Последствия больших разговоров

– Папа, не нужно так нервничать, - Вадик сделал небрежный жест, и Посудник вытаращил на него глаза.
– Я скоро и сам уйду, - он метнулся обратно к Катюше, - только скажу еще пару словечек этой прекрасной деве!

– У девы, между прочим, сын есть!
– ехидно сказала Орлова, но добилась совершенно иного эффекта.

– Превосходно, - Вадик скрылся за Катюшиной спиной и выехал с другой стороны на одном колене.
– Я счастлив! Маленький пухлый ангелочек! Или чертенок. В любом случае я непременно полюблю их обоих!

– У меня только один сын, - сказала Катюша, окончательно сбитая с толку.

– Это пока, - заверил Вадик.
– У нас будут и свои дети, непременно, и их будет много... правда, их не примут в род, как полукровок, но мне плевать! И никто не посмеет назвать их полукровками, - он развернулся и обвел всех торчащим указательным пальцем.

– Ну? Кто?!

– У вас пока еще нет никаких детей, успокойся, - подрагивающим от смеха голосом сказал Ейщаров, и Вадик сник.

– Да, я все время опережаю события. Вернемся к нашей теме... Просто, я так растерян, столько всего сразу - любимая женщина, папа, сын... Я взволнован, - Вадик испустил вздох и промокнул лицо измятой шляпой.

– Я, пожалуй, пойду, - пробормотала Катюша, отступая к лестнице.

– Не уходи далеко, - Вадик простер к ней руку.
– Я обязательно приду. Теперь мы неразрывно связаны. Впрочем, сейчас тебе действительно лучше уйти, ибо думать я буду не о делах, а о том, когда, наконец, окажусь в твоей опочивальне!

– Неприлично решать такие вопросы на людях, - проворковала Катюша тоном, определенно дающим надежду на продолжение знакомства.
– До свидания.

– Катька, ты, наверное, не поняла, но он вампир и ему двести лет, - еще раз пояснил Степан Иванович, вновь обретая дар речи.

– Вечно вы, папа, к мелочам цепляетесь, - рассеянно отозвалась Катюша и легко взбежала по лестнице. Вадик шумно вздохнул и обвалился на свой стул, мечтательно глядя в сторону ступеней.

– У него наверняка судимость!
– крикнул Посудник вслед удалившейся дочери, надеясь, что подействует хоть этот аргумент. Вадик нахлобучил шляпу на голову и поправил выбившуюся из-за пояса рубашку.

– Всего одна, папа, да и то - делов-то - в двадцатых годах прошлого века спер мешок угля. К тому же, меня за это все равно уже расстреляли, о чем имею три справки.

– Не сметь называть меня папой!
– рявкнул Степан Иванович и взбежал по ступенькам, явно собираясь учить дочь уму-разуму. Михаил крякнул, покрутив головой.

– Ну ничего себе, как лихо решают иные личные вопросы!

– И правильно!
– неожиданно сказала Шталь, за что тут же была презентована признательным взглядом Вадика.
– Так и надо!

– Подобная скорость может все испортить, - рассудительно заметил Марат.

– Чепуха!
– заявил Вадик, вальяжно обвисший на стуле так, словно из него вынули все кости.
– Испортить может все как раз промедление. Женщинам нравятся люди решительные, они всегда ждут от мужчин первых шагов, потому что, вообще-то, так принято с древних времен, но большинство мужиков, почему-то, встретив женщину, которая им нравится, только ходят вокруг и неопределенно вздыхают, а потом хватают первую согласную встречную, женятся на ней и все оставшееся время рассказывают окружающим, как жена загубила им жизнь!

– Вот, - воскликнула Скрипачка, - вот здоровый взгляд на предмет!

Эша внезапно зло посмотрела на Олега Георгиевича, сама не поняв, почему это сделала. По счастью, Ейщаров сидел к ней спиной и ничего не заметил, зато заметил Сева и вопросительно приподнял брови. Эша мотнула головой и, опустившись в свое кресло, снова занялась схемами в блокноте. Несмотря на то, что она одобрила методы Вадика, кто бы он там ни был, недавнее действо изрядно испортило ей настроение, хотя, после всего происшедшего оно и так не было лучезарным.

