сборы к этому шагу. И только в этом твой смысл жить. Бог выбрал тебя из тысяч других для этого подвига. Твой дед или прадед из Сорок Первого из-под земли слышит твой шаг в Четырнадцатом или в Семнадцатом. Будь достоин Его! Будь достоин этой Судьбы!
И, друг! Помни одно: ты не идешь убивать украинцев, потому что мы одной крови - русский и украинец. Потому что у нас одна родина: Россия-СССР. Потому что нет её - "Украины". Есть лишь химера под этим названием. Была химера австрийская, после германская, нынче американская. Ты стреляешь в химеру и в тех, кто её защищает. И единственная ставка в этой игре - Россия, а игрок лишь один - Русский.
Нам больше некуда с тобой отступать. Всё проиграно, русский. Позади только Москва - последний наш Третий Рим.
Слышишь, русский... Нам нужно разрушить с тобой Карфаген...
Так прошел для нас в цветах и слезах Четырнадцатый Год. Кончилось ополчение! Минуло время легенд, и сделались тенью все имена, чья слава легко перелетала моря. Прошел парад "Беркутов", "Кальмиуса", "Востока", "Пятнашки", "Спарты" и "Сомали", "Оплота", "Корниловцев", "Призрака" и "Зари", "Смерти", "Йована Шевича", "Витязя" и "Руси", "Всевеликого войска Донского" да бездны других... Парад имен невиданной красоты и свирепости! На который, ломая границы, несли свои флаги сербы и венгры, чеченцы и греки, абхазы и осетины, армяне и белорусы, французы и немцы - весь антифашистский интернационал, сложивший после свои головы за Землю Русскую.