Последствия больших разговоров
Шрифт:
Показывать компании оказалось нечего. Бывший учитель зоологии провел здесь куда больше времени, чем Шталь, и здание знал отлично. Телефон в гараже не принимал. Кричать было бессмысленно. Оставалось, только ждать, пока придет охрана, заинтересованная проникновением в гараж уборщицы со статуей - здесь наверняка есть и камеры, и сигнализация. А Валера с Юлей и Пашей наверное уже как раз покидают здание, сославшись на какие-то мелкие дела. В отличие от Шталь, даже сегодня здесь никого не держали насильно.
Глубоко вздохнув, Эша наклонила сатира и с кряхтеньем поволокла его по широкому проходу между машинами. Выключенные фары внимательно смотрели на нее, точно глаза зрителей, ожидающих некого занимательного действа. От статуи начало исходить нечто восторженное - верно, беднягу очень давно не выводили на прогулку, и мраморный сатир сейчас от души наслаждался. Эша мрачно подумала, что
Она остановилась, тяжело дыша и смаргивая с ресниц капли пота, и попыталась почувствовать свою "фабию", но та была слишком далеко. Тогда Эша с надеждой посмотрела на окружавшие ее машины. Во время уборки она пыталась наладить с ними контакт, но отозвалась только одна - гламурно-розовый "мини-купер". Шталь и сейчас почувствовала исходящую от него благожелательность, но даже если б удалось его завести, втиснуть статую на переднее сиденье было невозможно. Эша знала, что Шофер держит ключи в замках зажигания на тот случай, если машины понадобятся очень быстро, но вовсе не факт, что у Шталь какой-нибудь из этих ключей сработает. Здесь были собеседники Кости. Эша же являлась посторонней. К тому же еще и со статуей. Какая машина захочет ее везти?!
Шталь сжала губы, сосредоточилась и попробовала еще раз. Здесь были машины новые и пожилые, дорогие и дешевые, но Костя точно не руководствовался этими особенностями, подбирая себе собеседников. У них были особенности, о которых она ничего не знала, у них были истории, которые ей неведомы, у них были привязанности, всю силу которых ей, возможно, никогда не суждено познать. Это было не менее сложно, чем найти себе союзника среди совершенно незнакомых людей - нет, это было даже сложнее. Машины - одни из самых недоверчивых вещей и, в то же время, одни из самых ранимых. Среди них чаще всего встречаются однолюбы, и Шталь понятия не имела, с какими из них Костя уже нашел общий язык, а с какими только начал договариваться. То, что она пыталась проделать в отсутствие Шофера, было очень даже опасно. Костя в свое время успел понарассказать ей страшных историй о машинах, которые не пожелали принять новых хозяев и травмировали их, а то и вовсе кончали жизнь самоубийством, прихватывая с собой на тот свет новых владельцев.
А ей правда нужна была машина. Времени, возможно, почти не осталось, а ей нужна была машина - лихая, бесшабашная машина, которой безразличны условности и светофоры, - машина, с которой вместе они промчатся по городу кратчайшим путем до Пушкинской так стремительно и свободно, что у всех чопорных "лексусов" и надменных "мерседесов", управляемых жесткой дланью хозяев, полировка облезет от зависти (Эша знала, что среди обитателей гаража нет ни "лексусов", ни "мерседесов"). Костя, между прочим, в опасности, а кто его спасет, как не собственные собеседники? Она, правда, со статуей... Ну, кто помчит на выручку красивую девушку со статуей?! Красивых девушек постоянно приглашают прокатиться в машине, а машину при этом, между прочим, не спрашивают! Эй, ну кто?! Кто?!
Раздался короткий звонкий щелчок, и из левого ряда ей коротко мигнули фарами. Прежде, чем Эша успела среагировать на этот лаконичный знак внимания, громко взревел двигатель, и в проход, перепугав Шталь, взвизгнув шинами выпрыгнул изрядно потрепанный темно-красный "Сузуки Самурай" - без верха, а также без дверец и без одной габаритной фары. "Самурай" был похож на забияку преклонных годов, которому возраст не помешает с радостью кинуться в первую же подвернувшуюся масштабную драку. Идеальная машина для перевозки эш шталь со статуями. Эша искренне понадеялась, что "фабия" об этом не узнает.