– Нечисть во всей красе, - задумчиво произнес Байер.

– У него корешей замочили, а он...

– Бывают в жизни такие моменты...
– лирично начал Вадик, но тут же осекся, сдвинул брови и переместил шляпу на левое ухо.
– Так вот, когда я шел к двери и обратно, возник у меня один вопрос. По вашей теории, их вещи стали такими, потому что вошли в контакт с некой вещью, созданной... этим и ввезенной в Шаю?

Олег Георгиевич кивнул.

– Ну, так это невозможно!
– заявил Вадик, торжествующе откинувшись на спинку стула и, заметив, недоуменный взгляд Шталь, приподнял шляпу.
– Я могу это допустить в отношении Лиамы... приемщицы из химчистки - она пришла в чужой дом, да и не отличалась, бедняжка, никогда ни умом, ни осторожностью. Юрка погиб в общественном месте - ладно... Но портье, Сорокин, у себя дома... Сорокин был самый большой осторожник, какого я знал. А ведь о вас давно известно. Какими бы свойствами не обладала эта вещь, разве может она самостоятельно перемещаться по городу и проникать в квартиры? Разве ее не должен был кто-то принести?

– Мы же не знаем, что это, - Ейщаров постучал указательным пальцем по графинчику, и Вадик, вспоминающе кивнув, налил сока в стакан и поднес его к губам, мечтательно закатив глаза.
– Это может быть какая-то мелочь. Зажигалка. Деталь одежды...

– Олег, я тебя уверяю, если до вашего появления Сорокин был большим осторожником, то после него он стал осторожником маниакальным, - перебил его Вадик настолько серьезным и рассудительным тоном, что слушать его начали абсолютно все, кто находился в холле.
– Он никого не пускал в дом. Не принимал никаких подарков. Не брал почту. Почти ничего не покупал. Никого не подпускал близко, так что вряд ли кто смог бы что-то сунуть ему в карман, - журналист задумчиво подпер голову ладонью.
– Я его все спрашивал - чего ты не уедешь, это ж не жизнь, так он - родовые корни, родовые корни... А любил он свою ванну или нет - этого я не знаю.

– Не может быть, чтоб он вообще ничего не покупал, - изумилась Шталь.
– А еда?!
– Вадик посмотрел на нее укоризненно, и она с досадой отмахнулась.
– Все время забываю, кто вы... Ну а спички, лампочки, туалетная бумага...

– Нет, это должна быть какая-то более сложная вещь, - Олег Георгиевич потер висок.
– Вещь с памятью. С большим запасом эмоций. И...
– Эше показалось, что Ейщаров хотел еще что-то сказать, но он ограничился неопределенным пожатием плеч. Михаил что-то глухо пробормотал и принялся мерить шагами холл.

– Что-то тут не вяжется, - Слава переглянулся с Шофером, после чего тот немедленно уставился в пол, будто искал в плитах ответ на это замечание.
– Вот убей бог, не вяжется что-то. Теории да... все вроде так, но чего-то не хватает.

– Это верно, - Ейщаров взглянул на свой хронометр, потом легко провел пальцем по стеклу, словно давая часам понять, что помнит о них.
– Что же это за вещь, что беспрепятственно проникает во все уголки дома, в ванные, на кухни, в запертые сейфы. Она настолько мощна, что ей достаточно лишь появиться на пороге? Настолько хитра, что может попасть куда угодно?
– он закурил, усмехнувшись Вадику, который, сморщив нос и сделав извиняющийся жест, тотчас отодвинулся от облачка сигаретного дыма. Эша заметила, что он то и дело пугливо косится на птицееда на ее плече, причем не со страхом арахнофоба и не с обыденной опаской укуса - нет. Так, пожалуй, человек может поглядывать на насквозь криминальную личность, которая в любую секунду может выхватить пистолет или тесак.
– Или... может она всегда была в этих домах?