Она подволокла сатира к нетерпеливо урчащему "самураю", боком забралась на пассажирское сиденье и принялась рывками втягивать статую в машину, помогая себе руганью. Вскоре мраморное лесное божество оказалось на две трети в салоне, но потом постамент застрял, зацепившись за что-то снаружи. Шталь рванула изо всех сил, что-то кракнуло, и Эша на мгновение почувствовала себя так, словно у нее порвались внутренности. Статуя полностью оказалась в машине, и тут возникла новая проблема. "Самурай", как и прочие машины, не был предназначен для того, чтобы вести его стоя. Усадить же мраморного сатира не представлялось возможным. Эше удалось только наклонить его, косо втиснув постамент и мраморные ноги в нишу под приборной доской, но взаимное объятие со статуей все равно не позволяло Шталь сесть, и она могла ехать только скрючившись, словно принимающий парад маршал, которого внезапно прихватил радикулит. Конечно, можно было попытаться как-то уложить сатира, правда тогда его нижняя часть
будет торчать из дверцы и сметать все на своем пути. Но пока Эша размышляла над этим, во внутренней двери отчетливо скрежетнул замок. Вряд ли это вернулись покаявшиеся Валера с Юлей. Вероятней всего, это была охрана, пришедшая наказать нехорошую уборщицу. Отбросив размышления, Эша, покосившись влево, ударила ногой по педали газа, одновременно вцепившись свободной рукой в руль, и "самурай", восторженно подпрыгнув, обрадованно помчался прямо на закрытую наружную дверь, которая, судя по всему, не имела ни малейшего намерения открываться. Дверь позади нее с грохотом распахнулась, кто-то что-то гневно заорал, Эша тоже заорала, но от ужаса, и бешено закрутила руль, отчего "самурай", не прекращая своего наступления на массивную дверную пластину, весело крутанулся вокруг своей оси, словно для того, чтобы Эша на прощание могла оценить полную панораму гаража. Она мельком увидела кого-то в дверях, отчаянно размахивающего руками, отпустила педаль газа, попытавшись вместо нее нажать на тормоз, но промахнулась, а "самурай", отчего-то совершенно не потерявший в скорости, вновь принял нормальное положение, и Шталь с облегчением узрела медленно ползущую вверх дверную пластину. Она сунулась головой вниз, уворачиваясь от неминуемого столкновения, пластина скрежетнула по мраморной голове сатира, лишив его кончика одного из рожек, и вся компания оказалась на свободе. Из оставленного гаража долетел вскрик чьего-то клаксона, но Эша так и не поняла, какие в него были вложены эмоции.Сатир, невзирая на травму, так ее и не отпустил.
– Я просил тебя приехать, - мрачно сказал человек, - но я не знал, что ты приедешь в таком количестве, - он еще раз раздраженно оглядел сурово толпящихся вокруг сотрудников института исследования сетевязальной промышленности.
– Убери их отсюда немедленно! Гражданские, к тому же еще и без допуска...
– Без допуска к чему?
– осведомился Олег Георгиевич, внимательно глядя на вооруженных людей, застывших в отдалении по периметру супермаркета. Человек пожал плечами и почесал намечающуюся плешь на макушке.
– Чтоб я знал!.. Вначале думали, что террористы или какие-то психи... но теперь - это ж ни на что не похоже! Народ, который успел оттуда удрать, несет какую-то околесицу. Возможно, применили какой-то газ... но тогда, получается, он и на нас подействовал? Ты только что приехал. Ты это видишь?
Ейщаров кивнул, устремив взгляд на тонущее в сумерках здание супермаркета, которое словно расплылось во все стороны, утратив прямые углы и став почти полукруглым. Стекла окон над входом струились и колыхались, точно стекло обратилось водой, другие окна, источавшие грязно-алый свет, ощетинились огромными гранеными шипами, и между некоторыми из них изредка проскакивали яркие электрические всполохи. Рекламные щиты расползлись цветными, оплавленными кляксами, роняя на асфальт частые крупные капли, и бетонные плиты под этими каплями курились дымом. Гирлянды красно-белых шариков гремели на ветру, будто огромные связки консервных банок. Развевавшиеся над зданием флаги исчезли, и ряд флагштоков угрожающе наклонился, холодно поблескивая остриями. Три стеклянные двери, утратившие прозрачность и ставшие мутно-белыми и какими-то пухлыми, то и дело синхронно приоткрывались на пару ладоней, являя какое-то шевеление в холле, и тут же вновь смыкались с сочным хлопком. От супермаркета неслись мерные утробные звуки, словно внутри него лениво поквакивала огромнейшая жаба.
– Смейся - не смейся, а такое ощущение, будто оно дышит...
– пробормотал человек.
– Олег, что это такое? Мы убрали отсюда всех, кого смогли - тем, кто что-то видел, сказали, что кино снимают... но это ж центр города!
– ты представляешь, что тут будет твориться через полчаса?! А мы даже не знаем, с какой стороны к этой хреновине подходить!
– А вообще пробовали к ней подходить?
– деловито спросил подошедший Михаил, издавая при каждом шаге негромкий лязг.
– Добрый вечер, Сергей Данилович.
– Сколько раз мне говорить твоему заместителю, что шляться по улице с оружием - противозаконно!
– прошипел Сергей Данилович и оглянулся на своих застывших подчиненных.
– На кой черт тебе меч в центре города?!
– теперь он оглянулся на ейщаровских сотрудников, выглядевших не менее сюрреалистически, чем Михаил, и Байер, выдвинувшийся вперед и державший в одной руке пистолет, а в другой - расписной веер с кисточками, приветственно кивнул ему.
– Олег, бога ради, убери отсюда этот карнавал! Вот-вот мэр приедет! Я еще не расхлебал ту перестрелку за городом и твои развеселые сегодняшние рейды! Ты знаешь, сколько поступило жалоб?!